Трифонов Печенгский мужской монастырь

    В 1352 году постриженник Цареградской Высокогорской обители авва Лазарь, проживший несколько лет в Новгороде, "переселился по особенному внушению на необитаемый остров Мурму, или Муч, на Онежском озере". От него лопари и мурманская чудь впервые услышали Евангельскую проповедь. Поначалу проповедник подвергся гонениям со стороны этих полудиких людей, но после того как слепорождённый ребёнок старшины лопарей, приложенный аввой к чудотворному образу, прозрел, многие язычники крестились, а некоторые даже стали иноками в основанном преподобным Лазарем Успенско-Онежском Мурманском монастыре (упразднён в 1686 году).

   Прошло более ста лет после блаженной кончины аввы, и к продолжавшим кочевать лопарям, остававшимся в массе своей язычниками, явился другой подвижник. Под видом чужестранца "дел торговых" он "приспосабливался к их жизни и порядкам и стал проповедовать христианство". Это был Митрофан, известный позднее как преподобный Трифон Печенгский.

   Житие преподобного Трифона, написанное в середине XVII века Соловецким монахом Сергием (Шелониным), повествует о том, что Трифон, мирское имя которого неизвестно (по косвенным свидетельствам есть предположение, что его звали Митрофаном), родился в 1495 году в семье сельского священника «близ града Торжка» в новгородской земле. Под влиянием благочестивой жизни родителей уже в годы юности он отличался особенной набожностью. Обученный родителями грамоте, Трифон любил часто посещать храм Божий, стараясь приходить к богослужению первым, с любовью внимал священному писанию. В одно из утренних богослужений на Трифона особенно благодатно подействовали слова антифона: «Пустынным живот блажен есть, божественным рачением скриляющимся». Юноша почувствовал благодатное посещение и с того часа полюбил уединение, ещё не зная тайн пустынной жизни. Между тем он уже начал отлучаться из дома родителей для молитвы в места уединённые, непроходимые. Родители, обеспокоенные состоянием его здоровья, горячо уговаривали юношу не продолжать такой жизни. Но в сердце Трифона уже горел огонь божественной любви, и к просьбам родителей он оставался непреклонен.

   Однажды, когда он по обычаю удалился в пустынное место, посреди безмолвия был ему чудесный глас: «Иди в землю необитаемую и непутную (бездорожную), в землю жаждущую, в которой не обитал ещё человек (т. е. не было ещё проповедника слова Божия), ибо, милуя, вспомнил Я людей Моих, и любовь обручения моего не утратится». Божественный глас устрашил юношу, он с трепетом воскликнул: «Кто еси, Господи?». На что последовал ответ: «Я Иисус, которого ты ищешь в сей пустыни». Тогда Трифон взмолился: «Владыка, Господи, невежа я и малокнижен!». И снова услышал, как некогда пророк Иеремия: «Не дерзай ничего глаголати вопреки, ибо куда не пошлю тебя, пойдёшь, и что ни повелю тебе, исполнишь; не бойся, ибо Я с тобою».

   После такого уверения в душе Трифона уже не было сомнений и колебаний относительно будущего образа своей жизни. Он ещё более стал прилепляться сердцем своим к Богу, посещать церковь, готовиться к выполнению своего призвания и удаляться в пустынную местность. Он понял, что «земля жаждущая» – это не земля собственно, но языческие народы Севера, жаждущие евангельского благовестия.

   И отправился Трифон на Север к поморью Ледовитого океана, в Кольский присуд, на реку Печенгу и на Паз-реку, где жили лопари, издавна принадлежавшие области Новгородской. Как и с кем пришел туда Трифон – неизвестно. В этой суровой стране он оказался, по-видимому, одиноким, но не пал духом и ревностно стал проповедовать. Долго он странствовал ради имени Божия, «не имея где главу подклонити», много встретил искушений в пустыни от лукавых демонов, пытавшихся не допустить его проповеди, но претерпел всё мужественно, в молитве и с сокрушенным сердцем.

Время появления Трифона на Кольском Севере Житие относит к 1520-1525 годам. Русские в начале XVI века бывали здесь временными гостями, на рыбном или зверином промысле. Только в 1530-1540 годах началась первая волна колонизации Севера, и по побережью Мурмана возникает ряд русских поселений. Для них в Коле поставили часовню, церквей не было.

   Северо-западная часть Кольского полуострова, куда пришёл Трифон, представляла собой гористую местность, изрезанную речками, с множеством озёр, болот, со скудной растительностью, но богатую дичью и рыбными промыслами. Климат в этих местах отличался крайней суровостью. В таких условиях и жили местные лопари, от которых называлась эта земля Лапландией.

   Сначала он жил в одиночестве в пещерах. Не имея определённого жилища, Трифон переходил из одного места в другое, где только находил лопарей, проводя время в молениях, питаясь рыбой, грибами, ягодами. Проживая одиноко вблизи их, Трифон видел, что лопари предаются грубому идолопоклонению, занимаясь ворожбой. Видную роль в жизни лопарей играли жрецы-кудесники, называемые кебунами. Лопари их весьма боялись и почитали. Во время жертвоприношений кебуны вели себя, как бесноватые, и ужас охватывал простодушных лопарей. Трифон скорбел о помрачении этих людей и ещё более ревностно воспламенялся мыслью обратить их ко Христу.

   Первые отношения с лопарями Трифон завязал под видом торговых дел. Потом заговорил с ними и о их богах и о единой спасительной вере. Наконец, открыто проповедуя, стал он с любовью упрекать их в произвольной слепоте и помрачении, постепенно научая их Божественным догматам и преданиям: рассказал им о рождении Сына Божия, Его добровольном страдании, смерти, Воскресении, о Царствовании Небесном и грядущем последнем Суде Божием, о вечных муках. Невежественный народ нелегко постигал грамоту, удивляясь и порой сомневаясь в его словах.

   Колдуны-кебуны и шаманы-арбуи с особенным ожесточением сопротивлялись проповеди Митрофана, настраивали против него своих соплеменников, и те не раз били его, травили волками, подмешивали в пищу и питье ядовитое зелье. Но Господь, обещавший всегда пребывать со своим избранником, чудесным образом многократно спасал его, помогая укрываться в горах, расселинах и пещерах, делая его незаметным в толпе, объятой злобой. Подвижник всё сносил с кротостью, при виде которой сердца некоторых язычников начинали смягчаться. Мало-помалу сеялось Божественное семя, и раздражённые приобретали мирное расположение, не усматривая за Трифоном никакой вины. При виде ангельского лица и как бы светлого огня, исходившего из уст, смягчались жестокие сердца лопарей. Своим добром и любовью к диким бедным людям завоевал он доверие к тому, что проповедовал, и сумел расположить многих лопарей к русской вере. Среди лопарей появились новопросвещённые, и для их обучения Митрофан воспользовался молитвами, переведёнными на местный язык ещё одним подвижником – Феодоритом Кольским.

Блаженный Феодорит в юные годы постригся в Соловецком монастыре, а затем из любви к совершенному уединению удалился в устье реки Колы в Кольском заливе, где, рукоположенный во пресвитера, построил обитель Святой Троицы и, выучив язык лопарей, стал проповедовать им Благую Весть.

   Встреча Митрофана с Феодоритом имела большое значение для дела дальнейшей христианизации этого дикого края. В совместных трудах провели они 12 лет, живя как пустынники. Постепенно их проповедь оказывала своё действие: лопари начали принимать крещение. Сам Митрофан тогда ещё не крестил, поскольку не имел священнического сана и даже не являлся иноком. Именно тогда и встал вопрос о необходимости поставить церковь.

   Вскоре проповедники отправились в Великий Новгород к архиепископу Макарию, желая получить от него грамоту на постройку церкви в "северной пустыни", в Лапландии. Из Новгорода они вернулись не только с грамотой, но и с плотниками, готовыми потрудиться во славу Божию. Возводя в устье реки Манны, впадающей в Печенгу, церковь Святой Троицы, Митрофан работал наравне с прочими и за три версты носил из леса бревна, ночь же проводил в молитвах, не прекращая утверждать в вере новообращенных лопарей. К тому времени Митрофан и Феодорит уже трудились порознь: один на западе Лапландии, другой – в Коле.

   Свято-Троицкая церковь три года оставалась неосвящённой и без священника, а лопари, уже в душе принявшие христианство, – без святого крещения. По завершении строительства церквей на Коле в 1532 году Феодорит выехал к преосвященному Макарию "просить антиминсов и священников церкви Божия". Макарий послал "от соборныя церкви Святей Софии священника (иеромонаха Илию) и диякона Феодорита, и они ехавши церкви Божия свящали, Благовещения Святей Богородицы да Чудотворца Николу в Филиппов пост и самех многих крестиша за Святым Носом (мыс на северо-востоке Кольского полуострова, откуда к западу тянулась страна лопарей – Лапландия.) лоплян во имя Отца и Сына и Святого Духа в нашу православную и святую веру".

   Узнав о прибытии в Колу иеромонаха Илии, Митрофан отправился к нему с просьбой освятить также и храм, построенный на Печенге. Освящение церкви Святой Троицы состоялось 1 февраля 1533 года. Так было положено начало Печенгского монастыря. В тот же день Митрофан принял постриг с именем Трифона и священнический сан.

   Труды Трифона ещё более увеличились: к подвигам благовестия присоединилась забота по устроению обители, которая стала бы центром распространения Евангелия.

   При церкви Трифон вскоре построил кельи, в которых стали жить первые иноки из новокрещённых лопарей.

   Ещё недавно дикий край преображался на глазах. Обращённые туземцы, а также сезонные русские промышленники щедро жертвовали земли, деньги, угодья, отдавали десятую часть промысловой добычи.

   Весть о церкви на Печенге и подвижнике Трифоне стала расти. Об этом рассказывали лопари, об этом сообщали поморы и рыбаки, приходившие ловить рыбу на Мурман. Понемногу сюда стали прибывать богомольцы: крестьяне, купцы, работный люд. Некоторые принимали иноческий постриг и строили себе кельи. Так рос и укреплялся монастырь. Монахи ловили рыбу, били морского зверя. В обители создавалось своё хозяйство. Но монастырская братия всегда заботилась не только о себе, но и об окрестных лопарях. Так, в тяжёлый период, когда страшный голод поразил северный край и в течение нескольких неурожайных лет от голода погибло немало людей, Трифон, взяв с собою некоторых из братии, со смирением обходил обширную Новгородскую область, собирая милостыню. В течение восьми лет один за другим посылал он на Печенгу возы, клади со съестным, отправляя в обитель то, что подавали отзывчивые к чужому горю русские люди на пропитание братии и новопросвещённым лопарям. Так Трифон становится питателем тех, которые вверили ему свои души. Это сострадание и человеколюбие Трифона, его деятельная помощь сохранилась в памяти потомков лопарей на века.

   Преподобный Трифон стал как бы солнцем этой убогой страны. Святость жизни и сила его веры были настолько велики, что дикие звери безмолвно повиновались его слову. Согласно преданию, однажды, растворив небольшую квашню для приготовления хлеба, он вышел из кельи. Когда же вернулся, то увидел огромного медведя, который опрокинул квашню и ел тесто. Трифон не смутился, а спокойно сказал зверю: «Иисус Христос, Сын Божий и Бог мой повелевает тебе выйти из кельи и стать тут кротко». Дикий зверь тотчас вышел из кельи и, остановившись, покорно перенёс несколько ударов от руки преподобного Трифона. Наказав зверя и запретив ему впредь подходить к обители, он отпустил его в лес. И медведи уже никогда более не беспокоили обители Трифона и не трогали монастырских оленей по запрету Преподобного.

   Когда встал вопрос о выборе игумена монастыря, Трифон, по глубокому смирению, отказывается от игуменства и предлагает Гурия, которого братия и выбрала. Сам же Трифон всю свою жизнь оставался иноком, но все почитали его как «Начальника веры Христовой», строителя и попечителя обители, духовного пастыря.

   К этому времени созревают причины, которые подвигают Трифона идти добиваться утвердительной грамоты для монастыря. Во-первых, это причины внешнеполитического характера: ведь границы, как таковой, между Россией и подчинённой датскому королю Норвегией в то время не существовало, и не раз сборщики податей собирали дань с русских лопарей и поселенцев. Во-вторых, с развитием рыбных промыслов на побережье мурмана перед монастырём, жившим рыболовством, встал вопрос о необходимости укрепления своих позиций на Севере.

   Расцвет обители начинается после посещения преподобным Москвы с целью испросить у Ивана Грозного грамоту о наделении монастыря земельными и промысловыми угодьями. Прочитав челобитную, царь выслушал подробный рассказ Трифона о северной стране, о живущей там "дикой лопи", об оленьих стадах и несметных стаях рыб, идущих на нерест в северные реки, о важности освоения тех мест для укрепления могущества русского государства в виду притязаний на них норвежцев и датчан. Грамота, данная Грозным Трифону, фактически объявляла Печенгский монастырь новым оплотом русского государства на Севере. "Пожаловали мы Гурия (игумена) и других монахов монастыря морскими губами Мотоцкою (Мотовский залив на современных картах), Илицкою и Урскою, Печенгскою и Пазренскою, и Навденскою губами в море, всякими рыбными ловлями и морским выметом". Грамота предписывала "распространить владения монастыря на выброшенных китов и моржей, на морские берега, острова, реки и малые ручейки, верховья рек, тони (рыболовные участки), горы и пожни (сенокосы), леса, лесные озёра, звериные ловли", а все лопари с их угодьями объявлялись в ней отныне подчинёнными монастырю. Специальным царским указом обитель решительно ограждалась от алчных поползновений "всяких немецких людей", которым "велено отказывать, что та земля Ленская и искони вечная вотчина нашего Великого государя, а не Датского королевства". Всё это знаменовало окончательное присоединение "страны полунощной" к Новгороду.

   Грамота имела очень большое значение для монастыря. Дарованные грамотою обширные владения давали монастырю возможность развивать свою просветительскую деятельность и значительно укрепило хозяйство. Монастырь, взятый под государственную руку, стал быстро расти, развернул широкую хозяйственную деятельность, завёл обширную торговлю продуктами промыслов и с центральными русскими землями, и с западноевропейскими купцами.

   В память царских щедрот преподобный Трифон построил для лопарей в 1565 году на реке Паз церковь во имя святых мучеников благоверных князей Бориса и Глеба. Эта река отличалась обилием рыбы, поэтому привлекала лопарей западной Лапландии. По преданию именно здесь произошло одновременное крещение двух тысяч лопарей с жёнами и детьми. Освящённая в день памяти святых мучеников благоверных князей Бориса и Глеба церковь долго служила жившим в этих местах лопарям и считалась центром западной Лапландии. Храм во имя святых Бориса и Глеба сохранился до сих пор и находится в приграничной с Норвегией полосе.

   Преподобный Трифон продолжал трудиться, как последний послушник. Смирение святого было столь велико, что, испрашивая у царя жалованную грамоту, он не пожелал, чтобы имя его было упомянуто в ней как основателя и устроителя Печенгского Свято-Троицкого монастыря.

   В 18 верстах от монастыря на берегу реки Манны (в месте её слияния с рекой Печенгой), где первоначально жил и куда часто удалялся преподобный Трифон для безмолвного служения Богу, он основал небольшую пустынь (скит) и построил храм в честь и память Успения Пресвятой Богородицы. Здесь по преданию, указывают пещеру у подножия высокой каменной горы, в которой Преподобный укрывался от гнева лопарей-язычников. В память этого гора называется Спасительною.

   Как благодатный светильник, горел и сиял в обители преподобный Трифон, озаряя светом христианского подвижничества своих духовных чад. Под его опытным руководством обитель расцвела, верой и благочестием просвещая весь пустынный северный край.

   К 80-м годам XVI века Печенгский монастырь создал самое крупное на Крайнем севере хозяйство, имевшее обширные морские промыслы, судостроительные верфи, соляные варницы, бобровые ловища, семужьи заборы, скотные дворы, молочное хозяйство и т. д. Монастырь преподобного Трифона стал настоящим оплотом православия на Крайнем севере, пограничным поселением русских, самим фактом своего существования утвердившим окончательное право юрисдикции России над всеми землями к востоку от Паз-реки.

   После многих трудов и подвигов, прожив в Лапландии более 60-ти лет, преподобный Трифон заболел. Игумен Гурий и братия монастыря стали скорбеть о своём скором сиротстве. На это преподобный Трифон отвечал братии таким духовным завещанием: «Не скорбите, чада мои, и добрый путь течения моего не прерывайте. Всё своё упование возложите на Бога. Иисус Христос, Бог мой, меня одного, во всех приключившихся со мною несчастиях не оставил, тем более не оставит вас, собранных во имя Его. Я же заповедую вам: любите Его, в Троице славимого, всем сердцем своим, и всею душею своею, и всею мыслею своею. Чадца моя! Любите и друг друга. Храните иночество честно и воздержанно. Начальствования избегайте; вы видите: много лет не только своим, но и вашим нуждам послужили руки мои, и всем я был послушником, власти же не искал. И ещё молю вас – не скорбите о моей кончине. Смерть – мужу покой. У всякого человека душа в теле как странник пребывает некоторое время, но потом уходит и мертвенное тело вскоре обращается в прах, ибо все мы – гной, и всякий человек – червь. А разумная душа уходит в своё отечество небесное. Любимцы мои, стремитесь туда, где нет смерти, ни мглы, но вечный свет. Там один день лучше тысячи дней земных. Не любите мира и того, что в мире. Ведь знайте, как окаянен сей мир. Как море он неверен, мятежен. Точно пропасти в нём уловки злых духов, как ветрами волнуется губительной ложью, и горек диавольскими наветами, и точно пенится грехами и веяниями злобы свирепствует. Враг только и думает о погружении миролюбцев, всюду простирает свою пагубу, везде плач. Наконец, всему смерть…» Погрести свое тело Преподобный заповедовал в пустыни у церкви Успения Пресвятой Богородицы, где провёл он много времени в уединении и безмолвии.

   Причастившись Христовых Таинств и уже изнемогая, преподобный Трифон прослезился. Братия обратилась к Преподобному: «Преподобный отче, ты нам запрещаешь о тебе скорбеть, ибо с радостью идёшь к сладкому своему Иисусу, скажи же нам, отчего ты прослезился?» Ответ Преподобного был пророческим: «Будет на сию обитель тяжкое искушение и многие примут мучения от острия меча; но не ослабевайте, братия, упованием на Бога, не оставит Он жезла грешных на жребии своём, ибо силен и паки обновить свою обитель». После этого Преподобный опустился на рогозину, лицо его просветилось, умирающий как бы улыбнулся и так предал душу свою Господу.

   Так 15 (28) декабря 1583 года закончил свой нелёгкий жизненный путь преподобный Трифон, оставаясь в ясном уме и прекрасной памяти.

   Осиротевшая братия с честью погребла многотрудное тело преподобного Трифона на указанном им месте в пустыни, вблизи церкви Успения Пресвятой Богородицы.

   По свидетельствам очевидцев внешний облик преподобного Трифона был таким: ростом немал, крепок, несколько сгорблен и плешив, с длинной седой бородой. Именно таким он предстоял на уцелевшей древней иконе и в явлениях.

После кончины преподобного Трифона недолгое время ещё процветал монастырь. А затем сбылось пророчество Преподобного о разорении монастыря и мученической гибели его братии. Это важнейший момент в истории Печенгской обители и всего края. Ведь именно на крови мучеников за веру Христову всегда стояла и стоять будет Церковь православная. Кровь 116 святых мучеников, убитых за веру, – залог незыблемости православных владений Трифона.

   Пророческое предсказание Преподобного в точности исполнилось через семь лет после его кончины. В 1590 году, за неделю перед праздником Рождества Христова, вооружённый отряд финнов (подданных шведского короля) – «немцев каянской стороны» – под предводительством Пеки Везайсена, уроженца местечка Ии в Финляндии, подошёл к монастырской пустыни на реке Манне и сжёг Храм Успения Пресвятой Богородицы, где под спудом почивали мощи преподобного Трифона. При храме находились иеромонах Иона, который после кончины преподобного Трифона в течение семи лет ежедневно совершал Божественную литургию, поминая своего наставника, и рясофорный монах Герман, пономарь и причетник храма. Замучив их, финны направились к самому монастырю. По преданию, в течение целой недели они не смели приступить к обители, так как им казалось, что на монастырской ограде находится много вооружённых воинов.

   Уже в сам праздник Рождества Христова разбойники ворвались в монастырь и со зверской жестокостью начали умерщвлять иноков и послушников, находившихся в Свято-Троицком храме. Одних рассекали пополам, другим отрубали руки и ноги. Игумена Гурия и других священноиноков мучили особо: кололи оружием, жгли на огне, пытаясь добиться сведений о нахождении братства монастыря. Христовы страдальцы посреди тяжких мук ничего не отвечали мучителям и только взирали на небо. Разъяренные финны изрубили и их на куски.

   Ограбивши всё, что могли, разбойники предали огню храм вместе с телами мучеников и все здания обители. Были сожжены все постройки, большая часть имущества, скотный двор, мельница. Сожгли они так же посёлок по названием Викид, где была монастырская гавань и становище лопарей, все карбасы и лодки, а оставшиеся суда изрубили на части. Находившиеся в поселке лопари были убиты вместе с женщинами и детьми, всего 37 человек.

Таким образом, от монастыря не осталось ни одного строения, кроме бани, находившейся невдалеке, да двух землянок на островах, находившихся на реке Печенге, куда финны не смогли проникнуть.

   Лопарское предание дополняет картину кровавой драмы, разыгравшейся в Печенгском монастыре более четырех веков назад. Согласно этому преданию, сохранившемуся в народной памяти веками, иноверцев к монастырю привёл свой доморощенный Иуда. Это был кочевой лопарь, владелец оленьего стада, звали его Иван и окрестил его сам преподобный Трифон. Только крестился Иван из жадности, ожидая даров от Бога. Но, не получив их, он питал большую злобу и на Преподобного, и на Самого Бога, продолжая жить как язычник. И Бог отступился от него. В этом году его оленям приходилось плохо, стужа сковала снег, олени каждый день погибали от бескормицы, и стадо таяло на глазах. Вконец обозлился лопарь Иван. Поэтому он сам предложил довести до Печенгского монастыря разбойный отряд, который проходил теми местами. Разбойники обрадовались, так как дороги к монастырю не знали, и дали предателю 20 серебряных шведских монет, пообещав дать ещё 30 монет, когда прибудут в монастырь. За два часа до нападения на монастырь, после праздничной Божественной литургии в день Рождества Христова, в трапезной за столами находилось 51 человек братии и 65 человек послушников, трудников и паломников. Но прежде чем благословить трапезу, настоятель Гурий, по обычаю, взял святую книгу и только что раскрыл, чтобы прочесть поучение там, где у него была закладка, как побледнел, зашатался и упал на пол. Братия подумала, что он ослаб от воздержания; один подбежал поднять настоятеля и хотел читать вместо него, как закричал, закрыв лицо от страха. Все поднялись и увидели с ужасом, что там, где лежала закладка настоятеля, кровавыми буквами появилось поминание по вновь преставившимся убиенным и следовал список их имен, начиная с имени настоятеля. Поднялись плач и смятение, но настоятель твёрдо приказал идти всем в церковь и там вместе с братией пал пред иконами. В это время разбойники напали на монастырь и стали ломиться в двери священного храма. Среди иноков и трудников было немало молодых и сильных, которые, увидев через окна, что нападавших было не более 50 человек, стали просить отца настоятеля благословить их защищать обитель, так как у них были топоры и ломы. Но настоятель сказал: «Нет, это воля Божия, о ней перед кончиной, не упоминая часа, предсказал преподобный Трифон, а потому нельзя ей противиться и необходимо беспрекословно приготовиться принять венец мученический». Услыхав эти слова, братия смирилась и смолкла. С горячей молитвой пали иноки ниц пред алтарём. В это время ворвались разбойники, но ни один из монахов не пошевелился, не ответил на вопрос о монастырских деньгах и рухляди. Разбойники озверели и все, кто был в храме, приняли мученическую смерть, не поднимая головы и с молитвою на устах. Перебив всех, разбойники стали грабить монастырь. Всё, что представляло для них какую-нибудь ценность, они забирали с собой, остальное безжалостно сжигали. Между тем пожар охватил всю обитель, и разбойники, боясь сгореть, взобрались на соседнюю скалу и начали делить награбленное. При этом лопарю Ивану достался потир – Чаша, из которой причащают верующих Телом и Кровью Христовой, которую он, трясясь от жадности, спрятал за пазуху. Вдруг в воздухе над пылающим монастырём показались три белоснежных лебедя. Разбойники стали спрашивать друг друга в смятении: «Откуда эти лебеди? Теперь зима, а их зимой здесь никогда не бывало». А лебеди поднимались над горевшим монастырём всё выше и выше и вдруг разлились в небе в золотой круг, загоревшийся ярче пожара. Затем из пламени стали вылетать одна за другой ещё птицы, белые как снег, ростом с чайку, только красивее и белее, подниматься вверх и сливаться с золотым кругом, который разгорался и расширялся так, что стало глазам больно. Всего вылетело 116 лебедей. «Видно большой грех сделали мы, пролив праведную кровь» – вскричал главарь разбойников, и все, вместе с проводником, в смятении бросились к оленьим упряжкам. Долго неслись они в великом страхе, оставляя Печенгскую землю. Впереди разбойников мчался Иуда-Иван. Уже на Паз-реке подошёл он к прогалине, изнывая от жажды и желая напиться, вытащил из-за пазухи серебряную Чашу, зачерпнул ею воды и жадно преподнес к губам. Но вода оказалась тёплою и красною, попробовал – кровь… С ужасом бросил Иван Чашу в воду, а она не тонет, стала на воде и сияет, как огненная, а внутри её кровь горит как рубин. Волосы поднялись у Христопродавца, глаза полезли на лоб; хочет перекреститься – рука не двигается, висит как плеть. Но вот поднялся водяной столб и осторожно понёс Чашу к небу. Как солнце горела в воздухе Святая Чаша, кругом сделалось светло, как в летний день. Сам Господь протянул десницу и принял Чашу на Своё святое лоно. Тогда опять всё померкло, и сразу наступила тёмная ночь. С рёвом обрушился вниз поднявшийся на небо водяной столб, охватил полумёртвого Ивана, завертев и втянув в подземную пучину… А разбойники заблудились и погибли от голода: только некоторые из них спаслись, чтобы быть несчастными вестниками вопиющего беззакония.

   Так трагически завершил своё существование древний Печенгский Свято-Троицкий монастырь, устроенный при непосредственных трудах преподобного Трифона. Вот откуда на логотипе современного монастыря красуются белые лебеди, взмывающие в небо.

Останки мучеников более 300 лет покоились в общей могиле, представлявшей собой высокий холм на берегу Печенги. Обширное монастырское поле постепенно зарастало, в реке Княжухе сиротливо лежали принесённые когда-то самим преподобным из Колы ручные жернова

   Но не все иноки погибли. Остались живы те, кто находился в отсутствии на различных многочисленных послушаниях, ведь владения монастыря были обширны. Вернувшись к монастырскому пепелищу, горько оплакав погибших, они с честью погребли убиенных, собрав их обожжённые кости в одно место, которое образовало возвышенный холм, над которым позже была построена часовня, а затем и храм. Преподобных же Иону и Гурия погребли в пустыни возле могилы преподобного Трифона.

   Однако и после трагических событий разорения монастыря детище Трифона продолжало жить. Уцелевшие монахи и послушники монастыря собрались в Коле. Здесь, внутри Кольского острога при Благовещенской церкви, они построили себе кельи, а немного позже обосновались на острове в устье реки Колы, где и была устроена обитель с соборной церковью в честь Благовещения Пресвятой Богородицы.

   Царствовавший в те времена Феодор Иоаннович, узнав о разгроме монастыря, был очень опечален и приказал устроить и обеспечить монастырь в Кольском остроге. И монастырь получил новое название – Кольско-Печенгский. Царь своей грамотой подтвердил все его прежние права. При Василии Шуйском размеры угодий монастыря значительно возросли. Царским указом от 9 декабря 1607 года обители назначались ежегодные выплаты в размере 50 рублей "за хлеб, рожь, овёс, горох, воск, фимиам, мед, масло, крупы, конопляное масло", а также устанавливалась её неподсудность гражданскому суду и юрисдикция над ней митрополита Новгородского. Благодаря указам и грамотам царей, правивших в те времена, положение монастыря в материальном отношении становится очень хорошим.

   Монастырь быстро расширял сферу своих торговых связей: рыбу и соль уже возили и по морю за границу, и по Северной Двине в Вологду и Ярославль. В Смутное время печенгские монахи послали на содержание ополченцев "398 рублей 150 ефимков и серебряную ложку".

   Прочно обосновавшись в Коле, монастырь к 1609 году имел 53 инока, 61 трудника и 150 наёмных работников.

   Не была заброшена и древняя обитель преподобного Трифона. В 1608 году на могиле преподобного была сделана часовня, другая часовня находилась в устье Печенги, где продолжали крестить лопарей, а также несколько келий, в которых жили старцы печенгского монастыря. В 1707 году над могилой преподобного срубили новую Сретенскую церковь и поставили дом для священника.

   В 1619 году во время большого пожара в городе Коле сгорел и монастырь. При этом погибли архив и библиотека монастыря. Вновь обитель была отстроена на другом месте, за рекой Колой, и опять стала благоустраиваться. Был построен храм святых апостолов Петра и Павла, новые келии братии.

   Известен также пожар в Кольско-Печенгском монастыре 1727 года, когда сгорело два храма вместе с книгами и иконами.

   В конце XVII века положение обители начало стремительно ухудшаться. В начале XVIII века её приписали к Холмогорскому архиерейскому дому.

   Немного сохранила история сведений о жизни монастыря в XVII-XVIII веках. Но из имеемых скудных сведений видно, что монастырь после преподобного Трифона никогда не был в таком прекрасном состоянии, как при основателе. Монастырь был часто переносим с места на место, не раз выгорал. Часто сменялись его настоятели, а ничто так не действует расшатывающим образом на любое учреждение, как частая смена начальствующих лиц. За 175 лет существования Кольско-Печенгского монастыря им управляли 33 настоятеля, из которых 31 был в звании игумена, а 2 – со званием строителя.

   Печенгский монастырь был упразднен по Закону о секуляризации церквей и их имущества, принятому правительством Екатерины II в 1764 году. По этому закону церковные земли и вотчины передавались в собственность государства, а значительная часть монастырей ликвидировалась. Вотчинные земли и рыболовные тони Кольско-Печенгского монастыря перешли в общинное владение местных лопарей. Сам монастырь был приписан сначала к Кольскому собору, а в 1765 году прекратил своё существование.

   Упразднение монастыря явилось отражением на Кольской земле тех процессов, которые происходили в России с началом петровских реформ, общего духовного кризиса, государственного и церковного.

   Пожалуй, именно с утратой своего духовного центра жизнь в крае как бы замерла. Русский Мурманский берег, раскинутый на протяжении 800 вёрст, был совершенно пустынным и забытым, где, как и в начале XVI века, жили одни местные жители – лопари. Оживлялся край только в летнее промысловое время.

   Мурман представлялся многим мрачным, неприглядным, и поехать туда жить, работать стало чуть ли не делом особенного мужества.

   Рассеяться мраку на Кольском Севере было суждено только с возрождением Печенгской обители. Перед тяжелейшими для России временами безбожия процветание монастыря показало ту силу, которая всегда была и будет в заступничестве и незримой помощи преподобного Трифона.

   Одиночные попытки поселиться на пепелище разорённого древнего Печенгского монастыря предпринимались несколько раз, в частности, это делали Соловецкие монахи в 1824 и 1867 годах. Но по разным причинам осуществить возрождение не удавалось, видно тогда ещё не пришло время, предопределённое премудрым промыслом Божьим.

   Тем не менее, пророчество преподобного Трифона о возобновлении обители исполнилось дважды. Первый раз это произошло в конце XIX века. С 1868 года с разрешения правительства началась колонизация Мурманского берега – заселение побережья Кольского полуострова колонистами. С 1869 года на месте древнего Печенгского монастыря стали селиться выходцы из Поморья и разных мест Архангельской и Новгородской губерний. На некоторое время они стали хозяевами места древней обители. Но предсказание Преподобного сбылось с точностью: «Господь не оставил жезла грешных на жребии своём – явил свою силу, в немощи совершающуюся».

    В 1870 году место, где некогда стояла построенная преподобным Трифоном церковь Бориса и Глеба, посетил Великий князь Алексей Александрович в сопровождении архангельского губернатора. 23 июля того же года здесь была заложена, а на следующий год освящена новая деревянная Борисо-Глебская церковь. В 1881 году архангельский губернатор Н. М. Баранов на заседании специальной комиссии о нуждах Севера снова поднял вопрос о возобновлении Трифоно-Печенгского монастыря. Вскоре эта комиссия получила положительный ответ Святейшего Синода, и монастырь был восстановлен при Сретенской приходской церкви.

    Вопрос о возобновлении монастыря снова возник среди почитателей преподобного Трифона и получил наибольшее развитие перед празднованием в 1883 году 300-летия со дня его кончины, а затем и трагического разорения обители. Именно на обожжённых костях 116 мучеников стало возможным возрождение из небытия Печенгского монастыря по молитвам и предстательству преподобного Трифона. Кроме того, возобновление монастыря стало бы достойным памятником преподобному Трифону к 300-летию со дня его кончины.

   В местном населении более трёх веков поддерживалось почитание святого покровителя и заступника Трифона, и Преподобный снова становится просветителем северного края через иноков возобновляемой обители, которая теперь будет носить его имя – Трифоно-Печенгский монастырь.

   В 1881 году «Комиссия о нуждах Северного края», созданная по почину Архангельского губернатора Баранова, признала возобновление Печенгского монастыря делом первостепенной важности, и в 1882 году ходатайство о разрешении возобновления было одобрено Святейшим Синодом.

   Для изыскания средств на возобновление монастыря в 1883 году создаётся особый Комитет для сбора пожертвований при Архангельском епархиальном управлении, заведовал которым иеромонах Антониево-Сийского монастыря отец Полиевкт. Развернулось движение по сбору средств по всей России. Образованный при архангельском епархиальном управлении Особый комитет для изыскания средств на возобновление деятельности Трифоно-Печенгского монастыря за три года своего существования собрал более 20 тысяч рублей. Министерство государственных имуществ отдало обители два земельных участка по реке Печенге общей площадью более 450 десятин, а также 150 десятин леса на реке Каменке. Но епархиальное управление ходатайствовало о возвращении всех монастырских владений, перечисленных в грамоте Ивана Грозного.

   В начале лета 1886 года в Печенге побывали настоятель Соловецкого монастыря архимандрит Мелетий, Архангельский губернатор Н. Д. Голицын, управляющий государственным имуществом Топчен и другие. Они посетили пустынь с ветхой Сретенской церковью на месте могилы преподобного Трифона, осмотрели окружающую местность и приняли решение на возобновление монастыря именно в этом месте.

   После этого и было положено начало трудам по восстановлению Трифоно-Печенгского монастыря.

   С 1886 г. дело возобновления Трифоно-Печенгского монастыря стало послушанием для Соловецкой обители. С первых дней обитель не переставала оказывать возобновляемому монастырю всевозможную помощь и поддержку.

   Именно из среды братии обители были выделены первые десять монахов и послушников во главе со строителем Никандром. Материальная поддержка возобновляемого монастыря выражалась в выдаче натурой запасов продовольствия и необходимых хозяйственных предметов. С 1899 г. обитель стала выделать монастырю ежегодные денежные суммы наличными: до 1903 г. – 9500 рублей, а затем – 5000 рублей.

   Особенной любовью к делу возобновления Трифоно-Печенгского монастыря отличался архимандрит Варлаам, с 1892 г. назначенный настоятелем Соловецкого монастыря. Он был восприемным отцом настоятеля Ионафана при пострижении в монашество и своим авторитетным участием всегда согревал его, всесторонне содействовал словом и делом.

   26 октября 1887 года Святейший Синод своим указом утвердил за монастырём, где к тому времени подвизались 11 человек братии, земельные владения в границах почти 300-летней давности. Тотчас началось восстановление церквей, дорог. При сменившем Никандра на посту настоятеля иеромонахе Ионафане, бывшем строителе Савватиевского скита на Соловецком острове, была возведена новая часовня над могилой 116 мучеников. Лопарей, живших на землях, вновь ставших монастырскими, отселили, предварительно построив для них новые дома.

   После укрепления берегов рек Манны и Печенги, подмывавших грунты под церковью Сретения Господня, началось сооружение деревянного храма во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких чудотворцев и в честь Успения Божией Матери. Сретенская церковь, где покоились мощи преподобного Трифона, стала главным приделом нового собора. Над гробницей святого установили серебряную раку – дар архангельской купчихи Е. С. Рыниной. Этот храм сгорел в 1944 году.

   15 июля 1893 г. архимандрит Варлаам со старшей братией и послушниками, всего около 50 человек, на монастырском пароходе прибыл в Печенгу для освящения вновь устроенного придела Сретенского храма в пустыни Печенгской обители. При этом было доставлено 4000 пудов груза из соловецких запасов, а также колокол для новой церкви, явившийся даром и благословением Соловецкой обители возобновляющемуся монастырю. Но особенно ценным даром была икона преподобных Зосимы и Савватия, которая 16 июля была спущена с парохода в первой шлюпке и с торжеством встречена на берегу Печенгской братией.

   21 июля был освящён придел в честь и память Успения Божией Матери. 22 июля при отъезде из монастыря соловецкая братия совершила молебен на копание рвов под постройку храма Рождества Христова на месте братской могилы.

На рубеже XIX-XX веков Трифонов Печенгский мужской монастырь владел 3000 десятинами земли, от моря сюда была проведена превосходная дорога длиной 25 вёрст, работали собственный кирпичный завод мощностью более 800 тысяч кирпичей в год, почтовая контора, телеграф и телефон, кузница, кожевенные, механические и слесарные мастерские, завод для выгонки смолы и скипидара, печь для обжига глиняной посуды и многое другое.

   К великому сожалению, святое послушание в деле возобновления Печенгского монастыря со временем стало для Соловецкой обители настоящей обузой. Это произошло при настоятеле архимандрите Иоанникии. Сложные отношения к Печенгскому монастырю и его настоятелю со стороны архимандрита Иоанникия начали складываться уже в начале 20 века, когда несколько лет не мог разрешиться вопрос о месте строительства каменного храма. Очень большие усилия пришлось приложить отцу Ионафану, чтобы отстоять свою правоту и доказать перед Святейшим Синодом невозможность поставить каменный храм на осыпающемся берегу в месте могилы 116 мучеников. После того, как архимандриту Иоанникию пришлось уступить в этом вопросе, он встал на позицию откровенного недоброжелательства.

   Архимандрит Ионафан мужественно переносил это испытание, принимая его как попущение Божие. Ведь общеизвестно в духовной жизни – чем более богоугодно совершаемое дело, тем сильнее нападает враг. Поэтому он до конца дней своих продолжал делать всё, чтобы Трифоно-Печенгская обитель процветала и укреплялась. Настоятель Печенгской обители стал добиваться для монастыря статуса ставропигиального с тем, чтобы избежать зависимости от Соловецкого монастыря. Только после смерти архимандрита Ионафана его усилия в этом вопросе принесли плоды, и монастырь в августе 1917 г. был причислен к разряду ставропигиального монастыря второго класса с ежегодной государственной субсидией в 1500 рублей и числом штатных мест для монахов не более семнадцати.

   Со смертью архимандрита Ионафана обитель как бы осиротела. Все понимали, что трудности военного времени приблизили его кончину. Выбранный монашествующими настоятелем казначей монастыря престарелый иеромонах Порфирий уже через полтора года из-за болезни не смог выполнять свои обязанности. Вскоре из Соловецкого монастыря был прислан игумен Иннокентий. Но и он недолго управлял монастырём, скончавшись в сентябре 1919 г. Последующие два года братией руководит совет из трёх избираемых монахов. Большое хозяйство монастыря продолжали поддерживать 28 монахов, 28 послушников и около 40 трудников. И паломников в этом году было как никогда много – 3650 человек.

   Ленинский декрет Совнаркома от 5 февраля 1918 г. «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви» определил стратегию нового государства на построение атеистического государства, в котором не будет власти Бога. Первым шагом на этом пути стало объявление народным достоянием всего имущества церковных и религиозных обществ в России. Затем началась повсеместная ликвидация монастырей в России. Разорение Печенгской обители началось в конце 1920 г. Представители новой власти руководствовались не только ленинским декретом. 14 октября 1920 г. между Советской Россией и Финляндией был заключен Дептский (Тартусский) мирный договор. По договору территория Печенги присоединялась к Финляндии, отделившейся от «республики Советов» и провозгласившей свою независимость. В связи с этим власти начинают эвакуацию имущества и людей в районы, оставшиеся за Советской Россией. Однако Печенгский монастырь подлежал не эвакуации, а ликвидации. Эвакуировали только его имущество, становившееся теперь «народным достоянием».

   В настоящее время монастырь вновь возрождается. В 1991 году была восстановлена церковь Бориса и Глеба. Над могилой 116 мучеников построена деревянная Рождественская церковь. Пока обитель размещается всего на 15 сотках земли. В своём распоряжении монахи имеют единственное здание храма, построенного в 1908 году, – в нём, разделённом на три части, братия и живёт, и трудится, и молится Богу.

   Восстановленная в XIX веке обитель, пережившая суровые испытания во время Великой Отечественной войны, в 2007 году сгорела дотла. Просуществовав в очередном своём воплощении лишь 10 лет (с 1997 года), монастырь привлёк достаточно большое количество паломников и туристов, которые и помогли ему материально – в 2010 году восстановление Трифонова Печенгского мужского монастыря, крупнейшей и самой северной православной обители на Севере, заканчивается.

    В разные периоды своего существования монастырь назывался по-разному. Общепринято название Печенгский монастырь относить к древней обители времён преподобного Трифона или употреблять при общем упоминании монастыря. Кольско-Печенгским монастырь назывался после его разорения и переноса из Печенги в Колу до упразднения при Екатерине II. Трифоно-Печенгский монастырь – это монастырь периода первого возобновления обители. В настоящее время официальное название обители – Трифонов Печенгский монастырь. Таким образом, часто по названию монастыря можно определить, о каком периоде его существования идет речь.

   Самый северный православный мужской монастырь России имеет богатую историю и в различные периоды своего существования являлся гордостью Российской державы.

   В последнее время резко возросло число паломников в Трифонов Печенгский монастырь. Будем надеяться, что совместными усилиями удастся в кратчайшие сроки восстановить эту самую северную “жемчужину” нашей истории и православной религии.

Для урегулирования бытовых проблем монастыря и земельных споров было принято решение о переносе обители из Печенги в соседний поселок Луостари. Сейчас монастырь строят заново на месте Успенской пустоши, где находится могила преподобного Трифона.

Чудеса преподобного Трифона

    Житие преподобного Трифона повествует, что ещё при жизни он являл чудеса богоугодной жизни: власть над зверями, подвиги великой духовной крепости. Сразу после кончины Преподобного стали происходить чудеса его явления людям, помощи в различных бедах, исцелений. Преподобный Трифон никогда не оставлял свой северный край, множество раз являлся по молитвам к нему, спасая погибавших на суше и на море. Притекающие к нему с верой всегда получали и продолжают получать и ныне исцеления от болезней и помощь. Особенно славилась целебная сила мощей Преподобного. Именно поэтому сотни и тысячи паломников ежегодно приходили на могилу к его святым мощам на протяжении более чем трех веков, пока они не были скрыты от народа, впавшего в неверие, гордыню, поправшего тысячелетнюю веру своих предков.

   Первое же появление преподобного Трифона было благочестивому царю Феодору Иоанновичу при осаде Нарвы в феврале 1590 года. Осаждённые шведы на рассвете направили свои пушки на царский шатёр, когда царь ещё спал. И вот является ему во сне боголепный старец в иноческой одежде и говорит: «Встань, государь, выйди из шатра, иначе будешь убит». На вопрос царя, кто он, старец ответил: «Я тот Трифон, которому ты подал свою одежду, чтобы твоя милостыня предварила другие. Господь Бог мой послал меня к тебе». Царь проснулся и едва успел выйти из шатра, как ядро из города ударило прямо в царскую постель. Благодарный Феодор Иоаннович, глубоко тронутый Божией милостью, послал в Печенгскую обитель разыскать преподобного Трифона, узнал о его кончине, почтил его как святого и оказал монастырю большие милости.

   Память народная сохранила описание многих других чудес, совершённых преподобным Трифоном. В Коле сын стрельца Пастухова по имени Игнатий три года страдал расслаблением тела и глухотой. Уже близкие к отчаянию родители вспомнили врача душевного и телесного преподобного Трифона. Помолившись с верою над гробом Преподобного, они дали обет ехать в его обитель и потрудиться для него целый год. Уже на обратном пути внезапно стал слышать их отрок и совершенно окреп телом. Благодарные родители исполнили обещание и вместе с исцелённым сыном целый год работали в обители.

   Монах Печенгской обители Иосаф ослеп от тяжкой головной боли и, сильно страдая, помолился с сердечной верой Преподобному. Ночью явился светолепный инок, назвал себя Трифоном, начальником монастыря, и, прикоснувшись к глазам болящего, сказал: «Во имя Святой Троицы будь здоров и прозри, но держи монашество по обету». Воспрянул инок и радостно воскликнул: «Исцелился я и прозрел явлением преподобного отца нашего Трифона!». На голос его стеклись все обитатели монастыря, изумлённые чудом.

   Житель города Колы Илларион во время рыбалки проткнул себе веко и тяжело заболел. Лицо его опухло так, что даже не видно было глаза. Он уже отчаялся не только сохранить зрение, но и саму жизнь. Товарищи на лодке повезли его в город. Когда плыли они в Кольском заливе, Илларион начал с воплями призывать преподобного Трифона, обещая потрудиться в его обители до самой смерти. Товарищи, не видя никакого судна на море, запретили ему говорить, но он внезапно воскликнул: «Прозрел я и вижу!». Тут он рассказал, как один из светлых иноков, бывших на судне, приблизился к нему и воскрилием своей одежды прикоснулся к больному глазу, возвратив ему зрение и прекратив болезнь. Исцелённый Илларион до конца своей жизни трудился в обители преподобного Трифона, занимаясь ловом рыбы на Крестовой тоне.

   Старец Иосаф по обету пришёл из Кандалакшской обители в Печенгскую, но потрудившись завещанное время, впал в искушение пьянства. Тогда ему предстал с грозным видом сам преподобный Трифон, укоряя за то, что он нарушает иноческие обеты. Явившийся как бы наложил на Иосафа тяжкие оковы, которые он невидимо чувствовал на себе в течение семи дней, пока, раскаявшись, не был разрешён от них тем же чудным старцем.

Акафист святому преподобному Трифону, Печенгскому чудотворцу    

      Кондак 1

   Избравшу тя Пастыреначальнику Христу во апостола страны северныя, абие отринул еси, досточудне Трифоне, мира сего красная, претерпел же всяко озлобление, благовестил еси седящым во тме и сени смертней Бога явльшагося плотию: темже со апостолы срадуется дух твой в небесных обителех. Имея убо дерзновение ко Христу Богу нашему, от всяких бед избави нас зовущих:

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Икос 1

   Ангелы Своя странам и языком предстатели даровавый Бог, егда прииде времен исполнение, моления ради ангела страны, яже близ океана хладна, и народа лопска предстателя, призва тя во благовестие, всехвальный Трифоне, яко да спасени будут людие тии. Поминающе убо сия, вопием ти:

   Радуйся, священнаго корене благое прозябение.

   Радуйся, пустынным издетска житием сосуд избран себе Богови уготовавый.

   Радуйся, зван быв свыше, к океану морю преселивыйся.

   Радуйся, во Христе грядущее избавление тамо благовестивый.

   Радуйся, поспешествующей ти благодати Божией, приведый ко Христу чад множество.

   Радуйся, совершенною Христа любовию уязвився, образ по сем иноческий на себе приемый.

   Радуйся, Троицы Живоначальныя обитель устроивый, и яже ко Христу монахов ликостояния.

   Радуйся, велия ради смирения от начальства над обителию отрекийся, повелеваяй зверьми дивиими.

   Радуйся, течение свое святолепне скончав, благочестне ко Христу отшедый.

   Радуйся, яко обитель твоя, от враг разоренная, по словеси твоему паки возставится.

   Радуйся, по преставлении твоем царя Феодора спасый и всем потребная скоро подаваяй.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 2

   Видяща родителя твоя, досточудне Трифоне, издетска постническое твое житие, аще и стужастася о твоем терпении, обаче радовастася, проразумевающа, яко хощет Господь воздвигнути тебе нова миру светильника, и Тому воспеваста: Аллилуиа.

     Икос 2

   Разум свыше осени тя, преподобне, всего себе предати Христову изволению, имже в пустыню приведен был еси: тамо бо найде на тя Сила Божия, во еже благовестити Евангелие Христово народу иному. Темже вопием ти:

   Радуйся, иереа Божия радосте и матере твоея веселие.

   Радуйся, родителей честных чадо, от Бога зело возлюбленное.

   Радуйся, девство драгое и чистоту душевную соблюдый непорочны.

   Радуйся, издетска в дому Божии, аки Христос отрок, приметатися изволивый.

   Радуйся, услышавый тамо слово реченное: пустынным живот сокровен есть, божественным рачением воскриляющымся.

   Радуйся, оным гласом, яко воин, на служение Царю призванный.

   Радуйся, пустынным житием себе в добрем изволении утвердивый.

   Радуйся, во юности плотския страсти умертвивый.

   Радуйся, постом душу свою, во еже глас свыше слышати, предочистивый.

   Радуйся, от Христа языку лопску избранный благовестниче.

   Радуйся, еже о мире сем отложивый попечение и абие вослед Христу последовавый.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 3

   Силою во еже благовестити, свыше Христос облече тя, досточудне Трифоне. В пустыни бо, аки Моисеови древле в купине, глас ти бысть: «Иди в землю необетованную и рцы, яко любы обручения Моего не разорится». Егда же рекл еси: «Кто еси Господи»; отвеща ти: «Иисус Есмь, Егоже ты ищеши». Сия же слышав, со умилением преклонься, возопил еси Тому: Аллилуиа.

     Икос 3

   Имущу ти, аки Моисей, смирение велие, во еже отрещися такова звания, рекл еси, преподобне: «Невежда есмь, Господи, и малокнижен». Обаче Той заповеда ти: «Ничесоже вопреки глаголи, яко на вся послю тя, и идеши. вся, яже заповедаю ти, глаголи, не убойся, с тобою бо Есмь». Сего ради вопием ти:

   Радуйся, радости родителей твоих оправдание.

   Радуйся, видевый славы Отчия сияние.

   Радуйся, яко благодать Божия излияся на тя богатно.

   Радуйся, яко разумение ти языков дадеся.

   Радуйся, яко найде на тя дух премудрости и ведения.

   Радуйся, Духа Святаго приятелище.

   Радуйся, силою Божиею аки мечем препоясанный.

   Радуйся, яко рыбарь ко океану на уловление душ человеческих во спасение призванный.

   Радуйся, Андреа Первозваннаго, на горах Киевских благовестника ревнителю.

   Радуйся, Мефодиа и Кирилла избранный последователю.

   Радуйся, Гуриа и Варсонофиа, Стефана и Иннокентиа достойный преемниче.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 4

   Бури океана хладна не убоявся, любовию Христовою согреваемь, во страну северную преселился еси, досточудне Трифоне, да предложиши тамо народу Лопску огнь любве Божия, хлад и мрак души разгоняющ, во еже чистым сердцем и усты воспевати: Аллилуиа.

     Икос 4

   Слышаще идолов посрамление от тебе, злочестивии людий сих учителие, кебуни нарицаеми, злобу велию воздвигоша на тя, преподобне, по ланитома биюще, по каменем влачаще, и ины пакости деюще. Мы же зряще тя, со смирением таковая приемлюща, умильно вопием:

   Радуйся, яко купец многоценна ради бисера ко океану устремивыйся.

   Радуйся, ввергий мрежу свою на уловление душ во спасение.

   Радуйся, тщету идолов обличивый.

   Радуйся, сего ради аки Павлово от иудей страдание приемый.

   Радуйся, яко слово Божие светлостию лица твоего утверждашеся.

   Радуйся, яко слово твое пройде в сердца окамененная.

   Радуйся, от Бога создание всея твари из небытия народу лопарску возвестивый.

   Радуйся, благовестивый сим людем во Адаме наше падение, во Христе же обновление.

   Радуйся, отриновенныя Христовым обручением утешивый.

   Радуйся, благовестием твоим небесныя лики возвеселивый.

   Радуйся, ангела предстателя страны северныя себе явивый.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 5

   Боготечней звезде уподобився, всю страну северную обтекл еси, досточудне Трифоне. Яко бо денница, солнцу преходящая, от языка лопска привел еси ко Христу чад множество, иже со умилением сердца приимше крещение, возопиша о тебе Богу: Аллилуиа.

     Икос 5

   Видение бе дивное, егда от мрачна неведения тобою приведеннии Христови сочеташася: земля бо и небо ликоваху, во струях Печенги, аки Иордана и Днепра, зряща множество крещаемых. Поминающе убо сия, восклицаем ти:

   Радуйся, гласе вопиющаго, от народа лопска услышанный.

   Радуйся, Крестителя Христова собеседниче.

   Радуйся, яко тма идольская от тебе разорися.

   Радуйся, яко крест, аки знамя победное, тобою зде водрузися.

   Радуйся, яко трапеза бесовская ни во что же тамо вменися.

   Радуйся, яко вместо тоя утвердися тамо трапеза Христова спасительная.

   Радуйся, тобою бо Матерь Божия прославися.

   Радуйся, яко святии просвященным тобою людем присни сташа.

   Радуйся, яко Владимир святый, зря чад умножение, возвеселися.

   Радуйся, в распутиях мира сего обретый на вечерю Христову избранныя.

   Радуйся, Церкве от народа лопска создателю.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 6

   Егда проповедано бысть Евангелие всей стране северней, ин подвиг приял еси на себе, досточудне Трифоне. Языку бо крещену бывшу, абие прием образ ангельский, создал еси обитель Живоначальныя Троицы, в нюже стечеся инок множество, во еже пети Богу: Аллилуиа.

     Икос 6

   Возсия во мраце Севера, яко светильник света невечерняго, обитель от тебе созданная, светом Троическим вся осиявающая. Темже радующеся вопием ти:

   Радуйся, апостолом веселие, преподобным же удобрение.

   Радуйся, кукулем, аки венцем незлобия, главу свою увязивый.

   Радуйся, поясом чресла своя во умерщвление плоти препоясавый.

   Радуйся, Иоанну Богом возлюбленну поревновавый.

   Радуйся, нестяжания учителю.

   Радуйся, смирения великаго носителю.

   Радуйся, каменю, на немже создася жилище Пресвятыя Троицы.

   Радуйся, в жилищих тмы селение света невечерняго соделавый.

   Радуйся, яко возстена князь мира сего, зря воинства Христова водворение.

   Радуйся, яко зде ста колесница, Иезекиилем созерцанная.

   Радуйся, яко вознесеся седящему на ней песнь великая, в вышних песнословимая.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 7

   Хотяй чада своя препитати и спасти, егда глад стране прилучися, блаженному Гурию предал еси, досточудне Трифоне, обитель от тебе созданную, сам же изшед во Отечествие, осмерицу лет по градом тамо прехождал еси, даяния блага приемля и поя Богу: Аллилуиа.

     Икос 7

   Новую купель Силоамскую яви тя Бог, преподобне, егда странен сый во Отечествии, приемля даяния, многоценна сокровища всем источал еси, тобою бо слепии прозираху, немии глаголаху, недужнии здравие улучаху. Чудящеся сему, ублажаем тя:

   Радуйся, Моисеови уподобивыйся.

   Радуйся, Товита праведна ревнителю.

   Радуйся, яко Товиа в путех ангелом храненный.

   Радуйся, святителя Николаа Мирликийскаго подражателю.

   Радуйся, Сампсона страннолюбива и Филарета милостива увеселителю.

   Радуйся, алчущих питателю.

   Радуйся, сирых заступление.

   Радуйся, вдовиц ограждение.

   Радуйся, младенцев соблюдение.

   Радуйся, милосердия учителю.

   Радуйся, образе жития богоугоднаго.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 8

   Странствие скончавая, к царствующему граду устремился еси, досточудне Трифоне, идеже новое о тебе чудо благоволи Бог сотворити: не сущу бо еще ти тамо, со единем от обители Соловецкия цареви предстал еси дивно. Темже последи той, приемль тя любовию, всякаго исполни даяния, поя Богу: Аллилуиа.

     Икос 8

   Весь благоговеинства исполнився, в тое же время царевич Феодор, изшед от церкве, посла ти, преподобне, одежды своя, яко да милостыня его предъидет царскому даянию, еже и бысть по сем велие. Темже вопием ти:

   Радуйся, смирения ради вознесенный.

   Радуйся, сильным мира сего явленный.

   Радуйся, яко царь пришествию твоему удивися.

   Радуйся, яко явлением двою той возвеселися.

   Радуйся, от царя достойне почтенный.

   Радуйся, от сына царева одаренный и возлюбленный.

   Радуйся, от напастей сего выну соблюдавый.

   Радуйся, яко милостынею его обитель твоя снабдеся.

   Радуйся, яко благочестием его царство Российское увеселися.

   Радуйся, яко царство наше цари благочестивыми украшается.

   Радуйся, яко святыми мужи оное утверждается.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 9

   Всяких дарований исполнен сый, паки во страну северную, аки солнце к захождению, притек, досточудне Трифоне, создал еси церковь благоверных князей Бориса и Глеба, и оставль обитель, в дольней пустыни водворився, остаток дний своих препроводил еси в терпении мнозе, поя Богу: Аллилуиа.

     Икос 9

   Витии от инок дивное еже ти тварей повиновение всюду возвестиша, преподобне: не сущу бо ти единожды в келлии, зверь дивий в ню вниде и начат бывшая ясти. Возвращшу же ти ся и наказавшу сего, николиже паки ко обители твоей от тацех приближатися смеяше. Сему же чудящеся, взываем ти:

   Радуйся, ластовице пустыннолюбивая.

   Радуйся, Успенския пустыни украшение.

   Радуйся, молчания образе.

   Радуйся, прилоги лукаваго уразумевый.

   Радуйся, гордыни его не приложивыйся.

   Радуйся, стрелы того безсильны явивый.

   Радуйся, в конец сего посрамивый.

   Радуйся, Адаму первозданну уподобивыйся.

   Радуйся, яко тя зверие дивии царя себе познаша.

   Радуйся, от земнородных прозябение дивное.

   Радуйся, кораблю великий, ко пристанищу тихому приблизивыйся.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 10

   Спасти хотя собранныя, прежде кончины твоея досточудне Трифоне, паки во обитель твою прешел еси, и Богови служение заповедал еси братии: юже грядущаго ради озлобления Христовым утешив милосердием, в небесныя кровы отшел еси, идеже со святыми поеши Богу: Аллилуиа.

     Икос 10

   Стена был еси чадом обители твоея, преподобне, иже со умилением поюще надгробная, положиша святое тело твое, якоже заповедал еси, в пустыне тобою возлюбленней Зряще же оное токи чудес источающее, радостно возопиша:

   Радуйся, Пресвятыя Троицы изрядный почитателю.

   Радуйся, Девы Преблагословенныя ублажателю.

   Радуйся, святым Зосиме, Савватию и Герману единонравный.

   Радуйся, добре Богови поживый.

   Радуйся, в старости мастите ко Христу преселивыйся.

   Радуйся, яко глава твоя, приклонена сущи, труды извествоваше.

   Радуйся, седина бо твою мудрость обличаше.

   Радуйся, таланты, от Бога ти вданныя, приумноживый.

   Радуйся, благий рабе, вшедый в радость Господа твоего.

   Радуйся, честных монахов похвало и украшение.

   Радуйся, обители твоея присный Богови предстателю.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 11

   Пение всеумиленное приносим ти, досточудне Трифоне! Обитель бо твоя, аще по словеси твоему от свеев разорися, обаче страданием братий прославльшися, паки возставися. Аще и вторицею опусте, силою же лучшею ныне обновися, в нюже иноцы текуще, о тебе радостно Богови поют песнь немолчную: Аллилуиа.

     Икос 11

   Светозарней звезде уподобися обитель твоя, преподобне, егда ю свее разоряху: чада бо, тобою собранная, терпением враги посрамиша, венцы мученическими украсишася, и купно с церковию огнем попалившася, яко жертва угодна Богови принесошася. Поминающе убо таковая, умильно вопием ти:

   Радуйся, грядущая в Бозе созерцаяй.

   Радуйся, обители разорение предъявивый.

   Радуйся, до времене ю вои небесными соблюдавый.

   Радуйся, яко ученик твой Иона, молитвами тя выну чтый, в пустыни твоей от меча скончася.

   Радуйся, Гуриа, Германа и иных прославленных Богом подвижников веры и благочестия наставниче.

   Радуйся, яко вся чада твоя от Христа прияшася.

   Радуйся, яко обитель твоя паки возставися.

   Радуйся, яко паки тем светильник благочестия страны даровася.

   Радуйся, тою лжеучения сокрушаются.

   Радуйся, святыя бо твоя мощи аки камень краеуголен являются.

   Радуйся, яко вся коемуждо полезная молитвами твоими даруеши.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 12

   Благодати Христовы носителю, досточудне Трифоне! С верою тя призывающым полезная подаеши, от напастей же, яко царя Феодора, скоро избавляеши. Сему бо нощию явився во стане, рекл еси: «Скоро изыди, да не найдет на тя смерть нечаянная». Сия же сотворшу ему, абие от стреляния вражеска скиния опровержеся и ложе разметася, людие же чудящеся пояху: Аллилуиа.

     Икос 12

   Поюще Богу песнь благодарения, радуемся о тебе, преподобне, яко вся нам полезная даруеши. Тобою бо пагуба отгоняется, здравие улучается, мир и благоустроение водворяется: понеже на небесех присно ходатайствуеши о нас, взывающих ти сице:

   Радуйся, на небесех о нас теплый предстателю.

   Радуйся, почитающих тя верный хранителю.

   Радуйся, не чтущих тебе вразумителю.

   Радуйся, духов злобы отгонителю.

   Радуйся, помраченных умы просветителю.

   Радуйся, недугов изрядный целителю.

   Радуйся, от потопления морскаго спасателю.

   Радуйся, яко тобою царю Феодору даровася избавление.

   Радуйся, яко тобою небесное царей наших познася соблюдение.

   Радуйся, яко тобою всяка печаль отгоняется.

   Радуйся, яко тобою благочестие во обители твоей и по всей стране сей утверждается.

   Радуйся, Трифоне, страны северныя просветителю, Печенгский чудотворче.

     Кондак 13

   О преподобне и досточудне отче наш Трифоне! Живоначальней предстоя Троице, в неприступнем свете и радости неизглаголанней, приими сие от умиленнаго ти сердца возносимое хваление, и не престай моляся о нас, да поживше благочестне, по успении нашем сретени от тебе обрящемся на небесех, и воспоем Богови со ангельскими лики: Аллилуиа.

 Этот кондак читается трижды, затем икос 1-й и кондак 1-й

 Молитва святому преподобному Трифону,

Печенгскому чудотворцу

   О Всесвятыя Троицы угодниче, о блаженнейший и равноапостольный пастырю, преподобне отче наш Трифоне! Не забуди твоея паствы, поминай во святых твоих и богоприятных молитвах, приносимых в Троице славимому Богу, стадо твое, еже сам, по благовестию от ангела, пришествием твоим собрал и упасл еси. Понеже в сродстве твоего мирскаго жилища, слышав во святей церкви на утрени поющих: «Пустынным живот сокровен есть, божественным рачением воскриляющымся»; и от того восперився божественною любовию, оставль дом и сродство, и пришед вскрай северныя страны, просветил еси святым крещением неведущий Творца, всех Бога, лопарский народ, за еже, во утверждении христианския веры, многа изгнания и злоключения подъял еси. И близ реки Печенги в пустыню вселився, братию из многих градов и весей собрав, велию обитель воздвигл еси, и при отшествии к небесным селением, о посещении твоея обители пророчествия дар от Бога восприял еси, и по смерти на мори и на суши многа чудеса и цельбы с верою просящым сотворил еси и ныне твориши. Темже молим тя, не забуди присещати чад твоих: моли за ны, преподобне отче, приходящыя к тебе с верою, и за вся христианы, яко имеяй дерзновение к Безсмертному Царю Христу всех Богу. Не премолчи за ны ко Господу, и не презри нас верою и любовию чтущих тя и поминающих святую память твою. Аще бо ты и преставился еси от нас телом, но и по смерти живый духом, всегда чудодействуеши. Молитвами твоими сохраняй нас от стрел и козней вражиих, и всякия прелести бесовския, и от враг видимых и невидимых. Пастырю наш добрый! Аще мощи твоя в раце незрими нам суть, обаче, понеже всегда в Троице славимому Богу, при Престоле Его непостижимаго величествия неотступно в молитвах предстоиши, усердно к тебе прибегаем и просим: умоли и испроси нам время к покаянию, да в час исхода души прейдем от земных к небесным, мытарств же воздушных и вечныя муки избавимся, и Небесному Царствию наследницы будем со всеми от века угодившими. О всеблаженне отче наш Трифоне! Не презри и ныне нас, притекающих к тебе, яко да молитвами твоими и помощию спасаеми, славу и благодарение, хвалу и поклонение за вся в Троице единому Богу, всех Создателю возсылаем, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь