ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

архимандрита ФЕОФАНА (Обмок)

 1896-1982 г.

бывшего настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы

села Красный Деркул  Луганской епархии.

 Слово настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы,

архимандрита Павла

«Подвизайтесь войти сквозь тесные врата;

ибо, сказываю вам, многие поищут

войти и не возмогут».

Лк. 13, 24

     Жизнь православного христианина – проходит ли она на приходе, в монастыре, или в тесной пещерной келье – в своем течении остается, в большей своей части, незаметной для глаз окружающих. Она составляется  из повседневных падений и восстаний, является непрестанной духовной бранью грешника, не оставляющего надежды на спасение.  Но по милости Божией, часть этой сокровенной жизни все же обнаруживается в необыкновенных проявлениях промысла Божия в  жизни простых  людей, в их подвигах, совершаемых во имя Его.

     Поэтому мы можем видеть – насколько трудна работа  бытописателя, берущего на себя подвиг раскрыть эту сокровенную жизнь. Его подвигает собственное  внутреннее стремление наставить и вдохновить новые поколения подвижников, часто робеющих и ослабевающих в борьбе за Небесное Отечество. В наше время появился соблазн искусственно уменьшить силу этой борьбы, дать себе передышку, отдохновение. Мы забываем, что Царствие Небесное приобретается с принуждением себя, в подвиге сражения со своей собственной   природой, со своей греховной закостенелостью. Жизнь удаленных от нас огромным промежутком времени подвижников  Египта и Сирии в нашем воображении предстает как недостигаемая высота. История  церкви прошлого века уверяет нас в обратном. Мы видим ту же пустыню безверия, тех же врагов спасения, предстающих в человеческом образе, но, по сути своей и делам, являющихся хуже тварей бессловесных. В этих жесточайших условиях и переплавлялась  Церковь Христова, извергая из себя недостойное, очищая свое сокровище, омываясь слезами и кровью, являя миру свое достоинство.

     И век этот многих неизвестных простых людей преобразил в граждан Небесного Града. Правда, они не являются во внешней славе  и великолепии, и чтобы их обнаружить, нужно пристальнее смотреть, чем в прежние времена. Но простой, верующий народ, не помрачившийся своего духовного зрения, внутренним, неописуемым  чувством всегда стремился к тем источникам благодати, от которых не исходил не напитавшись. И мы проследуем по этим исхоженным тропам, постараемся отыскать эти источники и этим оказать некоторую услугу Церкви Божией и ее чадам.

     Вот уже 25 лет прошло с того дня, как почил в Боге великий старец Луганской земли, ее молитвенник, печальник и старательный возделыватель винограда Христова, странник отечества земного, житель в духе Отечества Небесного, отец архимандрит Феофан. Жизнь этого старца была преисполнена христианскими добродетелями и благодатью Святого Духа столь поразительно, что стало высочайшим образцом истинной жизни во Христе, опорой   Православия на нашей земле для немощных духом людей, ослабевающих в несении своего земного креста.  Нет возможности в полной мере отобразить внешний и, еще труднее, внутренний облик старца. Но из уст его верных учеников мы усматриваем три четко проявляющиеся грани его добродетелей: чистая молитва, воспламенявшая всех, кто молился вместе со старцем; истинная кротость и детское  незлобие, доходившее до сердечной молитвы о «распинателях»; христоподражательное милосердие, внимательное к самым малым нуждам ближнего и даже к тварям. Мудрый добрый старец, убеленный сединой, и малое дитя -  в одном лице;  в нем обитал Христос во всей полноте.

     Отец архимандрит Феофан  Деркульский. Еще живы очевидцы, у которых при упоминании этого имени появляются на глазах слезы умиления и благоговения. Не только земля Луганская, но и верные ученики старца, рассеянные промыслом Божиим  на Украине до Прикарпатья, и в России  - до Дальнего Востока, с чувством благодарения  вписывают имя старца в свои синодики. Они молятся в надежде, что будут услышаны Господом их молитвы, и их духовный отец и наставник не забудет их и воспомянет у Престола Божия.

     Скромный,  маленький домик – келья, из местного камня – мергеля, некрутая меловая гора, негусто покрытая растительностью, и маленький ростом монах с четками в руках – так старое фото изображает нам ту картину, которую видели паломники-странники, часто приходившие в Деркул пешком. В старинный деревянный храм, уже носивший на себе раны нового времени, огражденный низким  тыном, с еле заметным крестом на крыше, вела тропинка, которая для многих стала спасительным путем к Богу.

     Эти, уже немногочисленные свидетели пастырских трудов батюшки, внутренним ликованием своим свидетельствуют нам о том, какую радость они испытывали  от общения со старцем. В век охлаждения любви друг ко другу, забвения истинного благочестия и деятельного воплощения заповедей Божиих ценным представляется их миру, насколько это возможно, напитать душу алчущих правды Божией, разуверившихся в своей жизни во всем.

     Нижеследующее повествование  не может являться полной биографией старца: это лишь подборка разных по времени случаев его жизни,  его слов и наставлений, переживаний благодатной помощи в житейских и духовных нуждах, оформленная в виде предварительного жизнеописания этого святого человека.   И те, кто потрудился в этом нелегком деле, считают свои долгом поведать истину о человеке, ставшим в наше тяжелое время светильником, указующим нам путь восхождения в небесное отечество.

 От автора-составителя

«Свет во тьме светит,

и тьма не объяла его».

Ин.  1, 5.

      Прошло десять лет со времени выхода в свет первого издания книги «Деркульский старец архимандрит Феофан».  Тогда это была первая попытка  собрать воспоминания верующих  православных людей,  тех, кто знал и помнил о настоятеле храма  Рождества Пресвятой Богородицы  хутора Красный Деркул отце Феофане.

     Книга была издана  небольшим тиражом и разошлась очень быстро,  вызвав огромный интерес читателей, ведь в ней речь идёт о  священнике, нашем современнике, одном  из немногих подвижников благочестия Луганского края, заслужившего у православного верующего народа высшее духовное звание – старец.

     За истекший промежуток времени удалось собрать большой объем материалов. Это и  архивные документы, свидетельства очевидцев, и,  прежде всего, воспоминания его духовных чад. Они существенно пополнили  содержание книги, второе издание которой полнее раскрывает духовный подвиг старца Феофана.

  В настоящую книгу вошли новые факты, свидетельствующие о прозорливости духовно умудренного старца, многочисленные случаи чудесной помощи, исцелений по его молитвам не только при жизни, но и после кончины на его могиле.

     Мы живем в очень сложное  неспокойное время, когда спасительный для всех  корабль Матери – Церкви раскачивают волны штормящего житейского моря. Думая о будущем, мы с тревогой всматриваемся вдаль. Выйдя на последний бой, враг спасения рода человеческого, желая всех низвергнуть в преисподнюю, старательно окутывает нашу землю черными тучами греха, сплошной пеленой затянувшими небо над ней. Из этой кромешной тьмы ровным светом светит нам образ отца Феофана и служит спасительным маяком, указывающим тихую гавань спасения.

    С достоинством по жизни он пронес свой крест, показав  нам пример смирения, терпения, любви к ближним и горячей молитвы за них. Как великий молитвенник, он и сейчас в горнем  мире стоит у Престола  Божия и непрестанно молится о нас грешных.

Берегут молитвенную память  о батюшке  его многочисленные духовные чада, их воспоминания и легли в основу содержания книги.

Заканчивая свое вступительное слово,  обращаюсь с огромной благодарностью и искренней признательностью ко всем, кто оказал бескорыстную помощь в её подготовке и публикации.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

ДЕРКУЛЬСКОГО СТАРЦА

архимандрита  Феофана.

«Праведники живут во веки;

награда их - В Господе, и

попечение о них - у Вышнего.»

Прем. 5,15.

ДЕТСТВО.

      Сведения о  жизни отца Феофана обрывочны.  Очень мало мы знаем о его детстве,  юности,  пребывании в  монастыре, где он подвизался  почти 20 лет. Сам старец, в одном из писем  своим духовным чадам в марте 1977 года вспоминал: «Я… с Украины, полтавский, жил в Лубенском Спасо-Преображенском монастыре, с детства сиротой с семи лет».

    Родился батюшка в 1896 году июня 7-го дня по старому стилю, что приходится на 20 июня по н. ст. Его родители, Петр и Васса Обмок, были бедными крестьянами, жили в селе Крутой Берег близ города Лубны Полтавской губернии.

    Не единственным ребенком был Феодор в их семье, известно, что родилось девять детей, трое из которых умерли в младенчестве. В живых осталось шестеро: Христина, Никита, Иустина, Петр, Игнатий и Феодор, который  был последним.

    С самого рождения Феодор был очень слаб здоровьем, рос хилым, болезненным мальчиком. Поэтому, как велось в те времена, с крещением не медлили. На следующий день после рождения младенец был крещён в местной церкви во имя Рождества Пресвятой Богородицы и наречён Феодором в честь святого мученика Феодора Стратилата, ставшего первым небесным покровителем будущего подвижника. В наше время, как безмолвные свидетели на месте, где когда-то стоял храм, в котором совершалась Божественная Литургия, растут полувековые деревья, а разрушенная каменная паперть, некогда ведущая в него, покрыта густым кустарником.

      Совсем нелегким было его детство, жизнь не очень баловала, недолго рос он в семье. Рано пришлось познать горе – когда был еще ребенком,  умерла мама. «На кого оставляешь сына?» - в отчаянии спросил отец лежавшую мать на смертном одре. «На Матерь Божью!» - твердо ответила та.

     Вскоре умер и отец. Было тогда Феодору только семь лет. Круглым сиротой, распрощавшись с детством, Феодор вступал на тернистый жизненный путь, где путеводительницей его, услышав предсмертную молитву матери, стала сама Царица Небесная.

ОТРОЧЕСТВО.

     Попечителем мальчика стал  дядя, родной брат отца, у которого была своя семья, были и свои заботы. А забот у земледельца хватало. Нелегко давался хлеб насущный. Часто с трудом приходилось сводить концы с концами, кормить семью, а тут еще и лишний рот. Какой помощник в семье от слабого болезненного ребенка, да ещё и не такого как все?  Окружающие наблюдали «странности» его поведения, его не влекли детские игры и забавы.  Он не общался со сверстниками, а стремился к уединению.

   Сам старец о себе вспоминал: «Бывало, спрячусь в терновнике или в бурьянах на огороде и леплю там могилки из земельки, а из палочек - крестики». Так проводил время до самого вечера. Часто,  родные  в поисках его сбивались с ног, звали, а он  их не слышал, погруженный в свои мысли. Душа его в это время общалась с Богом.

    Вскоре дяде и его домашним надоели «странности» пасынка, поэтому без особого сожаления, но даже с радостью, было решено отдать мальчика на воспитание в Лубенской монастырь. Нагрузив воз продуктами, в дар монастырю,  усадив на него Федю, отправились в путь.

ЗДРАВСТВУЙ, ОБИТЕЛЬ.

  Большой период жизни отца Феофана связан с Лубенским Спасо-Преображенским монастырем,  принявшим его под свой кров семилетним отроком.

     Был ли он раньше в  нем, или видел  в первый раз…

  Но не могло не трепетать чистое детское сердце, чувствуя близость великой святыни, когда при выезде из Лубен на горизонте взору представилась величественная гора. Как богатой царской короной венчал её монастырь. В полном великолепии пред его глазами предстал красивый Спасо–Преображенский собор с большими куполами темно–зелёного цвета. Как на вечернем небе, сияли на них золотые звезды.  Как огромная мачта, стройная колокольня величаво вознеслась к небу, по которому плыли беленькие облака. Казалось, что не облака движутся в бездонной глубине, а плывет монастырь, как огромный спасительный корабль по волнам житейского моря. Святость места, великолепие внутреннего убранства храма,  черные ризы монашеской братии - всё одновременно волновало и восторгало душу будущего подвижника. Первым детским молитвам,  первым  исповедям  и   коленопреклонениям  надлежало совершиться здесь.

     Большой школой для Феодора стал монастырь. Здесь он сформировался  как высокий молитвенник и истинный подвижник. Здесь приобрел многие знания, многое научился делать, обогатился духовным и жизненным опытом.  Здесь началось его восхождение по лестнице, последняя ступень которой находится у врат Божьего Царства.

    Первой ступенькой  была учеба в церковно-приходской школе, где основными предметами были Закон Божий, чтение, письмо, арифметика и церковное пение. Обучался на средства монастыря, при котором жил и, видимо, был способным учеником, так как по окончании полного курса обучения ему предоставили возможность продолжить учебу в церковно-учительской школе.

МОНАСТЫРСКИЕ ПОСЛУШАНИЯ.

  В 1915 году Феодор был зачислен в монастырь послушником. Был разгар  первой мировой войны.  Многих послушников мобилизовали, но его  в армию не призвали по слабости здоровья. По силам в монастыре Феодору давали и послушания, которые нёс в трапезной и на кухне, где научился хорошо готовить. Выпасал монастырский скот, ухаживал за двором монастыря, следил за его чистотой. Особым занятием было ухаживать за могилами старцев и монахов в монастырской ограде.

     Любил приходить к ним рано утром до начала службы. Умело, справившись с делами, садился на скамейку и смотрел на зажженные лампады. Так благостно становилось  на душе, что не хотелось уходить. Казалось, что само время останавливалось, и освободившиеся от его власти, не лежат под тяжелыми могильными плитами, а  незримо находятся рядом, ведут с ним безмолвную беседу. Вспоминались родители, и лилась молитва к небу об упокоении дорогих сердцу отца Петра и матушки Вассы, поручившей по своей смерти сына на попечение Матери Божией.

   В монастыре все располагало к молитве: и чрезвычайно живописный берег речки Сулы, и храм, рукотворное чудо, щедро украшенный лепным орнаментом, мотивы которого подсказала сама природа, и скитская церковь, обнесенная высокой оградой. Все так похоже было на земной рай – Эдем, некогда созданный Богом для первого человека.

   Подолгу выстаивал во время службы Федя у левой колонны соборного Преображенского  храма, на которой были  изображены небесные покровители обители -  святитель Афанасий Цареградский  и святитель  Иоасаф Белгородский,  молясь этим святым об укреплении своих  телесных  и духовных   сил.

     Пришлось ему испытать в обители и козни врага рода человеческого.  Были у Феди два друга, с которыми он ходил на послушания и с которыми всегда делился самым сокровенным. А в юном-то возрасте трудно усидеть на одном месте, вот и попадало Феодору  с первым  другом от монастырского начальства. Батюшка вспоминал: «Шесть раз мы с ним убегали из монастыря, который он так и  оставил.  Убегая, друг  сжег свой подрясник. А  меня дядька каждый раз возвращал назад. Сколько он намаялся со мной, но после поступка товарища  стало мне жутко, и я больше не совершал побегов. Второй же друг, его звали Николаем,  был твёрдым в вере и исправным в послушаниях. С него  и начал я брать пример».

ГОДИНА ИСПЫТАНИЙ.

   Скоро благополучию  пришел конец. Наступил 1917 год. В далеком Петрограде прогремели выстрелы, возвещавшие о том, что началась новая эпоха, в которой и родной обители, и ему, послушнику Феодору, не было места. Страна была втянута в затяжную кровопролитную гражданскую войну, которой, казалось, не будет конца. Монастырь продолжал ещё жить привычной жизнью, но те вести, которые доходили до его стен, особенно не радовали монахов, будоражили их сознание, заставляли с тревогой думать о будущем. Оставалось полагаться только на волю Божью. Нормальная жизнь в монастыре была прервана в 1919 году с утверждением  новой власти, целью которой была беспощадная борьба с религией, как чуждой реакционной идеологией. Монастыри ликвидировались как центры контрреволюции.

   Ворвавшиеся в обитель большевики вели себя, как настоящие хозяева. Их кощунству не было предела: они входили в храм в шапках, куря папиросы, сквернословили, громко смеялись. Насельникам монастыря было предложено поскорее убираться на все четыре стороны. Но, не добившись выполнения приказа, вооружённые красноармейцы стали силой выгонять монахов, зверски их избивая. Лубенская обитель обагрилась мученической кровью: 17 насельников  во главе с игуменом Амвросием вывели за ворота и расстреляли у монастырской стены. Было национализировано монастырское имущество, которое бралось на строгий учет. Монашествующие,  подвергнувшиеся принудительному выселению, селились у родственников в селах, уходили в город, где нанимались на различные работы, чтобы добыть себе хлеб насущный.

   Как ни сильна была новая власть, но репрессивная деятельность её в отношении церкви вызвала в народе большое недовольство, усилила его религиозное чувство, с которым она не могла не считаться. Боясь народного гнева, она вынуждена была идти на определённые уступки. Так, в 1920 году в монастырском храме возобновляется богослужение. В обитель возвращаются некоторые её насельники, в том числе и послушник Феодор. В монастыре, хоть и не в полную силу, но затеплилась духовная жизнь. Феодор вернулся к своим привычным послушаниям, которые выполнял с тем же усердием.

РУКОПОЛОЖЕНИЕ.

  Жизнь постепенно налаживалась, конечно, приходилось считаться с теми изменениями, которые произошли в ней. При монастыре открыли духовное училище по подготовке священнослужителей, Феодор поступил в него.

    В 1923 году, когда ему исполнилось 27 лет, он был рукоположен в сан диакона архиепископом Полтавским Григорием[2]. В этом сане служил в монастырском храме, а через год тем же Владыкой был рукоположен в сан священника.

 Насколько ценил будущий старец дружбу, свидетельствует случай, происшедший за день до рукоположения в священнический сан. Друг, с которого Феодор брал пример, к этому времени принял монашество с именем Стефан. Он обладал хорошим голосом и нес послушание чтеца, и ему очень хотелось служить в алтаре иеродиаконом. Феодору, уже диакону, не хотелось обижать друга, и они вдвоем решили уговорить владыку рукоположить их в один день. Сами же дали обет строгого поста и молитвы. Долго постились и молились, даже по ночам, не ложась в постель, чтобы Господь и Его Пречистая Матерь исполнили их просьбу. Настало время рукоположения, в монастырь приехал правящий архиерей.

 Утром перед Божественной Литургией, когда Владыка был ещё в своих покоях, они, постучав в дверь и сотворив молитву, упали на колени. Велико же было  его удивление, когда увидел их коленопреклоненных и слезно молящих совершить таинство над ними в один день. С умилением в сердце он исполнил их просьбу.

 В дальнейшем судьба Стефана сложилась, как и у отца Феодора, он был арестован и отправлен на север, откуда  вернуться ему уже не пришлось. Батюшка всегда вспоминал иеродиакона Стефана в своих молитвах.

ПРОЩАЙ, РОДНАЯ ОБИТЕЛЬ.

   Став священником, Феодор, преисполненный Благодати Божией, ступил на путь пастырского служения, которому  с усердием отдавал все свои силы. Настоятель обители, считаясь с его слабым здоровьем, не принуждал принимать монашество.  С 1930 по 1933 год отец Феодор нёс еще и послушание  делопроизводителя монастыря.

  В 1935 году Лубенской  Спасо–Преображенский монастырь закрывается окончательно. Отцу Феодору пришлось покинуть родные края, переехать на Донбасс, куда его пригласили духовные чада.  Верующие села Крымское на Донце обратились с прошением к духовным властям о переводе батюшки на их приход. Просьба была удовлетворена, он был назначен настоятелем храма Архангела Михаила в селе Крымское Серговского района Сталинской области (ныне Славяносербский район Луганской области).

  Новое место пришлось по сердцу. Ведь село, располагающееся на правом крутом берегу Северского Донца, напоминало родные места, где прошли детство и юность. Прихожане храма, да и почти все жители села, отнеслись к отцу Феодору с большим уважением, предоставили ему жильё, старались, чтобы он ни в чём не имел нужды. Исключительной скромностью, непритязательностью, простотой в общении и добротой он расположил к себе сердца своих пасомых. Здесь проявилось усердие его  к молитве, легко было служить в старинном храме, где и проводил большую часть времени.

ПРЕДСКАЗАНИЕ ПАРАСКЕВУШКИ.

   Не прошло и года, как церковь в селе закрыли. Батюшка был отстранен от службы и вынужден был наняться чернорабочим на поденную работу в лесничестве.  Изредка, по просьбам верующих,  по ночам совершал богослужения, на которые собирались у кого-то  тайно на дому при плотно закрытых окнах.

    1936 год  в стране был объявлен годом полной  победы социализма, что закреплялось принятием новой Конституции СССР. Несмотря на бескомпромиссную борьбу с религией в атеистическом государстве,  его гражданам она гарантировала свободу совести, то есть свободу отправления религиозных культов и свободу антирелигиозной пропаганды.

  Этот факт ободрил отца Феодора. Когда были опубликованы «Доклад Сталина о проекте Конституции» и сам ее проект, он, внимательно прочитав их,  имел неосторожность вслух, при посторонних,  высказать мысль о том, что скоро Советская власть пойдет на уступки верующим и  откроет церковь в селе Крымском.

   Наступил 1937 год, ставший роковым для многих, в том числе и для отца Феодора.

     Поехал как-то батюшка в Старобельск на престольный праздник.  В то  время там  жила юродивая Параскевушка.^.

    После окончания службы стала она подходить то к одному, то к другому священнику и говорить: «Ты бери восемь, а ты бери двенадцать» …Подбежала к отцу Феодору и сказала: «Спеши быстрей домой, одевайся  потеплей, а то снег будет, мороз будет, да возьми с собой десяточку в дорогу, ни больше, ни меньше, только десяточку».

  Случившемуся  батюшка не придал значения, со временем забылись и слова Параскевушки.  Прошло лето, наступила осень. Пожелтели на деревьях листья, ночи стали холодными, ударил первый заморозок.

АРЕСТ.

    Однажды, возвратившись с работы  в дом, где жил один, справившись со  своими делами, вычитав вечерние молитвы, лег спать. В полночь  разбудил  стук в дверь. От неожиданности отец Феодор быстро вскочил с постели, подошёл к двери и спросил: «Кто?» Последовал ответ: «Милиция, открывайте!» Ударила в виски кровь, тревожно в груди забилось сердце. Ведь повсюду  уже начались аресты, и те, которых забирали, уже не возвращались домой. Теперь, по-видимому, пришёл и его черед. Когда открыл дверь, вошли два милиционера, за ними - два понятых. Предъявив ордер на обыск, стали перебирать его нехитрый скарб. Впоследствии, в протоколе обыска от 23 сентября 1937 года сообщалось, что на квартире гражданина  Обмок Ф.П. были изъяты, кроме личных  документов и небольшой суммы денег, проект Конституции и «Доклад Сталина о проекте Конституции». Объясняться  долго не стали, один сказал: «Отец, собирайся!» Сразу всё стало ясно. Руки лихорадочно в углу отыскали обувь, куда с трудом вставил обважневшие ноги, на плечи накинул шубейку. Когда выходили, успел машинально закрыть за собой дверь. Вышли на улицу. За углом стоял «чёрный ворон», прозванная так в народе милицейская машина, увозившая по ночам людей в неизвестность. Только в машине рассмотрел, что  впопыхах на одну ногу надел сапог, а на другую -  валенок.

ДОПРОС.

  Через  три дня его уже в качестве обвиняемого допросил  сотрудник Серговского городского отделения НКВД. Как впоследствии вспоминал сам батюшка, следователь начал допрос словами: «Ну, расскажите мне о своей контрреволюционной деятельности?». Отец Феодор ответил, что никакой контрреволюцией он не занимался. Следователь продолжал: «Если Вы монах, бывший служитель культа, то Вы и есть контрреволюционер. Кроме того, Вы еще занимались агитацией в селе против колхозов». Выслушав опровержение обвиняемого, следователь начал говорить: «Вот Вы в своем селе хорошо знаете всех и если нам укажите на контрреволюционеров, а Вы их знаете и укрываете, если Вы сделаете это, то мы Вас освободим». «Я  категорически  от этого отказался и ни с чем не согласился, - продолжал отец Феодор, – кроме того, стал просить очную ставку с теми, кто предоставил органам эту информацию, а также указать на место и время агитации». Эта  смелость заключенного привела следователя в ярость и тот начал на него кричать и угрожать словами, что если он не будет давать нужных следствию показаний, то его пошлют туда, куда «Макар телят не гонял». Увидев на шее подследственного священнический крест, он с неистовой злобой сорвал его и бросил на пол. Батюшка быстро подобрал его, и всё остальное время крепко держал в руках.

    Затем, под страхом и сильным нажимом, он заставил батюшку подписать протокол допроса, не ознакомившись с его содержанием. Результатом допроса стало  обвинение:

    «Обмок Ф.П.,  бывший священник села Крымское, с 1935 года, то  есть с момента закрытия церкви, нигде не работает. Среди населения проводит антисоветскую агитацию, компрометирует Советскую власть и   Конституцию СССР.  Группирует вокруг себя верующих, организует нелегальные сборища религиозников».

  Согласно   постановлению, следственное дело по обвинению арестованного было направлено на рассмотрение  Судтройки УНКВД по Сталинской области.

ПРИГОВОР.

  Все время, когда велось следствие, отец Феодор содержался под стражей при Ворошиловградской тюрьме.  Вскоре  свершился и суд, по решению которого ему  предъявлялось обвинение по статье 54, пункт 10 УК УССР. Как свидетельствуют архивные документы, наибольшее число граждан в то время подверглось репрессиям по этой статье  Уголовного Кодекса, предусматривающей  уголовную ответственность за контрреволюционную агитацию и пропаганду, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти, а равно распространение, изготовление или хранение литературы такого же характера. На практике под эту статью можно было подвести кого угодно. Как правило, обвинения против них были надуманными, строились не на фактах, а на оговорах и подозрении, на зыбком песке так называемого «классового чутья». Батюшку осудили сроком на десять лет изоляции от общества с содержанием в лагере строгого режима. Именно в то время родилась такая горькая история. Лагерники спрашивают у новичка:

   - Тебе сколько лет дали?

   - Двадцать пять.

   - За что?

   - Да ни за что.

   - Врёшь. Ни  за что больше десяти не дают.

СКОРБНЫЙ ПУТЬ.

    В тот же день отвезли на вокзал, вывели на  перрон, заполненный народом. Кричали и плакали провожающие, прощаясь с теми, кого грузили по вагонам стоявшего в тупике эшелона. Только отца Феодора провожать было некому. Скоро закончилась погрузка, и поезд тронулся в далёкий и неведомый для осужденных  путь.

    Разные, как по возрасту, так и по своему положению, ехали в поезде люди. Но одно было у них общим – каждому из них был вынесен суровый приговор – враг народа. Много среди них было и священников. В чём же состояла их вина перед народом? Ведь они, как и отец Феодор, усердно трудились на ниве Господней, возделывая её, принося добрые плоды смирения, были верными пастырями стада Христова – православного русского народа. Именно это и вызывало ненависть к ним у власти, приступившей к строительству нового общества, в котором не предусматривалось места религии  и её служителям. За священниками был установлен тщательный надзор, их деятельность сковывали строгие ограничения. Поводом для ареста служили доносы недоброжелателей о неосторожно сказанном нелестном слове в адрес тех же властей, о  совершении треб на дому по просьбе верующих, что запрещалось делать, находились и другие причины. По такому же несправедливому доносу был арестован и отец Феодор. Истинной же причиной его ареста, как и других священнослужителей, послужила проводимая в стране политика  борьбы с религией и массового закрытия церквей.

   Все эти гонения воспринимались духовенством как воля Божия, попущение за грехи народа, уклонившегося от благочестия, свернувшего с праведного пути. Смиренно пошли в тюрьмы  и лагеря, где многим пришлось пострадать. Своими страданиями они расплачивались за грехи всех, своими молитвами защищали русскую землю от дерзких  замыслов богоборцев.

ИСПЫТАНИЯ В ПУТИ.

     Долго продвигался  на восток  эшелон  с узниками. Лишь на непродолжительное время он останавливался, и тогда  люди могли вдохнуть свежего воздуха и увидеть свет.

     Одна из таких остановок ярко запечатлелась в памяти батюшки. Ужас происходившего  свидетельствовал о том, насколько была велика у безбожников сатанинская ненависть к верующим людям…

  Поезд остановили невдалеке от какого-то озера. Охранники открыли засовы и с криками и руганью  выгнали людей наружу. В вагоне, в котором ехал батюшка, были в основном верующие. Велено было держаться близко друг к другу. Шли по  глубокому снегу не долго. Построили заключенных на берегу озера, в котором вода еще не замерзла, но была ледяной, с виду она казалась страшной, неестественно черной. Когда конвоиры с насмешками и бранью  начали в нее сталкивать людей, страх  грядущих мучений  оказался  сильнее страха смерти. Кто не подчинялся приказу, того сразу же на месте расстреливали. Выйти из ледяной воды могли только те, кто отрекался  от Бога, им обещалось возвращение домой. Как вспоминал батюшка, были  те, кто, не выдержав испытаний, -  отрекался.  Большая же  часть людей мужественно переносила мучения, многие утонули. Стоя в  ледяной воде, отец Феодор непрестанно молился Пресвятой Богородице и сорока мученикам   Севастийским.  Молитва  настолько укрепила его, что он не чувствовал ни холода,  ни онемения ног.  Сколько времени  стоял,  уже не помнил, сознание его было притупленным и молитвенно сосредоточенным.

  Вскоре  сопровождающие  устали ждать, загнали оставшихся в живых  осужденных  обратно в вагоны, и  поезд с окоченевшими людьми продолжил свой путь. Почти каждая остановка сопровождалась побоями и руганью. Тех, кто пытался убежать, догоняла пуля, и они оставались лежать  непогребенными, обагряя своею кровью этот скорбный путь на русскую Голгофу.

ЛАГЕРЬ.

   Поезд прибыл в город Томск. Заключенных определили в лагерь НКВД по адресу: Ново-Сибирская область, Ассинский район, почтовый ящик  № 245/4.

   Как для отца Феодора, так и для всех прибывших в лагерь, началась новая жизнь, так не похожая на ту, которая была на свободе. Скоро пришлось смириться с положением заключённого – социально опасного элемента, изолированного от общества. Ощутить на себе всю беззащитность от  безграничного произвола лагерного начальства, относившегося с полным презрением к человеческой личности. Голод, холод, грязь, болезни, принудительный труд – всё в лагерной жизни было доведено до предела человеческого терпения.

   Постепенно втягивался батюшка в лагерную жизнь, привыкая к ее режиму, превозмогая все лишения. Два с половиной года он находился здесь.

    В архивном деле хранится, датированная 10 февраля 1940 года, его жалоба Верховному Прокурору СССР о пересмотре уголовного дела,  в которой батюшка выражал свое недоумение по поводу своего ареста. Ведь той деятельностью, за которую получил срок, он не занимался. В душе его теплилась надежда на справедливость высших чинов государственной власти, способных исправить его положение.

   «Прошу гражданина Верховного Прокурора СССР вмешаться в мое дело - писал в жалобе отец Феодор, - пересмотреть каковое и после Вашего пересмотра дела, освободить меня из–под стражи и дать возможность побывать на свободе… Прошу не отказать в моей просьбе».

  Дело было пересмотрено, и по нему вынесено окончательное постановление: «При проверке материалов обвинения установлено, что Обмок Ф.П. на протяжении долгого периода времени, вплоть до 1934 года, служил священником. После закрытия церкви начал группировать вокруг себя верующих с целью организации вооруженного восстания против Советской власти. Свидетель по делу Кононов Е.Ф. говорит, что Обмок Ф.П. имел тесную связь с антисоветски настроенными элементами и вместе с ними распространял провокационные слухи, говоря: «Советская власть пойдет на уступки и откроет церкви, ибо она чувствует недовольство среди народа». Кроме этого, свидетель Кирста И.Ф. показал, что  Обмок Ф.П. собирал людей на квартире и проводил с ними нелегальные собрания. Под видом моления, на этих собраниях распространял контрреволюционную провокационную агитацию, направленную против мероприятий партии и Советской власти…

      Решение Тройки УН КВД от 27 сентября 1937 года в отношении обвиняемого   Обмок Ф.П. оставить в силе. Осужденному в его просьбе об освобождении из–под стражи отказать».

    После пересмотра дела отца Феодора не оставили в покое, вместо свободы отправили его на Дальний Восток в Магаданскую область, печально известные всем лагеря на Колыме.

ЛЕСОПОВАЛ.

    Здесь батюшка попал на лесоповал, труд на котором для него оказался непосильным. Он был очень слаб здоровьем, неприспособлен к тяжёлому физическому труду. Приходилось работать в любую погоду, скидок никому не делали, каждый должен был выполнить установленную норму. Его поставили работать в паре с молодым уголовником – поперечной пилой распиливали поваленные стволы деревьев. Священников, как и политических заключенных, считали неблагонадежными, идеологическими врагами. Поэтому для «перевоспитания» их ставили работать вместе с уголовниками, которых считали социально близким, несознательным элементом…

  Естественно, по немощи отца Феодора, норму не выполняли, что очень озлобляло напарника, который часто в ярости с кулаками набрасывался на батюшку. Как он ни старался, работая из последних сил, избивая в кровь руки, но ничего не получалось. От немыслимой нагрузки разламывалась надвое спина, ныли в суставах ноги, кружилось в голове. Казалось, ещё мгновение - и душа покинет измученное тело. Когда приходил в барак и валился на нары, ощущение боли сменяло чувство невесомости.

  На некоторое время проваливался в бездонное пространство, но ощущение холода и голода быстро возвращали в реальный мир. Так проходили  день за днём, которые казались ему годами. Сильно мучила совесть, ведь он подводил товарища, перед которым постоянно чувствовал себя виновным. Видя безысходность положения, он решился на крайность. Каждый день во время отдыха стал ходить на протекающую невдалеке речку и пить холодную воду. Надеялся на то, что скоро простудится, воспаляться легкие, и наступит долгожданное облегчение – смерть, но к большому удивлению болезнь не наступала, даже не было насморка, а здоровье стало укрепляться.

ДУХОВНОЕ ГОРНИЛО.

  Как золото очищается в горниле, так каждый православный христианин проходит испытания на земле. Каждому Господь даёт крест по его силам, который необходимо нести с достоинством. Путь спасения – это крестный путь.

    Кроме физических, пришлось отцу Феофану перенести и духовные испытания. Лагеря создавались как учреждения перевоспитания посредством трудовой деятельности. Именно труд, по убеждению их устроителей, благотворно воздействует на сознание «заблуждающегося человека», изменяет его классовую ориентацию. Веру в Бога считали вредным заблуждением, стремились искоренить её из человеческих душ. Отца Феодора и других представителей духовенства вызывали на специальные беседы, где предлагали отречься от сана, признать себя безбожником. Уговорами, а чаще угрозами, принуждали подписать отречение. Взамен предлагали уменьшить срок заключения, улучшить условия содержания, перевести на облегчённые работы, а то и совсем освободить. Но не дрогнула душа физически слабого человека, укреплённая силою Святого Духа. Не уподобился батюшка Иуде Искариоту, предавшего Спасителя, остался верным православию до конца, не польстился на предложенные блага, не подписал отречения. Как он сам впоследствии вспоминал,  находились малодушные, отрекались от сана и веры. Но обещанных благ они не получали. Наоборот, лагерное начальство относилось к ним с презрением. О них говорили: «Эти Христа предали, а нас и подавно предадут». Их посылали на самые трудные работы, бойкотировали их и заключённые. Многим из них не пришлось выйти на свободу, положили кости свои в вечную мерзлоту, лишённые христианского напутствия.

ВЕЛИКАЯ МИЛОСТЬ.

 Человеку невозможно то, что возможно Богу, сотворившему мир и самого человека. Видит и слышит всегда Он своих избранников, откликается на их усердные молитвы. Единственным утешением для отца Феодора была молитва, для неё находилось время только ночью. Его слёзным молитвам не преграждали путь  лагерные стены, железные ржавые решётки, не было для них ни часовых, ни запоров. Свободно возносились они к Престолу Всевышнего в ночной тишине и были услышаны. Сама Царица Небесная пришла на помощь, покрыла страдальца от зла честным Своим омофором. После тяжёлых испытаний была явлена великая милость.

    Однажды начальник лагеря выстроил заключённых и обратился с вопросом: «Кто может печатать на печатной машинке? Вперёд два шага!» Никто не выходил. Отец Феодор умел печатать, так как он нёс послушание делопроизводителя в монастыре, но выйти не решался. Боялся, что заключённые сочтут его симулянтом, начнут издеваться, а то и бить. Когда начальник обратился с вопросом в третий раз, он всё же решился выйти. Начальник забрал его к себе домой, где батюшка и начал нести своё новое лагерное «послушание»  – печатал различные документы. На ночь возвращался в барак. Новое  его  назначение никого не возмутило, по–прежнему к нему все относились доброжелательно. Отец Феодор воспринял это, как знак особого заступничества Божией Матери, которую чаще всех призывал в своих молитвах. Ему не верилось, что произошла такая разительная перемена в его жизни, считал себя недостойным великой милости Божией.

ЛАГЕРНОЕ «ПОСЛУШАНИЕ».

     Отличаясь своим кротким характером, скромностью и трудолюбием, батюшка быстро расположил к себе семью начальника, где его скоро стали считать своим. Начальник, несмотря на обязанности, возложенные на него, быть непримиримым к классовому врагу, быть строгим ко всем заключённым, в глубине своей души оставался порядочным и честным человеком. Жил он вдвоём с женой, очень верующей и доброй женщиной. Отец Феодор, умело и быстро, справившись со своими делами, не любивший праздности, старался помочь своим благодетелям. То подметёт или вымоет полы, то протрёт пыль на подоконниках, постоянно следил за горевшей печкой. Всё это делал искренне, от чистого сердца. И мысли не было заискивать, просто сказывалась  привычка к порядку, привитая в монастыре, жизнь которого держится на послушании. В семье быстро привыкли к батюшке. Ласково стали называть «дедкой». Всё было бы хорошо, если бы не тот ад, в который приходилось возвращаться ему каждый вечер. Барак жил своей внутренней жизнью. Измученные каторжным трудом, грязные, полуголодные, питавшиеся баландой, люди вызывали у батюшки глубочайшее сострадание. Ведь его положение недавно не отличалось от них, перед ними невольно испытывал чувство стыда за своё «привилегированное» положение. Однажды решился попросить у хозяйки краюху хлеба, чтобы принести вечером в барак товарищам. Добрая женщина  сочувственно отнеслась к просьбе. Каждый раз тайком от дежурного он стал носить в пазухе еду, которую дрожащими руками делили, не обронив ни единой  крошки, по справедливости. Большая часть отдавалась больным, тем, у кого от голода начинали пухнуть ноги. От бдительного начальника это невозможно было скрыть. Он сразу понял, что это «дедкина» работа. Но на происходящее закрыл глаза. Не стал разоблачать «заговорщиков». Так продолжалось до тех пор, пока начальник не ушёл в отпуск. Заступил  другой, который быстро выявил нарушителя лагерного режима. Отца Феодора бросили в карцер,  в наказание наголо остригли голову. И в заключении священнослужители старались носить подобающие священному сану длинные волосы. Поэтому такое наказание в лагере считалось особо унизительным. Но когда возвратился из отпуска старый начальник, все стало на свои места – батюшка Феодор продолжал носить пищу товарищам.

ОСВОБОЖДЕНИЕ.

  Ровно десять лет отбыл батюшка в лагере, как предсказала юродивая Параскевушка. Когда подходил к концу срок, начальник предложил отцу Феодору остаться при лагере секретарём, обещал обеспечить жильём, выплачивать зарплату, выдавать спецпаёк. Очень привязались они с женой к нему, считали членом семьи, не хотели расставаться. Но ничего не могло удержать батюшку в лагере, с порядками которого не мирилось его христианское сердце. Его истинным призванием было служение в храме, куда поскорее хотелось возвратиться, упасть на колени и вознести усердную, слёзную молитву Спасителю и Пречистой Его Матери, неустанно благодарить их за то, что не дали погибнуть, сохранили свое чадо.

   Осенью 1947 года отец Феодор вышел на свободу. Согласно предписанию, направился в  город Кадиевку (ныне  Стаханов), к которому относилось село Крымское, где нужно было стать на учёт. С радостным настроением возвращался назад. Все мысли были уже в  селе Крымском, где не был долгих  и мучительных десять лет. Оставалось только оформить соответствующие документы и возвратиться  к  жизни на свободе.

   Но в действительности всё оказалось не так, как думал.  Впереди предстояли новые испытания. Начался тяжелейший период его жизни. Оказалось, переход из заключения на волю был гораздо тяжелее, чем от воли к заключению.

ГОРЬКАЯ СВОБОДА.

   Главным было то, что он, как освободившийся из лагеря человек, потерял связь с миром, из которого ушёл на долгие десять лет. За это время произошли огромные изменения. Страна пережила страшную войну, о которой на Дальний Восток доходили только слухи. Всюду были видны её раны, которые с трудом залечивались. Жизнь текла своим чередом. Там, куда он ехал, его никто не ждал. Не было ни родных, ни друзей. Ощутил это сразу по приезду в Кадиевку, когда пришёл становиться на учёт. Уполномоченный, который работал ещё до ареста батюшки, сразу узнал его.  Когда отец Феодор зашёл к нему в кабинет, тот, побагровев, вместо ответа на приветствие гневно закричал: «А, это ты явился? Вон отсюда, чтобы и духа твоего здесь не было!».  Словно кто ошпарил  кипятком с головы до ног. Выйдя ни с чем из кабинета, он впервые ощутил себя таким бесправным, каким не чувствовал себя даже в лагере.  Ведь там, как ни было тяжело, он находился среди таких же заключённых, как и сам. Окружающие были лишены человеческих прав, жизнь  всех была одинаковой, что воспринималось привычно. Здесь была совсем иная ситуация. Он, как и все вокруг, был свободным, но его свобода была иной. В сравнении с другими он был неполноценным, лишённым возможности  к  существованию.

     Для окружающих он был чужим. Не знал, куда теперь идти, что делать, к кому обращаться за помощью. В кармане лежала лишь одна бумажка – документ об освобождении из заключения. Не было ни денег, ни крыши над головой, одолевал голод.

   Приехал  он в Ворошиловград (так тогда назывался Луганск), ночевать пришлось на вокзале. Понял, что даже одежда, в которой возвратился из лагеря, отличала его от остальных людей, ловил на себе их настороженные недоверчивые взгляды. В той жизни, в которой они жили, ему не находилось места. Как впоследствии вспоминал сам батюшка об этом периоде: «Был гоним, голоден, обсели вши, никак не мог определиться».

  Хотел за помощью обратиться к кому-нибудь из священников, но осознавал, что общаться с бывшим заключённым рискнёт не каждый. За связь с ним можно было поплатиться свободой, так как время оставалось ещё не спокойным. Да и не винил он никого в этом. Ему, одинокому, прошедшему через ад лагерной жизни, не хотелось подвергать опасности семейных людей. Ведь у них были дети и их из-за него могли лишить кормильца.

   Уповал только на Бога, к Которому, как никогда, обратился всем умом и сердцем, прося помощи и вразумления. Надеялся, что Пресвятая Богородица не оставит в беде, укажет путь ко спасению.

КОНЕЦ МЫТАРСТВАМ.

     После долгих мытарств отец Феодор решился пойти в епархиальное управление. Он хорошо знал, что без документа, удостоверяющего личность, там ему ничем помочь не смогут. Да и что вразумительного ответит на заданные вопросы – молча, покажет справку об освобождении из заключения? «На всё воля Божия, мир не без добрых людей» - думал он, переступая порог духовного учреждения.

  Обязанности секретаря епархиального управления исполнял тогда отец Николай Гаврилов. К нему попал на приём. Пришлось рассказать всё. Внимательно, с болью в сердце, выслушал секретарь батюшкин долгий рассказ. Видя безысходность измученного тяжёлой жизнью человека, стоящего на краю гибели, отец Николай решил оказать помощь. Прежде дал денег, чтобы батюшка смог купить еды, подкрепить свои силы, предоставил место для ночлега, сам взялся уладить все дела.

    Нелегко было в то время иметь дело с советскими чиновниками, в сознании которых не происходило перемен по отношению к служителям культа. Но в этом вопросе отец Николай оказался напористым, пробил толстую стену непонимания бюрократов, добился того, чтобы они оформили документы, дающие право поставить отца Феодора на епархиальный учет. Усилиями отца Николая батюшка возвратился к нормальной жизни. Не верилось, что мытарствам пришел конец. Не знал,  как отблагодарить своего благодетеля, к происшедшему отнесся как к чуду.

В СТАНИЦЕ ЛУГАНСКОЙ.

   Направили отца Феодора в Станицу Луганскую, где служил тогда протоиерей Павел Коломийцев, исполняющий обязанности благочинного округа. Тот должен был определить батюшку на один из приходов своего благочиния. На следующий день рано утром, не мешкая, отправился к месту назначения. Добрался быстро на попутной грузовой машине. Не составило труда отыскать храм, располагавшийся почти в центре Станицы.

   Подошел к большому казачьему дому, с восточной стороны которого был пристроен алтарь, на покрытой черепицей крыше стоял  деревянный крест. Зашел во двор, где занимались работой несколько женщин, спросил отца Павла. Ответили, что батюшки нет, но скоро придет, если хотите, подождите. Сел на лавочку. Ярко светило солнце, отдавая свое последнее тепло. Невольно закрылись отяжелевшие веки, бросило в дремоту. Стоял один из погожих дней поздней осени. В народе это время называют бабьим летом. Посвящают его в основном подготовке к зиме. Вот и прихожане решили привести в порядок храм – обмазать стены, убрать двор. Несколько женщин готовились месить глину, а батюшка с прихожанкой Марией Федоровной пошли на стойло набрать конского навоза для раствора. Когда возвратились, Мария Федоровна, сразу заметившая сидящего во дворе отца Феодора, спросила женщин: «А это что за  босяк сидит?». Те давно уже обратили внимание на необычный вид пришедшего. Настораживало изношенная лагерная одежда, но измученное бледное доброе лицо вызывало жалость. С любопытством наблюдали за ним. Когда вошел во двор отец Павел, незнакомец сразу подошел под благословение, отозвал его в сторону. Удивились, когда те вдвоем пошли в караулку (так местные жители называют церковную сторожку), где долго разговаривали.

   Казалось, что батюшка уже забыл о предстоящей работе, женщины сами начали месить глину. Но когда  он вышел, распорядился согреть воду и приготовить завтрак.

    Сразу отец Павел  к пришедшему проникся чувством сострадания, видел в каком состоянии находится тот. Поэтому, когда отец Феодор, обмывшись, надел предложенную батюшкой старенькую, но чистую его одежду, сел за стол, обратился к нему: «Ешь, отсыпайся, ничего не делай. Тебе нужно восстановить силы, а там видно будет».

   Не верилось, что страданиям пришел долгожданный конец, что тело избавилось от грязи и мерзких вшей, с души упал тяжелейший камень, невыносимо давивший все последнее время. Ум до конца еще не мог постичь происшедшей в жизни перемены. Когда лег на кровать, застеленную свежим бельем, сразу уснул. Сон был глубоким и долгим. Сколько спал, не помнил. Когда проснулся, казалось, прошла вечность. Сразу не смог сообразить, где находится, что с ним происходит. Но постепенно стал осознавать происходящее. Прошли почти сутки, было утро второго дня пребывания его в Станице. Отец Павел уже был во дворе, помогал женщинам заканчивать начатые вчера работы. Умывшись, батюшка вышел на улицу. Подойдя под благословение настоятеля, попросил открыть для него церковь. Тот молча пошел за ключами.

   Впервые за долгие десять лет отец Феодор переступил порог Божьего Дома. Душа, истосковавшаяся по Богу, вырывалась наружу, трепетало сердце, от резкой боли ломило в груди. Сами ноги подкосились, батюшка рухнул на колени, из глаз потоком ударили слезы. Смахнув рукой упавшую на щеку слезу, отец Павел тихо вышел из храма, прикрыв за собой дверь, оставив его наедине с Богом…

    В Станице отец Феодор прожил немногим более двух месяцев, стал приходить в себя, постепенно к нему возвращались физические силы, привыкал к нормальной жизни. Отец Павел решил направить его в Красный Деркул, где в то время не было священника.

    Отпраздновали Рождество Христово, и в день памяти святого преподобного Серафима Саровского отправились в областной центр в епархиальное управление за указом правящего архиерея о назначении батюшки на приход. Там их принял Владыка Никон, внимательно выслушав отца Павла и побеседовав с ними, согласился с их намерениями. В тот же день, 15 января 1948 года, им был подписан Указ № 19 о назначении настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы хутора Красный Деркул отца Феодора.

   Зима была холодной, нужно было спешить на новое место назначения, чтобы побыстрее устроиться с жильем. Распрощавшись с отцом Павлом, к которому успел прикипеть сердцем, надев подаренные им поношенный подрясник и старенькую скуфью, с котомкой за плечами отправился в путь. Пошел пешком, предстояла долгая, почти в 50 километров, дорога. Дул холодный пронизывающий ветер, после обеда начал падать снег. Места были незнакомые. Переходя из хутора в хутор, чтобы не сбиться, у встречных людей уточнял дальнейшую дорогу. К вечеру пришел в Красный Деркул.

В КРАСНОМ ДЕРКУЛЕ.

   Встретившиеся хуторяне направили его к местному псаломщику Вергунову Ивану Даниловичу. Быстро отыскав небольшой домик, зашел во двор, тронул входную дверь, та сразу открылась. В сенях было темно, пахло домашними разносолами. Постучал в ведущую в дом дверь. Отозвалась женщина, сказала: «Входите». Переступил порог, снял скуфью, перекрестился, произнес: «Пустите странника». Назвался так, потому что действительно считал себя на этой земле странником, которому негде было приклонить голову. На судьбу не роптал, покорно шел туда, куда вел его Промысел Божий. А Господь по молитвам Пречистой Своей Матери Пресвятой Богородицы как раз и привел его путем, исполненным лишений, страданий, различных испытаний к последнему пристанищу. Уготовал место, где надлежало ему спасаться самому и спасать других.

    Возившаяся возле печки молодая женщина подняла голову, вопросительно посмотрела на отца Феодора.  Тот спросил: «Хозяин дома служит в храме?»  Она утвердительно кивнула головой. Разговорились, оказалось ее звали Ниной, невесткой доводилась хозяину, с сыном которого недавно только поженились. Родителей дома не было, поехали в гости к родне в соседний хутор. А та, прибрав в доме, готовилась топить печку. Узнав, что приехал новый батюшка, она быстро с радостной вестью побежала к соседям, которые через некоторое время стали сходиться в дом. Всего пришло человек пятнадцать. Растопили печку, у которой сразу стали хлопотать женщины, наварили молочной лапши, накрыли на стол. У всех было приподнятое настроение, каждый старался поговорить с батюшкой, пели с воодушевлением молитвы и псалмы. Приехал Иван Данилович с женой. Ужин затянулся, не хотелось никому выходить из-за стола, разошлись поздно.

   Хозяин оставил батюшку ночевать у себя. Почти не спали, вся ночь прошла в разговорах. А поговорить было о чем. Иван Данилович был крепко верующим человеком, с детства тянулся к церкви, любил богослужение, что и решило его судьбу. Всю сознательную жизнь прослужил он псаломщиком в деркульском храме.

     Как и отцу Феодору, ему за свои убеждения пришлось пострадать. Был репрессирован. Когда был в ссылке, сильно простудил ноги, заболел полиартритом. В войну возвратился домой больным, почти инвалидом. Болезнь прогрессировала, совсем отказывали ноги, сильно болели и пухли суставы. Но, несмотря на свою болезнь, когда открыли церковь, стал опять в ней служить.

ПОД БЛАГОДАТНЫМ ПОКРОВОМ.

      Утром пошли в храм, где собрались почти все его прихожане, так как весть о приезде нового священника успела облететь почти весь хутор.

    Первый раз  переступил  отец Феодор порог храма, в котором предстояло служить до конца жизни. Наконец избранник вступил под тот кров, где надлежало ему стать истинным пастырем, подобно Христу Спасителю, самые души человеческие невидимо и сокровенно пасущим.

   Определился батюшка и с жильем. Взял его на квартиру Марк Евдокимович Кобеляцкий, очень верующий и добрый человек. Бог щедро одарил его, прежде всего физической силой. Он был местным жителем, родился в 1889 году в крестьянской семье. Окончил трехклассное церковно-приходское училище. С 1914 по 1918 год находился на действительной службе в царской армии. Поскольку был человеком грамотным, работал сначала делопроизводителем Райземотделом Волошинского района, затем секретарем сельского совета. Последним местом работы была швейная мастерская в хуторе Красный Деркул, которой он заведовал. С 1948 года нигде не работал. Когда открыли церковь, очень много потрудился для ее восстановления. Выполнял плотницкие и столярные работы. Сам сработал иконостас, Царские врата, смастерил паникадило. Позднее сделал вокруг церкви деревянную из дуба кружевную ограду. Был трудолюбивым человеком, брался за любую работу, хорошо переплетал книги. Батюшка его называл человеком, имеющим десять талантов.

    Для отца Феодора он стал первым помощником. Со временем они стали большими друзьями. Дружба их была искренней и крепкой, ничто не могло разлучить их.

  Батюшка сразу приступил к своим прямым обязанностям. Служил с большим воодушевлением, ведь его сердце давно истосковалось по церковному богослужению. С трепетом одевался в священные одежды, каким благоуханным казался ему запах ладана, до слез трогало пение хора. Видя искренность и простоту отца Феодора, потянулись к нему прихожане, в воскресные и праздничные дни, заполнявшие храм.

НОВОЕ ИСПЫТАНИЕ.

     Казалось бы, все стало на свои места, приход зажил полнокровной жизнью. Но впереди опять предстояло испытание. Священнослужители и церковные общины обязаны были выплачивать государственные налоги. Для сельских приходов они были непосильными, так как у прихожан практически не было денег. Если городским рабочим и служащим заработная плата выплачивалась деньгами, то в селе с крестьянами расчет производился натуроплатой. Колхозники работали по системе трудодней, часто при расчетах в конце года сами оставались должниками. В основном все жили за счет своего подсобного хозяйства. Если в селе была церковь, то ее жители снабжали  батюшку всем необходимым для жизни, а вот денег часто не было даже на свечку. Особенно бедствовали семейные священники, невыплата налогов становилась причиной их ухода из приходов. Стал вопрос о выплате налогов и перед отцом Феодором. Денег не было. Кроме епархиального управления беде никто помочь не мог. Туда и пришлось ехать. Владыка Никон, приняв батюшку, внимательно выслушал его, сказал: «Поезжай на приход, служи. Мы заплатим налог».

    Так по милости Божией беда сменилась на великую радость. Окончательно успокоилось сердце отца Феодора, улеглись волнения и тревоги, постепенно привык к новому месту. Полюбили его прихожане за те старания, которые он прилагал, служа в храме, старались во всем помогать ему.

НОВОСЕЛЬЕ.

   Летом 1948 года решили они покончить с батюшкиными скитаниями, построить для него под горой напротив церкви небольшой домик, где бы он мог спокойно жить. Инициативу в этом деле проявили женщины, их поддержали мужчины. Стройку начали почти на пустом месте, не было стройматериалов. Но молитва горами движет. Отслужили молебен, окропил батюшка место под дом освященной  водой,  и начали строить с Божией помощью. Первым делом взялись лепить саман (кирпич-сырец из глины с примесью навоза, соломы), добыли черепицы. Марк Евдокимович с мужчинами сделали рамы и двери, поставили верх. Дружно проводили толоки. Миром, за лето закончили стройку. «Хоть и небольшая хатка, а все ж свой угол», - рассуждали строители. К осени отец Феодор справил новоселье.

     Небольшой домик казался ему просторным. В первой комнате была печка, стол, на котором готовил еду и обедал. Во второй стояла кровать, в углу перед иконами постоянно горела лампадка. Теперь, когда большую часть времени приходилось быть одному, много молился. Благодарил  Господа, Царицу Небесную, своих небесных покровителей – святителя Иоасафа Белгородского и Афанасия, Патриарха Константинопольского, за явленную великую милость к нему. За то, что устроилась его жизнь. Молился не только за себя, но и за своих прихожан – своих духовных детей и первых помощников.

БЛАГОЕ НАМЕРЕНИЕ.

    Трудами и молитвами батюшки крепчал приход, стал дружной духовной семьей. Приходили пешком на службу верующие из окрестных хуторов и сел. Приезжали издалека, из мест, где были закрыты храмы. Местные жители охотно брали приезжих к себе домой на ночлег.

    Так прожил отец Феодор  три года в Красном Деркуле. Здесь нашел он свое пристанище, покой и счастье, служа Богу в благодатном храме, где хранила и оберегала Сама Царица Небесная. Сердце подсказывало, что именно здесь та духовная пустынь, где надлежало ему до конца дней нести молитвенный подвиг.

    В это время у батюшки, а ему тогда исполнилось 54 года, созрело решение принять монашество. Духовно был готов к подвигу, который совершают отказавшиеся от земных благ люди, стремящиеся к тому Идеалу, который зовется Горним Иерусалимом.

   Отец Феодор, рано оставшийся круглым сиротой, познавший скорбь и лишения, прошедший монастырскую школу послушания, испытания и невыносимый труд лагерей, уничижения и презрения окружающих, уже давно в себе вмещал эту бездну смирения.

  С детства Господь призвал его, вел тернистым, крестным путем. Как ни трудно было ему, слабому физически, одинокому человеку, но он с достоинством прошел все испытания. Не стал предателем, когда принуждали к отречению в лагере. Не возроптал, когда, выйдя из заключения, оказался самым бесправным человеком. Теперь, когда все невзгоды  были позади, не мог батюшка останавливаться на пути. Следующей ступенью его духовного восхождения было монашество.

    Намерение отца Феодора было одобрено Владыкой Никоном, благословившим совершить постриг в последний день осени. Усердно стал готовиться батюшка к этому событию.

ТЯЖЕЛАЯ УТРАТА.

     Но в самый канун пострига, ровно за неделю, пришла печальная весть – 23 ноября в станице скончался отец Павел Коломийцев.

   Отцу Феодору смогли сообщить об этом только вечером на следующий день. Не мешкая, ночью он отправился в путь, чтобы успеть на похороны. Не шел, а бежал, не чувствуя ни страха, ни усталости, чтобы проститься с любимым батюшкой.

     Лишь короткий период жизни связывал их, но то, что сделал для него отец Павел, было трудно переоценить. Тогда, в тяжелейший момент его жизни, рядом оказался человек, который не только постарался понять его состояние, но и помог ему обрести себя, стать полноценным человеком.

   Утром был в Станице Луганской. В церкви уже шла заупокойная служба, которую отправляли несколько священников из соседних приходов. Отец Феодор пришел последним. Собралось много прихожан, для которых, как и для отца Феодора, батюшкина кончина была большой утратой.

   Трудами отца Павла был устроен станичный храм, открывшийся в конце войны. Раньше в центре Станицы стояло старинная кирпичная церковь во имя святителя Николая. Ее разрушили в 30-е годы. Новый храм разместился в простом перестроенном доме, где отец Павел прослужил шесть лет. В преклонном возрасте, шестидесятилетним, приехал он в Станицу Луганскую. Рано овдовевший, давно определивший детей, посвятил свою жизнь служению Богу. В трудах и заботах о пасомых, прошла она в Станице, где мирно и отошел ко Господу, сохранив о себе добрую вечную память.

     До конца дней старец помнил о своих благодетелях – отце Павле Коломийцеве и отце Николае Гаврилове (+1981 г.), всегда молился о них у Престола Божия.

МОНАШЕСКИЙ ПОСТРИГ.

    30 ноября, 1950 года в Свято – Петропавловской церкви хутора Верхняя Чугинка отец Феодор принял постриг в  монашество с именем Феофан.

    Постриг по благословению Владыки Никона совершил настоятель храма иеромонах Антоний (в миру – Александр Викторович Пузиков), духовник благочиннического округа. Впоследствии он стал духовным отцом и наставником батюшки. Отец Антоний прошел нелегкий жизненный путь. Родился он в марте 1883 года в Курской губернии в большой крестьянской семье, с детства познал нелегкий труд хлебопашца. По тем временам ему удалось получить хорошее образование – закончил Рыльское городское шестиклассное училище, после которого работал в городе на различных конторских должностях. По смерти родителей, в 1904 году, поступил послушником в знаменитую Глинскую пустынь, где работал чернорабочим на гостинном дворе, нес различные послушания на кухне и при церкви.

   С 1910 по 1915 годы нес послушание в Троицком монастыре города Киева на кухне, мельнице и пекарне. Затем исполнял обязанности почтальона монастырской корреспонденции.

 В 1915 году был мобилизован в армию и отправлен на фронт Русско-Германской войны. По демобилизации в 1918 году, на протяжении года, паломником обошел множество монастырей России. В 1920 году посетил Святогорский монастырь, где и остался до 1922 года, до времени его закрытия. В Святогорском монастыре он нес послушание при малярной мастерской, начальником которой был отец Фотий (Никишин).

   Когда закрыли монастырь, отец Фотий переехал на постоянное место жительства в хутор Верхнюю Чугинку, к нему со временем перебрался и послушник Александр. Здесь они жили за счет своего небольшого огорода, а также нанимались на выполнение малярных робот в различных организациях.

     Типовую деревянную церковь в Чугинке разобрали в период коллективизации и из ее материала построили сельский клуб. В 1943 году в хуторе был возрожден приход, сюда назначили священика. Службы возобновились в молитвенном доме, устроенном в бывшей караулке, стоявшей на горе у дороге. Александр Викторович был назначен сюда на должность псаломщика, а в 1944 году он принимает монашество с именем Антоний и епископом Никоном рукополагается в сан иеродиакона . Тринадцатого июня (по н.ст.) 1949 года он получил сан иеромонаха с назначением в Свято-Петропавловскую церковь.

  Здесь, в скромно убранном храме, в присутствии нескольких человек, в будничный день – четверг, батюшка принес обеты монашества. Трижды, в утверждение своего твердого убеждения подавал он отцу Антонию ножницы. Здесь принял свое новое имя, облачась в монашескую одежду.

    Приняв монашество, отец Феофан в своем храме стал служить так, как принято в монастыре, по полному Уставу, не сокращая чин богослужения. Вечерню начинал, как обычно, в три часа дня, затем следовало повечерие. После читались каноны и производилась исповедь. В праздничные и воскресные дни службу начинал в четыре часа утра. Прочитав утренние молитвы, служил полунощницу, затем утреню. После вычитывались Часы и совершалась Божественная Литургия.

   Особенно трудно было зимой, церковь не отапливалась. Даже в сильные морозы службы не сокращались. Правда, вечерню и утреню приходилось служить в караулке, но Литургию совершали в храме.

   Скромное убранство церкви, полное отсутствие электрического освещения, употребление только восковых свечей, всегда горевших на паникадиле и подсвечниках, умилительное пение хора – все трогало своей простотой, располагало к молитве.

  Умилял и сам вид батюшки – маленький, сухонький, с живыми, излучающими свет на добром лице глазами. Подвижный и словоохотливый в жизни, когда служил, преображался. Становился подтянутым, сдержанным, светлело бледное лицо. Искренняя детская вера отличала отца Феофана, была огромной притягательной силой для верующих, видевших в нем большого молитвенника и истинного подвижника.

   Служить батюшке помогал Марк Евдокимович, исполнявший при нем обязанности пономаря. Он оказался способным учеником, быстро усвоившим ход богослужения, к тому же имел и хороший слух. По ходатайству отца Феофана его рукоположили во диакона. Батюшке стало легче, а службы стали проходить торжественнее.

ЗАСТУПНИЧЕСТВО БОГОРОДИЦЫ.

     В 1953 году райисполкомом был поставлен вопрос о передаче сельскому совету под клуб занимаемого общиной верующих здание для молитвенных целей в хуторе Красный Деркул. Естественно, стал и другой вопрос о переводе отца Феофана на другой приход.

   Это известие взволновало прихожан, которые выступили с протестом, с большой скорбью это известие принял и батюшка. Ночами, на коленях, простаивал он, слезно прося Небесную Заступницу и Скорую Помощницу Матерь Божию совершить чудо, изменить решение властей относительно деркульского храма.

     Молитвы были услышаны. Власти не решились забрать церковное здание под клуб.

    В назначенный срок отец Феофан поехал в город на прием к уполномоченному Совета по делам Русской православной церкви. С тяжелым сердцем пришел он в государственное учреждение, где должна была решиться его дальнейшая судьба. Но в приемной секретарша сообщила, что уполномоченный заболел, без него никаких решений сейчас никто не принимает. Если нужно будет, то вызовут.

     Гора свалилась с плеч, радостным возвратился домой, за все благодарил Царицу Небесную. Больше его не вызывали, о переводе забыли совсем.

ВРАЗУМЛЕНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ.

    Шестидесятые годы были для церкви очень тяжелые. Возглавляемое Н. С. Хрущевым правительство взяло курс на скорое построение коммунистического общества, свободного от религиозных предрассудков. Открывшиеся после войны храмы сново стали закрывать. Хотя верующих не подвергали репрессиям, но с их убеждениями активно и последовательно боролись. Деятельность священников опять была поставлена под строгий контроль. Ограничивало ее и новое законодательство, согласно которому полноправным хозяином прихода являлся церковный совет, нанимавший священника для отправления церковных служб и исполнения треб по просьбам верующих. Таким образом, искоренялся дух пастырства, священников превращали в простых требоисполнителей, проще сказать, наемников.

  Жизнь деркульского прихода раздражала местные власти. Многие храмы в округе успели закрыть, что вызвало большой приток прихожан. Особенно много верующих приезжали из Миллеровского района Ростовской области, где к тому времени уже не осталось ни одной церкви.

   Рассказывают, что однажды председатель сельского совета вызвали в райком партии, где провели с ним соответствующую работу. Досталось ему там от первого секретаря за бездеятельность в отношении очага религии в Красном Деркуле. Обещал, если он не разберется с попом, не приструнит его, то тогда быстро разберутся с ним – отстранят от занимаемой должности.

    Тот, разъяренный, на следующий день явился к отцу Феофану. Подъехал на линейке к церкви, привязав лошадей к дереву, пошел в батюшкин дом. С ходу налетел на него, не давал даже сказать и слова. От злости не помнил, что и говорил. Обещал закрыть церковь, а его выгнать из хутора, если тот не прекратит собирать народ. Но Господь дал терпение отцу Феофану выслушать всю его брань. Не коснулась она сердца угодника Божия, все это время творившего Иисусову молитву.

   Не дождавшись ответа, выбежал председатель на улицу. Кинулся к лошадям. Их на месте не оказалось, не было и на дороге. В замешательстве побежал к магазину, думал спросить у прохожих. Но нигде не было ни души.

  Лишь только два мальчика стояли на дороге, как прикованные к месту, смотрели в сторону реки. Подбежал к ним, сходу спросил: «Лошадей не видели?» Те наперебой стали рассказывать о том, что произошло буквально пять минут назад и так поразило их, что они до сих пор были под впечатлением увиденного.

   Ребята шли в магазин, разговаривали между собой. Вдруг, впереди, вздымая пыль, через дорогу промчались лошади, впряженные в пустую линейку и сходу влетели в Деркул. Тяжелая линейка быстро потянула их на дно, в мгновение ока все поглотила вода, оставив на своей поверхности лишь большие круги.

   Лишенный от потрясения на некоторое время речи председатель, не помня себя, возвратился к отцу Феофану, со слезами стал просить у него прощения.

  Приходу в это трудное для церкви время удалось устоять, а после того происшествия батюшку больше не беспокоили.

    Но за деятельностью отца Феофана было установленно постоянное наблюдение со стороны органов советской власти. В день престольного праздника в Красный Деркул приезжал сам уполномоченный по делам Русской православной церкви, после посещения праздничного богослужения им составлялись подробные отчеты.

ПРЕСТОЛЬНЫЙ ДЕНЬ.

  В  престольный праздник Рождества Пресвятой Богородицы храм посещало до двух тысяч верующих из окрестных населенных пунктов как Украины, так и России. В ночь с 20 на 21 сентября они совершали паломничество в расположенную в окрестностях хутора Чугинки Киселеву балку. Это живописное урочище издавна славилось своими святыми источниками, способными врачевать многочисленные болезни людей, с верой приходящих к ним. Сколько помнят себя местные старожилы, сюда, в надежде получить исцеление, потоком шли люди со всей округи.

    Всегда здесь было людно, каждый приходил сюда с надеждой избавления от болезни, поэтому поездки в Киселеву балку сравнивали с паломничеством, почитая ее святым местом. Много происходило здесь различных чудес. Чистые сердцем верующие видели, как в полночь с неба на невидимой цепи над балкой спускалось паникадило наподобие большой люстры, горевшее неземным благодатным огнем, слышали ангельское пение, неоднократно отмечалось здесь явление Божией Матери.

    Здесь, в Киселевой балке, получил свое исцеление и отец Феофан. Возвратясь из ссылки с больными застуженными ногами, он, по совету местных жителей, посетил балку, где и избавился от мучавшего его недуга. Особо чтил он это святое место, многих своих духовных чад благословлял на посещение его, где они также исцелялись.

    Накануне праздника Рождества Пресвятой Богородицы, ночью, в Киселевой балке совершался молебен, а утром паломники приходили в церковь на Божественную Литургию, которую вместе с отцом Феофаном соборно совершали священники соседних приходов. Возглавлял его иеромонах Антоний из хутора Верхняя Чугинка, духовник округа. Служили: иеромонах Феодосий из хутора Прогной Ростовской области, иеромонах Антоний из хутора Роги той же области, священник Евфимий (Алимов) из хутора Верхняя Герасимовка.

    Уполномоченный особо обращал внимание на тот факт, что приходы, расположенные в этой местности, были заняты священниками – монахами. В 50-е годы вокруг Киселевой балки на растоянии 7-12 километров действовало шесть церквей, в пяти из которых настоятелями были клирики, постриженные в монашество.

    До 1954 года престольный день в Красном Деркуле правлением колхоза обьявлялся выходным.

УКРЕПЛЕНИЕ ПРИХОДА

  Постоянно росло число прихожан храма, с их прибытием прибавлялись и заботы. Многие приезжали издалека, их прежде всего нужно было накормить. Много продуктов привозили миллеровцы, особенно тогда знаменитый свой хлеб. Все шло на общий стол. Постоянно приходилось садить огород, где с помощью прихожан выращивались свои овощи и картофель.

     Возле домика разбили небольшой сад. Развели птицу. Особенно любил батюшка индеек, гурьбой разгуливающих на раздолье. Величаво вышагивали самцы, распустив веером свои огромные хвосты, походившие на павлиньи.

    В 1957 году отца Феофана за неустанные труды на ниве Христовой святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий наградил  наперсным крестом.

     В это время приход напоминал небольшой монастырь. У батюшки уже было много духовных чад, которые часто приезжали не только на службу, но и за мудрым советом, благословением на то или иное дело.

     Много было и добровольных помощников, живших при церкви и по нескольку дней несших различные послушания. Занимались они уборкой храма и его двора, выполняли разные по хозяйству работы.

     В 1963  году архиепископом Борисом отец Феофан был возведен в сан игумена.                                                      Большим авторитетом и среди местных жителей  пользовался отец Феофан. Они старались ему во всем помогать. Много добра  для них сделал батюшка. Утешал словом, наставлял советом, неимущим оказывал материальную помощь. Особо нуждающимся давал деньги для покупки  домов.

     Изменилось к нему и отношение местных руководителей, которые в трудное время обращались за помощью. Летом батюшка благословлял своих прихожан на различные работы в колхозе – уборку бахчи, овощей, покос сена  и лично принимал в них участие.

    Немалую сумму денег по благословению отца Феофана деркульская церковь  выделила на строительство асфальтированной дороги на хуторе, где раньше в непогоду  была непролазная грязь.

    Когда строили дорогу, то люди радовались и говорили: «Отец Феофан, как хорошо теперь ходить». А батюшка отвечал: «Дорогу сделали, а ходить в церковь некому будет».

ПРОЗОРЛИВОСТЬ БАТЮШКИ.

   Однажды в Красный Деркул из Миллерово приехали две верующие женщины, духовные чада отца Феофана. При храме жили неделю, усердно молились, говели, а также несли различные послушания. Когда собрались уезжать, пошли к батюшке  за благословением на дорогу. Провожая их, он, за оказанную помощь каждой  дал по сумке подарков. Придя на автобусную остановку, те не утерпели,  интересно им было узнать, чем же одарил их батюшка. Первая,  открыв сумку, нашла там несколько отрезов материи для платья. Другая вынула две стопы головных и носовых платочков, пучок восковых свечей. Первая обрадовалась, последняя опечалилась. «Видимо,  батюшка обличает меня за то, что не часто поминаю своих покойных родителей», - сказала она своей попутчице.

     Но, через некоторое время, она, женщина в  расцвете сил, сильно заболела. Недуг свалил ее в постель, и она в скорости умерла. Для ее похорон  и был использован тот погребальный набор, который и дал ей батюшка, предвидя ее скорую кончину. Вторая же долго еще жила, сносила все платья, которые пошила из подаренной им материи.

ЧУДО С ИКОНОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРИ

    Среди немногих, сохранившихся с дореволюционных времени, святынь в храме Красного Деркула обращает на себя  внимание старинный образ Божией Матери «Млекопитательница». Он имеет интересную историю.

  Образ этот был найден батюшкой, оскверненным безбожниками. Риза была залита краской, а лики были повреждены. Отец Феофан бережно  очистил ризу, промыл икону. Лик Богомладенца полностью отсутствовал.

  В хутор Красный Деркул тогда часто ездила и прислуживала  в храме старица Вера из города Миллерово. Господь  одарил ее талантом к рисованию.

   И вот, что она лично  рассказала: «Один раз отец Феофан взял икону Пресвятой Богородицы «Млекопитательница» и говорит мне: 

    - Деточка Вера, нарисуй головку Богомладенца, ибо краска на иконе совсем  облупилась.

     - Батюшка,  - ответила я, - да я ведь и не видела,  в какую сторону  она была повернута. Как же я нарисую?

     Отец Феофан благословил меня и сказал:

   - Иди в крестилку, помолись, может, Господь тебе и поможет. А крестилка в то время была старая, пол земляной.

   Упала я в крестилке на колени и стала слёзно молиться. Поклонилась до земли, и вот в углублении пола увидела очертания образа Богомладенца. Минуты две я на него смотрела с изумлением, стараясь  запомнить все детали пока не стал Он невидимым. Побежала я к отцу Феофану, стоял он во дворе у калитки. Не успела ещё и рта открыть, как батюшка с улыбкой спросил:

    - Ну что, деточка, теперь ты нарисуешь?

    - Нарисую, батюшка, - плача ответила я».

    И  действительно она дорисовала недостающую часть иконы Божией Матери «Млекопитательница». Так по молитвам отца Феофана свершилось и это чудо.

СМЕРТЬ ДРУГА.

     Размеренность жизни была нарушена печалью. В 1972 году тяжело  заболел отец Марк – самый дорогой для батюшки человек.

      Отец Феофан в шутку называл его батею, и это было не случайно. Ведь  под кровом его дома нашел он приют в первое время, когда пришел на службу  в деркульский приход. Сколько работы при  храме переделал этот неутомимый  труженик своими руками, которые батюшка называл золотыми. Он был и столяром, и плотником, закройщиком и портным, строителем и переплетчиком. Живя на речке Деркул, он не мог не быть рыбаком. У него было десять сетей, которые сам связал и три лодки. Любил рыбачить. А рыбы и раков тогда в речке водилось много. Особенно любил ловить отец Марк сомов. Готовил из них вкусное заливное, которое  часто служило отличным угощением для отца Феофана и певчих храма, приходивших вместе к нему обедать. Какие это были трапезы, настоящие духовные праздники. Сколько на них поучительных бесед  проводил батюшка со своими  пасомыми. А как пели, у всех трепетала душа.

     Вся семья отца Марка, следуя семьянину, с любовью служила Богу, и бескорыстно трудилась на благо Его Святой Церкви. Жена его Мавра тридцать лет  несла при  храме клиросное послушание и пекла просфоры. Их дочь Мария была послушницей отца Феофана: убирала в его домике, стирала белье, смотрела за батюшкой, когда тот болел.

     И вот болезнь подкосила отца диакона. Трудно было смотреть на то, как на глазах угасает этот жизнелюбивый человек. Проболел он два года, особенно тяжелыми  были последние две недели, когда он буквально «сгорал в огне».  Ведь диагноз был неутешительным – рак печени. У постели тяжелобольного, который кричал,  изнемогая от боли, неотступно находились его родные. Утешить своего друга часто приходил отец Феофан. Не мог без слез смотреть он на тяжкие муки этого праведного человека, понимал, что Господь очищает его огнем страданий для вечной блаженной жизни, уготованной за его труды и подвиги.

      Незадолго до болезни отца Марка, ему батюшка подарил небольшую икону Божией Матери «Взыскание погибших», как свое пастырское благословение  и напутствие в загробную жизнь. И теперь взоры всех, находящихся в доме больного, были обращены к Ней, единственной Помощнице и Заступнице каждой страждущей душе рода человеческого.

     23 июля 1974 года, в два часа ночи больной скончался. У постели умирающего находилась его внучка Нина, она выбежала во двор, где стояли его дочь и  отец Феофан. Поспешив в дом, батюшка успел проститься с другом и закрыть ему глаза. На своих руках,  приняв смерть близкого человека, братски облобызав и оплакав его, положил на смертный одр. Похоронили его с почестями, подобающими дьяконскому  сану, на местном кладбище.

     Это была большая утрата для всех прихожан церкви, особенно для батюшки. Тяжело было ему расставаться с дорогим другом и первым помощником, с которым вместе прожили душа в душу целых двадцать семь лет.

ПЕРЕПИСКА

     Со своими духовными чадами отец Феофан вел постоянную переписку.  С благоговением хранят они и сейчас его письма, передают своим детям и внукам, как семейную реликвию, относятся к ним как к великой святыне.

      Когда еще жив был отец Марк, в его обязанности входило перед каждым Великим праздником четким каллиграфическим почерком печатными буквами писать поздравительные листы, вместе с письмами, которые отправлялись по многим адресам.

     В письмах батюшка поздравлял своих пасомых с праздниками, благодарил за те посылочки, которыми они одаривали его за молитвенную помощь, ободрял печальных, утешал больных, отвечал на различные вопросы и всегда просил их святых молитв, призывая на всех благословение Господа нашего  Иисуса Христа и Его Пречистой Матери, Пресвятой Богородицы.

     Приведём одно из них, хранящееся у Валентины Акимовны Пантыкиной, жительницы города Алчевска. Сама она родом из села Югановка Станично-Луганского района, где и ныне сохранился родительский дом. Окончив школу,  она поступила в институт, но каждое лето приезжала  домой. Отец ее Аким родился в тридцатом году прошлого столетия, был глубоко верующим человеком. Рано овдовев, оставшись с детьми, вынужден был жениться еще один раз. Второй женой его стала Анна, вдова с тремя дочерьми. Зажили дружной семьей. Пусть не всегда был достаток, но дети были окружены родительским  вниманием. Верующие отец и мать трудились, не покладая рук, стараясь вывести их в люди, дать каждому образование. Девочки учились в институте,  считали себя грамотными людьми. Отец религиозность прививал им собственным примером, не насилуя их  убеждения. По этому поводу часто говорил: «Придет время, все сами поймут». Умер  он 27 декабря 1999 года, похоронен  в Югановке  рядом со своим отцом.

      Аким и Анна были духовными чадами отца Феофана, часто приезжали  к нему в Красный Деркул, почитали его и  жили его благословением. В свою очередь, батюшка за чистоту их  жизни и глубокую веру сравнивал их с Иоакимом и Анной – родителями Пресвятой Богородицы и называл их папочкой и мамочкой.

     Письмо датировано 10 февраля 1974 года.

 «Мир Вам и спасение Вашему дому, дорогой папочка Иоаким!

     Поздравляю Вас  с праздником Сретения Господня, с преддверием  святого Великого поста святой четыредесятницы.

     Получил Ваш подарочек ценный, вручила мне его Ваша доченька. Спаси Вас Господи, мой дорогой старичок.

     Сердечно Вас благодарю, тронут до слез, до глубины души Вашим вниманием, милосердием. Ибо я был наг и Вы одели меня.  Благодарю за подарочек, я его возьму с собой и во гроб, он очень ценный для меня, я буду хранить его как зеницу ока.

     Не забуду Вас и Вашу хозяюшку, покойницу, в святых своих молитвах у Престола Божия на бескровной жертве.  Господь услышит мя всегда воззвати ми к нему.

      Дорогой папочка, будет у Вас свободное время и позволит Ваше здоровье, посетите меня, болящего старичка, и мою святую обитель. Буду очень рад и попитаю Вашу душу пищею духовною  - Словом Божиим.

      Пока все благополучно, служится тихо, спокойно, со здоровьем очень не ладится.

      Да хранит Вас Христос.

      Да почиет на Вас Божие благословение.

      Прошу прощения, святых молитв.

      Братски во Христе Вас лобызаю и благословляю.

      Передаю Вам на вечную молитвенную память фото, храните его как зеницу ока.

Грешный игумен о. Феофан».

ДУХОВНЫЙ НАСТАВНИК

     За неустанные молитвенные труды и подвиги батюшка был удостоен благодатных духовных даров. Прежде всего, он был опытным духовным руководителем обращающегося к нему народа. Со всеми он беседовал, давал мудрые советы и наставления, в которых проявлялось прозорливость и водительство Святого Духа.

      Видя духовное состояние каждого обращающегося к нему,  он давал соответствующие по его силам послушания. Был строг к исповедникам, при необходимости  накладывал  епитимью, но   снисходителен к новоначальным. Все покрывая любовью, батюшка каждому выписывал свой рецепт на лекарство, необходимое для лечения его больной души.

      Как свидетельство тому, приведем письменное наставление отца Феофана одной рабе Божией, которая была его духовным чадом:

   «Тайна сия велика.

   1. За непочитание праздников Господних, нарушение Заповеди Господней.

   Первая в храм приходи, последняя из него выходи – творя милостыню, бия по 10 поклонов 40 дней.

   2. За несоблюдение святых постов.

   Пятница, среда, понедельник постись не вкушая пищи до захода солнца – кроме стакана воды.

   3. За оскорбление и непочитание родителей, нарушение 5-й Заповеди  Господней.

   Отслужи заказную Заупокойную обедню, поминай за упокой профсорой 40 дней.

   4. За нарушение таинства брака.

   Читай 50-й псалом 3 раза в день и «Богородице Дево…», отслужи молебен Иоанну Многострадальному, Моисею Угрину и преподобной Марии Египетской.

   Не имей плотского греха пожизненно.

   5. Убийства во чреве младенца не с намерением.

   Семь лет не причащаться, только исповедоваться, искупать вину чтением Слова Божия и Псалтыри.

   6. Ворожеи, гадальщики, колдуны, слуги диавола.

   Читай молитву «Да воскреснет Бог…» и «Господи, оружие Крест свой дал еси нам…», твори  каждый день 50 молитв Иисусовых  с поклонами земными.

   Проводи жизнь в одиночестве – трезвись, молись на всяк день Богу: и спасешься.

   Будь больше молчаливая, нежели говорливая.

   Держи зажженный  светильник в комнате.

   Сердце не туши, но подливай елей и душу согревай, покаянием искупай, слезы проливай.

   Держись Святоотеческих писаний и православной Веры Христовой и Канонов  Церкви Христовой не нарушай, Заповеди Господни исполняй.

   Всю себя посвяти на служение Господу и спасешься.

   Незаконный брак, блуд, блудницы Царствия Божия не наследуют.

   Не сожительствуйте.

   Прощаю, разрешаю, благословляю и отпускаю».

ПОМОЩНИК СТРАЖДУЩИМ.

      Далеко распространилась молва о старце Феофане. Потоком шел народ в Красный Деркул  со своими бедами, невзгодами, неразрешенными вопросами.

      В надежде исцеления приезжало к нему много больных. Молился за них отец Феофан на Литургии, служил молебны, многих одержимых злыми духами приходилось отчитывать. И Господь всегда по молитвам батюшки подавал больным облегчение, а то и полное выздоровление.

      Обращались  к нему не только простые люди, иногда по вечерам к его домику на служебных машинах приезжали, часто с родными, обличенные властью чиновники. Приводило их горе – семейные раздоры, служебные неудачи, неизлечимые болезни. Всех принимал отец Феофан, для всех находил слова утешения, всем старался помочь.

     Многим  встреча со старцем переворачивала всю жизнь, пробуждала веру в Бога, которого они совсем не знали, были очень далеки от Него.

      Однажды житель города Миллерово Иван Тихонович Гончаров, который часто обращался к отцу Феофану по многим вопросам, привез к нему полковника советской армии, очень интеллигентного  и образованного, партийного, уважаемого человека, у которого умер шестилетний сын.

      Поскольку родители были неверующими, ребенок умер не крещеным. После похорон отцу почти каждую ночь стал сниться один и тот же сон. В нем он видел своего сына, обращающегося к нему со словами: «Папа, все люди проходят в ворота, откуда идет свет, а меня туда не пускают». Это сильно подействовало на отца, но тот не мог в то время поделиться этим  с окружающими его атеистами. Он из Москвы приехал в Миллерово к Ивану Тихоновичу, которого считал близким и надежным человеком. Только ему, православному верующему, он мог доверить вопрос, требующий своего разрешения. Специально за нужным советом он и отправился к нему. Тот привез горем  убитого отца к батюшке Феофану в Красный Деркул. Старец внимательно выслушал его, долго напутствовал словами утешения, тронувшими душу кадрового офицера. После долгой молитвы у себя в кельи, он отслужил молебен в храме. Напутствуя отца в дорогу, утешил его в горе. Когда тот возвратился в Москву, то прекратились видения, и душа его успокоилась.

      За усердное служение на ниве Господней отец  Феофан в 1975 году митрополитом Сергием  был возведен в сан архимандрита и награжден митрой.

ЛЮБИМЫЙ АКАФИСТ.

      В богослужебной практике нашей Святой Православной Церкви есть особый хвалебный чин, называемый акафистом. Первый  в истории Церкви акафист был составлен в честь Пресвятой Богородицы и получил название Великого Акафиста. Впоследствии было написано множество акафистов,  посвященных прославлению Божией Матери, Ходатаицы, Молитвенницы, Покровительницы всех живущих  на земле.

     Отец Феофан в своей сиротской жизни  чаще всего обращался в своих молитвах  к Заступнице рода христианского, получая от Неё  утешение и духовную помощь. В радости и скорби он всегда прибегал к Ней, Всемилостивейшей Матери Бога нашего, всех скорбящих Радости.

      Любимым акафистом, который часто он читал келейно и на молебнах в храме, был акафист Пресвятой Богородице «Светлой Обители странников бездомных». Ведь, читая его, он возносил молебное пение Царице Небесной, которая испытала в своей земной жизни столько тягчайших бед и лишений, сколько никто из нас не испытает никогда. Никто не может более, как Она сострадать  нам грешным и беспомощным в наших скорбях и страданиях с истинною  материнскою любовью, предстоя пред Престолом Сына Своего и Бога нашего и спасать нас заблудших от вечной погибели.

     Со слезами на глазах произносил батюшка слова этого акафиста, ведь читая его, он заново мысленно переживал всю свою жизнь, считая себя на этой земле странником бездомным.  Но, терпя все невзгоды и перенося лишения, он никогда не оставлял надежды на спасение не только своей души, но и душ своих пасомых.

      Дрожал его голос, трепетало сердце, по щекам текли слезы, когда коленопреклоненно он обращался к Пресвятой Небесной Заступнице со словами:

                   «Радуйся, покрове наш и спасение.

                    Радуйся, грешников молитвиннице.

                    Радуйся, наши слезы утирающая.

                    Радуйся, Мати милосердия.

                    Радуйся, во изгнании нас не оставляющая.

                    Радуйся, Светлая Обитель странников бездомных».

     Взирая на светлый образ Пресвятой Богородицы,  просил батюшка за себя и за своих духовных чад:

                    «И мы грешнии, странники бездомныя,

                     держащися за святые ризы твоя, горестно

                      молим: возведи нас по лестнице

                      спасения, да приблизимся  к Престолу

                      славы Божия, благодарственно зовуще:

                      Аллилуйя».

     Какое облегчение и духовное утешение получал отец Феофан после чтения этого акафиста, незримо ощущая присутствие самой Царицы Небесной, простирающей свой спасительный покров над головами молящихся.  Неизреченная радость наполняла его сердце.

НАПАДЕНИЕ РАЗБОЙНИКОВ

      Своими пламенными молитвами и богоугодными делами старец не давал покоя врагу рода человеческого, тот уязвленный, старался всеми способами отомстить ему, вел с ним непримиримую, невидимую брань. Возбуждал против батюшки сердца нечестивых людей, насылал разбойников на деркульскую церковь. Несколько раз совершали они грабительские нападения, движимые страстью наживы.

      Последнее, особо дерзкое, произошло в сентябре 1976 года, на следующий день после праздника Рождества Пресвятой Богородицы, престольного торжества деркульского храма.

      22 сентября Православная Церковь отмечает память преподобного Феофана исповедника, небесного покровителя батюшки. В этот день вечером и было совершено нападение.

     Сам отец Феофан в письме своим духовным чадам так писал об это происшествии:

     «Праздник (престольный – авт.) прослужили благополучно – духовно и торжественно, а День Ангела встречали со слезами и большими скорбями. В 8 часов вечера девятого сентября (по старому стилю – авт.) ворвались вооруженные бандиты. Постучали, один сказал: «Открой, я участковый милиционер, (назвал имя и отчество), открой, я по служебному делу». Открыли, они набросились на старосту, избили, изранили, связали. Тогда связали и меня.

      Кричат:  «Давай деньги!» Угрожая ножом, наганом, добились, чего хотели. Забрали все деньги, часы, два креста с украшениями, ключи от дома. Ушли, оставили нас еле живыми!

     Я и сейчас в тяжелом состоянии. Страх Божий. Но, слава Богу, что оставили живыми…»

      Как затем выяснилось, эти два грабителя были полтавскими – батюшкиными земляками. Промышляя  в Луганске, увидели на автовокзале старушек, спешивших на престольный праздник. Тем же автобусом они приехали в Красный Деркул, побывали в храме. Выведали все о батюшке, выяснили где живет. Даже узнали имя и  отчество участкового милиционера, под видом которого и ворвались в дом. Обнаружить их удалось в Киеве, где они совершили подобное нападение еще на одну церковь.

     После этого случая батюшка совсем ослабел, с трудом справлялся со своими обязанностями. Так сам характеризовал свое положение: «Пока служится, но все на исходе, я сам очень плохой. Мое здоровье тает  как воск на огне – идет моя жизнь к концу! Но да будет на все святая Божия воля!».

ОТЕЦ АНДРЕЙ.

      День ото дня слабели батюшкины силы, все труднее было служить ему одному. Стал серьезно задумываться о своем преемнике.

      Много было у него послушников, которые помогали во время службы в алтаре, пономарили, некоторым из них давал рекомендации на рукоположение, но их отставляли. Очень трудно  было в то время поступить в духовное учебное заведение, стать священником. Нужно было собрать много документов, которые неоднократно проверялись властями. Рекомендованных вызывали на собеседование, затем по тем или иным причинам не принимали.

     Еще в 1972 году, прослышав  о старце, в деркульскую церковь впервые приехал  Андрей Григорук. Работал он тогда на одной из шахт Кадиевки (ныне Стаханов), был глубоко верующим человеком. Заприметил его отец Феофан и промыслительно узрел в нем своего преемника. Подозвал к себе после службы и уверенно сказал: «Ты будешь батюшкой». Что и сбылось впоследствии.

      Выйдя на пенсию, он чаще стал приезжать в Красный Деркул, помогал батюшке в алтаре, нес при нем различные послушания.

      Отец Феофан стал готовить его к рукоположению, правящему архиерею Владыке Сергию в Одессу были отосланы все необходимые для этого документы.

      После долгой волокиты его кандидатуру утвердили. В день святого пророка Илии 2 августа 1980 года в Одесском Ильинском соборе его рукоположили во диакона, а через год,  осенью, он стал священником.

     Служить в храме стал отец Андрей, а батюшка в это время был уже слабеньким, еле передвигался, службу слушал и исповедовал сидя.

ПРИГОТОВЛЕНИЕ К БУДУЩЕЙ ЖИЗНИ

      Наша земная жизнь - это приготовление к будущей жизни, и она завершается смертью. Но человек создан для бессмертия, и Христос своим воскресением открыл врата  Царствия Небесного,  вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9,27).

     Состояние здоровья отца Феофана постепенно ухудшалось, последние дни он уже лежал в своей келье. Еще задолго до этого, он серьезно стал задумываться о своей кончине, загодя заготовил гроб, надгробие, которые стояли в притворе храма.

     Батюшка знал, что его земной путь уже пройден, что он стоит на последней его ступени у дверей вечности. Оставляя земные попечения, он размышлял об  участи своей  бессмертной души.

     Когда еще двигался, часто заходил в притвор храма, где долго  просиживал у гроба, погружаясь в духовные раздумья.  Вся прошедшая жизнь, как широкая река, протекала в его сознании. Вспоминались сиротское детство, монастырские послушания, служение на приходе, арест, заключение и тяжелая каторга. На память тогда приходили слова из Псалтыри, которые и произносил в слух: «Скажи мне, Господи, путь воньже пойду, яко к тебе взях душу мою».

      Думал о родных и близких людях, дорогих друзьях и многочисленных своих духовных чадах. Сжималось сердце, когда перед глазами  всплывали образы родителей, которых почти не помнил, ведь так мало суждено им было пожить на этом свете. Мыслями посещал родительский дом, в котором жила до своей кончины родная сестра Христина и куда приходилось очень редко ездить. Навещая родную землю, он встречался и с родными племянниками, хранившими память о семье Обмок. Подобно батюшке сестра Христина и племянница Матрона сохранили девство и посвятили свою жизнь служению Богу. Их батюшка духовно окормлял. Уже девять лет как Христина отошла в вечность. К этому готовил себя и отец Феофан. Часто напевал своим духовным чадам слова псалма:

        Небосвод уже темнеет,

        Ночь забвенья настаёт,

        Скоро, скоро наш Спаситель

        В Царство Божье нас введёт.

        Книга жизни там открыта,

        Перекличка там идёт.

        Кто в той Книге не записан

        В Царство Божье не войдёт.

     Сохранилась книга ««Последование мертвенное над скончавшимся священником», принадлежавшая отцу Феофану, на форзаце которой он оставил завещание относительно своего погребения. Своею рукою начертал:

     +«Строго придерживаться чина погребения, указанного в сей книге.

     +Отпевайте по чину священническому.

     +Мантиею во гробе покройте и клобук положите во гроб.

     +Облачить в полное священническое облачение и митру.

     +Крест, Евангелие, кадило.

     +Тело во гробе обнести вокруг храма с пением ирмоса «Волною морскою…».

     +Сфотографируйте во гробе на память верующим.

     +Строго беречь могилочку лампадочкою на память.

     +Аз есмь Твой, спаси мя!

     +Архимандрит Феофан».

     Готовясь к отходу в вечность, не оставлял старец своих духовных детей, всех принимал, понимал, что навсегда расстается с ними, благодарил за любовь к нему, прощаясь, напутственно благословлял. Неотступно у батюшкиного одра находился отец Андрей, которому он давал последние распоряжения относительно своего погребения.

КОНЧИНА

     Оставаясь в сознании до конца, в окружении своих духовных чад, 5 ноября (по новому стилю) 1982 года отец Феофан мирно отошел ко Господу. Сама Царица Небесная Пресвятая Богородица приняла под свой благодатный покров любимого избранника. Упокоила неутомимого труженика, которого по молитве умирающей матери  вела всю жизнь в горние обители, куда он неустанно стремился. Знамением великой милости было то,  что батюшка служил в храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы и скончался в день между двумя праздниками, посвященными иконам Божией Матери: Казанской и Всех Скорбящих Радости.

     Отслужив литию по новопреставленному, помазав крестообразно елеем тело усопшего, отец Андрей облачил его в погребальные одежды. Затем положив его во гроб, перенесли в храм, где непрестанно читалось Евангелие.

     Весть о кончине старца быстро разнеслась в округе. Ко гробу стал стекаться народ, приехало много его почитателей и духовных чад.

     Тяжелым было прощание их со своим духовным отцом, все скорбели, что потеряли такого большого молитвенника и помощника в жизни. Последний раз они припадали к его руке, всегда их благословлявшей.

     Покрывающий лицо воздух сокрыл умолкшие навеки его уста, вещавшие слова любви и утешения, и очи, с лаской и прозрением проникавшие в сердца людей.   С грустью и умилением подходили верующие ко гробу, где лежал почивший от своих праведных трудов батюшка. Они, познавшие силу его молитвы, всем сердцем возлюбившие его, чувствовали великую благодать Божию, исходящую от гроба. Верили, что он духом своим в Боге. Подтверждением было то, что тело его абсолютно не застыло. Казалось, что отец Феофан не умер, а прилег отдохнуть и вскоре встанет тот же: любящий, ласковый, готовый утешить и помочь во всяком горе.

ПОГРЕБЕНИЕ

     Погребение батюшки состоялось 8 ноября. Заупокойную Литургию  собором отслужили прибывшие на похороны священники. Отпевание старца возглавил секретарь епархиального управления протоиерей Борис (Панов).

      На Литургии  проникновенное слово об отце Феофане произнес игумен Алипий. Остановившись на важнейших моментах жизни старца, с утешением обратился к его духовным чадам. Сказал, что почивший очень счастливый человек, у него осталось столько молитвенников, и призвал всех искренне молиться за батюшку.

     С великой  честью было изнесено тело почившего из храма. Погожим удался день, не было ветра, светило и ласково пригревало солнце. Весь церковный двор был заполнен верующими, стоявшими плотными рядами.

     Когда из дверей храма показался гроб, и запели во дворе, многие обратили внимание, что индюки,  гулявшие на улице,  гурьбой подошли к самой ограде. Вытянув головы, молча стояли и грустно смотрели вслед движущейся процессии, провожая в последний путь своего доброго хозяина.

      Честные мощи старца были преданы земле в церковной ограде возле алтаря, у южной стены храма.  Сама Царица Небесная упокоила здесь  многотрудное тело верного раба Своего. С тех пор не зарастала тропинка, ведущая к могиле отца Феофана.

РЕАБИЛИТАЦИЯ.

     Время бежит быстро, но очень медленно зарубцовываются раны нашей истории. Так, спустя семь лет после смерти отца Феофана, государственными чиновниками формально была восстановлена «историческая справедливость» в его отношении. Он был подвергнут правовой и моральной реабилитации, как гражданин Луганской области, безвинно ставший жертвой сталинского террора.

      В уголовном деле № 10155 по обвинению Обмок Федора Петровича, хранящемся в Луганском областном архиве, на последнюю  страницу была вклеена справка, датированная 27 июня 1989 года, следующего содержания:

Заключение

     В отношении Обмок Ф.П. по материалам уголовного дела (арх. № 15172)… арестованного 22 сентября 1937 года.

      Обвинение не предъявлялось, постановлением Тройки УНКВД по Ворошиловградской области 27  сентября 1937 года подвергнут заключению сроком на 10 лет за контрреволюционную деятельность.

      Подпадает под действие статьи І Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в 30-х – 40-х и начала 50-х годов».  

                                  Старший помощник прокурора Ворошиловградской

                                  области, советник юстиции В.М. Набивач.

    Ровно десять лет безропотно нес батюшка свой крест в заключении. Несмотря на немыслимые испытания,  он не озлобился на своих обидчиков, никогда не роптал, всем все простил, еще при своей жизни.

     Справедливость хоть и запоздала, но все-таки   восторжествовала.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

     Всё меньше остаётся в живых тех, кто знал батюшку, но память о его трудах и подвигах жива и передаётся из поколения в поколение. Приходят в Красный Деркул люди по завещанию своих отцов и матерей, проникнувшихся верою в силу молитв старца Феофана.

     Невольно вспоминаются слова святого преподобного Серафима Саровского: «Когда меня не станет, ходите…ко мне на гробик; ходите как Вам время есть и чем чаще, тем лучше. Всё, что ни есть у Вас на душе, всё, о чём ни скорбите, что ни случилось бы с Вами, все придите ко мне на гробик, припав к земле, как живому и расскажите. И услышу Вас, и скорбь Ваша пройдёт. Как с живым со мной говорите, и всегда я для Вас жив буду.

      Воистину, каждый праведник жив у Бога и «покой праведного – честь».

      После кончины старца настоятелем храма и достойным его приемником стал отец Андрей, принявший духовных чад своего предшественника и окормлявший их до своей кончины.

     Подобно отцу Феофану, неустанно трудился он на ниве Христовой. При нём был произведён капитальный ремонт храма, возведён новый прекрасный иконостас, выполнена настенная роспись. Из Воронежа был привезён полный комплект колоколов, которые разместили на специально возведённой звоннице.

      В храме и его дворе постоянно поддерживались идеальная чистота и порядок. Службы совершались так, как и при отце Феофане.

     Господь призвал батюшку 30 декабря 2002 года, перед своей кончиной он принял монашеский постриг с именем Феофан. Похоронили его рядом с могилой его духовного отца и наставника. За три месяца до своей кончины иеромонах Феофан промыслительно предсказал своим послушникам, что в Красном Деркуле будет открыта женская обитель.