Собор Оптинских Старцев. Книга 10. Прп. Иосиф

Преподобный Иосиф Оптинский был духовным чадом и келейником великого Оптинского старца Амвросия. В течение тридцати лет был он его «правой рукой». О нём повторяли слова блаженной старицы: «Что Амвросий, что Иосиф – одно». Явственно являл собой преподобный Иосиф плоды послушания духовному отцу, всем видны были дары Святого Духа, почивающие на смиренном и кротком подвижнике: прозорливость, чудеса исцелений больных и страждущих.
Преподобный Иосиф удостоился неоднократного посещения Царицы Небесной, и Божия Матерь называла его «любимче мой». Это был старец, на котором видимо, почивала благодать Божия, многие свидетельствовали о сиянии, исходящим от его лика. По воле Божией, многие современники видели, как из глаз старца буквально лились потоки лучей. Этот Фаворский свет сопровождал подвиг преподобного Иосифа, озаряя Божественным светом его поучения, письма, наставления. Он стал одним из столпов и светильников Оптиной Пустыни, вставшим на смену преподобным Амвросию и Илариону. И одним из немногих, кого можно назвать «избранником Божией Матери».
Путь преподобного Иосифа, в миру Ивана Ефимовича Литовкина, к Богу начался в детстве. Родился он в доброй, благочестивой и верующей семье в селе Городище, Старобельского уезда, Харьковской губернии. Отец его, Ефим Емельянович, был в своём селе головой, пользовался всеобщим уважением. Мама, Марья Васильевна, была строгой, но справедливой и милостивой.
И отец и мать постоянно благотворили беднякам, иногда раздавали милостыню даже в тайне друг от друга, по Евангельскому слову, чтобы правая рука не знала о том, что делает левая. Любили принимать в свой дом монахов, собирающих на обитель, и всегда жертвовали на храм. Отец нередко выказывал желание, чтобы кто-нибудь из его детей посвятил себя Богу.
Родители приучили всех своих детей (а их было шестеро: три сына и три дочери) всегда ходить в храм, молиться и читать духовные книги. Особенно любили жития святых. И второго сына назвали Иоанном в честь своего любимого святого Иоанна Милостивого. Покров этого святого был над Иоанном всю жизнь, и он рос необыкновенно добрым ребёнком. Уже в раннем детстве он своей нежной и чуткой душой умел чувствовать чужое горе, и, увидев кого-то из родных в печали, молча подходил и по-детски пытался утешить и приласкать страждущего человека.
Интересно, что по свидетельствам современников, на всех старцах Оптинских с детства лежала печать избранничества, особого Божия благоволения. Будущий преподобный Макарий слышал слова своей любимой матери, которая не раз говорила о тихом и кротком Мишеньке: «Сердце моё чувствует, что из этого ребёнка выйдет что-нибудь необыкновенное».
Про маленького Ванечку подобное говорил его мудрый отец, а также его наставник, протоиерей: «Из этого мальчика выйдет что-нибудь особенное». Такие слова и избранность от чрева матери напоминают об игумене земли Русской, преподобном Сергии Радонежском и о преподобном Серафиме Саровском.
Другими знаками его избранничества было видение в детстве Божией Матери, после которого ребёнок стал уклоняться от детских игр, и в его детском сердечке загорелась живая вера и любовь к Царице Небесной. Вскоре после этого видения в селе случился пожар. Огонь грозил перекинуться на новый, только что отстроенный дом Литовкиных. Маленький Ваня с молитвой обратился к Божией Матери и начал кричать: «Царица Небесная! Оставь нам наш домик!» И дом остался стоять невредимым среди пожарища, а кругом всё сгорело.
Старшая сестра, впоследствии ставшая монахиней, научила Ваню грамоте. И он пошёл учиться, уже разумея грамоту. В училище он хорошо занимался, и преподаватели ценили его способности.
Ваня рано узнал, что такое скорби. Любимая сестра ушла в монастырь, и он тосковал по ней. В четыре года он остался без папы, а в одиннадцать лет умерла, заболев, и мама.
Иван и его брат Петя остались круглыми сиротами, и жизнь их круто изменилась. Старший брат стал полным хозяином имущества. Был он человеком неплохим, но страдал слабостью винопития. И когда, через год после смерти мамы, старшая сестра приехала из монастыря навестить братьев, дом и родительское имущество были спущены до нитки.
Так Господь вёл Ивана путём скорбей и испытаний. Ему пришлось работать и в трактире, и в бакалейной лавке, таскать пятипудовые мешки и прочие тяжести, сопровождать обозы с товаром. Воры снимали с него сапоги, он тонул, перенося доски с плотов, падал в обморок от голода, скитался, бывал бит жестоким хозяином, подвергался многочисленным опасностям и искушениям.
Мирские соблазны обходили стороной чистую душу юноши, Господь хранил его среди грубой и нередко развращённой среды. С ним был Покров Божией Матери. Вина Иван никогда не пил и в карты не играл. Не общался с девушками. Его как-то спросили: «Нравился ли вам кто-то в миру?» На это он ответил с наивной простотой, которая свидетельствовала о его искренности и невинности: «Да ведь я был близорук и никого не мог хорошо рассмотреть издали; а близко подходить совестился – был застенчив. Бывало для меня очень трудно, когда хозяин при гостях пошлёт позвать кого-нибудь, а я издали никак не разберу, к кому нужно подойти». Вообще, он в миру всегда испытывал тоскливое чувство; и молитва – это единственное наследство, доставшееся ему от благочестивых родителей, – была неизменной спутницей его скорбной жизни, и храм был единственным местом утешения, куда его всегда влекло благочестиво настроенное сердце.
Когда, наконец, Иван устроился на хорошее место, к благочестивому купцу, тот был так тронут чистотой и честностью юноши, что решил женить его на своей дочери. Но Господь призывал молодого человека к другому пути. И он чувствовал это призвание. Поэтому, когда его сестра-монахиня написала ему про скит Оптиной Пустыни, который славился старцами, Иван решил оставить мир и отправиться на богомолье.
Сначала собирался он в Киев, чтобы поклониться святым местам. Но Господь властно вмешался в планы юноши и через сестру-монахиню и стариц, духовных чад Оптинских отцов, привёл молодого человека в Оптину. Ему даже нашлись в попутчицы две монахини, которые, приехав в Оптину, первым делом отправились к преподобному Амвросию. Они сказали старцу, что привезли с собой «брата Ивана», называя юношу в шутку братом из-за его монашеских устремлений. На что великий старец прозорливо ответил: «Этот брат Иван пригодится и нам и вам», как бы прозревая будущего Оптинского старца и ту пользу, которую впоследствии он принесёт и самой Оптиной и женским монастырям, которые окормлялись у старцев.
Молодой паломник безхитростно рассказал старцу всю свою жизнь и попросил благословения пойти в Киев, где, возможно, он бы и остался. Старец, выслушав Ивана, слегка ударил его по голове и сказал: "Зачем тебе в Киев, оставайся здесь". Юноша от всей души поверил, что слова старца указывают ему волю Божию. Он поклонился преподобному Амвросию и вручил себя старцу.
Так 1 марта 1861 года началась монашеская жизнь молодого послушника в Оптиной рядом с великим старцем. Ивану было 24 года, и впереди его ждал иноческий путь длиной в полвека.
По Оптинским обычаям новоначальных для смирения отправляли на трудное и хлопотливое послушание в трапезную. «Брат Иван» стал помощником повара в скиту. Но молодой послушник, хлебнувший горя в миру, только радовался, что оказался в тихой обители, далеко от искушений и суеты. С первых же дней обнаружились в нём все добрые качества его чистой души, которую будто бы изначально приуготовлял Господь к монашеской жизни. Скромность, послушание, честность, доброта, молчаливость и любовь к молитве – всё это было хорошими задатками для настоящего инока. И эти качества не остались незамеченными.

Вскоре послушника перевели келейником к великому старцу Амвросию, и в хибарке старца он прожил пятьдесят лет: тридцать лет рядом с преподобным Амвросием и двадцать после его смерти, когда отец Иосиф уже сам стал старцем. К старцу приезжало огромное количество людей, искавших старческого совета и окормления.
Ивану пришлось терпеть многочисленные столкновения, искушения, происходящие случайно и намеренно, «для испытания». Старший келейник, суровый и угрюмый, часто делал ему выговоры, иногда несправедливо. У Ивана не было даже своего угла, где бы мог он почитать, помолиться, отдохнуть. Спал он в приёмной, чуть не до полуночи полной посетителями, а в час ночи надо было уже идти к утрене.
И это было школой смирения, когда учился молодой послушник терпению и самоукорению, которые так сладостны и благодатны. Несправедливость раздражает обычного человека, но если он учится принимать всё как из руки Господа, и считает себя достойным всякого осуждения, то становится духовно опытным подвижником, и обретает мир и покой, радость о Господе.
Господь неслучайно привёл Ивана в эту хибарку: будущий старец закалялся духовно, становился свидетелем духовной борьбы, молитвы великого подвижника. Но такие испытания были очень трудны для неокрепшего духовного воина. Его стали мучить помыслы о заветном Киеве, о тишине и покое, о святой горе Афон. Как-то раз, когда помыслы уехать на Афон досаждали особенно сильно, послушник услышал за спиной голос старца, который слегка ударил его по плечу и сказал: «Брат Иван, у нас лучше, чем на Афоне, оставайся с нами».
Прозорливость старца настолько поразила молодого послушника, что он со слезами раскаяния упал к ногам преподобного Амвросия. С этого момента он ясно понял, что смущающие его помыслы были просто искушением. Каких наставников ему ещё искать, если рядом с ним старец, который читает его мысли?! И больше юноша не помышлял об уходе. До самого отъезда преподобного Амвросия в Шамордино, он был верным и преданным помощником и келейником великого старца.
Второй келейник старца, отец Михаил, был человеком добрым, но с крутым нравом. Он частенько покрикивал на младшего келейника, но тот сумел своей кротостью и терпением расположить к себе, и они вскоре стали друзьями. А после кончины преподобного Амвросия отец Михаил даже избрал бывшего младшего келейника своим духовником, хотя был старше летами и иерейским саном.
Учеником и письмоводителем старца Амвросия был иеромонах Климент Зедергольм (сын немецкого пастора, принявший православие). Он был очень благородным человеком высокой духовной жизни, но крайне вспыльчивым, с горячим характером. Ни с одним келейником старца дела у него не ладились, он каялся, просил прощения за несдержанность характера, но сладить с собой не мог. Молодой послушник и здесь вышел победителем, его смиренное устроение, кротость умиротворяла даже самых вспыльчивых и гневливых людей. Сам отец Климент говорил о нём, что это «единственный человек, на которого я не могу, не умею раздражаться».
На нём сбылись слова преподобного Серафима Саровского: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».
Через три года послушника постригли в рясофор с именем Иоанна. А в 1871 году, через десять лет после вступления в обитель, он был пострижен в монашество с именем Иосифа. Было ему в то время тридцать четыре года, и это был уже духовно опытный воин.
В 1877 году монах Иосиф был рукоположен в иеродьякона. Жизнь его оставалась всё такой же многотрудной, полной дел и забот. По-прежнему он не имел своей кельи и спал в приёмной, которая была занята посетителями с утра и до ночи. Однажды, изнемогая от трудов, отец Иосиф дожидался в тёмном проходном коридорчике, пока старец закончит приём посетителей, и заснул, сидя на пороге. Старец по дороге в свою спальню запнулся о келейника. Разбуженный отец Иосиф только кротко улыбнулся, а его великий наставник, несомненно, вознёс молитву за своего преданного ученика, чтобы Господь укрепил его в подвиге смирения и терпения.

1 октября 1884 года за литургией в честь торжественного открытия Шамординской женской обители отец Иосиф был рукоположен в иеромонаха. С первого же дня он начал своё священнослужение твёрдо, внятно, без ошибок и смущения, с благоговением. В дни служения он становился особенно радостным. Старец Амвросий по болезни не мог посещать храм, и по воскресным и праздничным дням всенощное бдение совершалось в его келье. Теперь эту обязанность исполнял иеромонах Иосиф.
К этому времени отец Иосиф уже был старшим келейником старца Амвросия. Тихий и серьёзный, выходил он к посетителям, внимательно выслушивал, в точности передавал ответ старца, ничего не добавляя от себя. Но всё чаще старец отсылал посетителей спросить совета у келейника, и всех поражало, что его слова буквально совпадали с тем, что говорил сам преподобный Амвросий. Всё чаще старец на вопросы отвечал: «Спросите у отца Иосифа». Причём ответы отца Иосифа всегда совпадали с ответами старца. Это стало заметно окружающим, и многие стали испытывать, так ли это на самом деле. Для проверки обращались с одинаковыми вопросами к отцу Иосифу и к старцу Амвросию. А старец улыбнётся, подмигнёт и ответит теми же словами. Видимо, он поступал так для укрепления веры в своего ученика.
Но когда духовные дары отца Иосифа стали явственно заметны окружающим, старец прекратил «проверки», сказав одной из своих чад строго: «Не испытывай больше». Лицо старца светилось от радости, когда кто-нибудь рассказывал ему о том, какой хороший совет дал отец Иосиф, как умиротворил он или порадовал посетителей. Это было утешением для любящего духовного отца, он духовно прозревал в молодом келейнике будущего старца, это была для него заря нового светильника Оптиной Пустыни.
Жил при Оптиной пустыни древний старец – прозорливец, отец Пахомий – блаженный. Он очень любил отца Иосифа; и когда тот был еще простым монахом, отец Пахомий всякий раз, как с ним встретится, непременно попросит у него благословение. – Отец Пахомий, да я не иеромонах, – улыбнется ему отец Иосиф.
– Удивляюсь, – ответит Пахомий. – Отец Иосиф, всё равно, что отец Абросим.
Одна раба Божия – юродивая, была у старца Амвросия, и, увидев отца Иосифа, сказала ему: «Вот было у одного старца два келейника; один из них и остался на его месте».
Заботясь о посетителях и духовных чадах старца, отец Иосиф умел беречь и своего наставника. Когда видел, что старец утомлён, то кротко, но твёрдо напоминал своему любимому отцу, что настало время отдыха. Старец нередко превозмогал себя, жалея своих чад, и занимался с ними до поздней ночи. И тогда его келейник заходил будто бы по какому-то делу, чаще всего, чтобы завести часы, и с любовью, но тревожно смотрел на любимого духовного отца. И старец сдавался: «Ну, теперь прощайте, отец Иосиф стал часы заводить, значит, пора расходиться».
Однажды скитская братия была напугана приходом неизвестного человека, который, размахивая пистолетом, громко объявлял всем, что идёт к отцу Амвросию. Все испугались выстрела и не смели остановить его. И только отец Иосиф сохранил спокойствие. Он вышел к незнакомцу, по-видимому, с тайной молитвой, и спокойно и кротко спросил у него, что ему нужно.
«Мне нужно видеть отца Амвросия!», – отвечал этот странный человек, как оказалось впоследствии, сумасшедший, размахивая пистолетом. Тогда отец Иосиф, глядя ему в глаза, осенил его крестным знамением. Сумасшедший сразу же сник и опустил руку с пистолетом, который тут же отняли. Это случай показал самоотверженную любовь отца Иосифа к своему духовному отцу, ради которого он был готов пожертвовать и своей жизнью.
В другой раз одна посетительница пыталась впутать отца Иосифа в одно неприятное для старца денежное дело и даже угрожала ему. Но отец Иосиф ответил ей спокойно: «Ну что ж, за старца я готов и в острог пойти».
Первая Шамординская настоятельница, мать София, известная своим умом и преданностью старцу, не раз повторяла: «Уж и любит батюшка своего отца Иосифа, да и есть за что». Да и действительно было за что: это был истинный послушник, который никогда, ни в крупных делах, ни в мелочах не противоречил своему духовному отцу. Его послушание, и вся его монашеская жизнь воочию подтвердили слова Святых Отцов. На вопрос «Почему нет истинных старцев?» они отвечали: «Потому что нет истинных послушников». Все великие, как древние, так и современные старцы были в своё время истинными послушниками. Полным отсечением своей воли и искренним всегдашним самоукорением они стяжали смирение, которое и просветило их сердца благодатью Христовой и озарило их ум светом разума Христа. Отчего и сделались они способными быть наставниками и старцами, наставлять и руководить другими людьми, понимать всякие искушения и приражения врага, обладали даром духовного рассуждения.
Истинное послушание проверяется даже в мелочах. Так однажды к старцу Амвросию пришёл настоятель, игумен Исаакий. Сидя в приёмной в ожидании, он спросил у келейника, отца Михаила, можно ли ему почитать одну из книг старца. Отец Михаил, с низким поклоном, добродушно ответил: «Сделайте одолжение, отец игумен, какую вам угодно». Такой же вопрос отец Исакий задал вошедшему немного позднее отцу Иосифу. Истинный послушник ответил: «Сейчас, я спрошу у старца». Этот ответ очень понравился настоятелю. Он показывал, как научился отец Иосиф отсекать свою волю.
Находясь безпрерывно при старце, отец Иосиф учился у него самой жизнью, живым общением с этим великим светильником. Несмотря на хлопотливое послушание, он очень много читал святоотеческой литературы, черпая для себя духовную мудрость, которой делился впоследствии со своими чадами. Любимой и неразлучной его книгой было «Добротолюбие».
Несмотря на внешне безпокойную жизнь, отец Иосиф, как и его наставник, хранил сердечное безмолвие и непрестанную Иисусову молитву, очищающую сердце подвижника. Впоследствии он будет давать своим чадам наставления о прохождении опытным путём этой молитвы, внутреннего делания.
C братиями отец Иосиф держал себя ровно, никого особенно не отличал, друзей, как и положено монаху, не заводил. Он выходил только в храм и с поручениями старца. Когда ездил со старцем на дачу, то там позволял себе невинное утешение: рыбалку. Но и в этом занятии больше проскальзывала любовь к уединению. Главным же образом соблюдал он внутреннее безмолвие.
Он и впоследствии предостерегал некоторых своих нетерпеливых чад, рвущихся раньше времени к подвигу затвора и уединения, объясняя, что без внутреннего безмолвия и уединения не бывает внешнего. И внешний затвор без внутреннего только повреждает. При этом он нередко напоминал об иноке, который, не стяжав внутреннего безмолвия и смирения, отправился в пустыню, но, не победив своих страстей, не мог удержаться от гнева. Оставшись без братии, он обратил свой гнев к неодушевлённым предметам, и, разбив в гневе свой кувшин, который некстати опрокинулся, вернулся назад в обитель.
В сердце отца Иосифа обитало блаженное смирение, и сиял тихий свет молитвы. Это смирение привлекало к себе сердца людей, внутреннее смирение в отличие от внешнего, показного, обладает чудесным даром привлекать и умирять даже сердца грешников. Так, он писал в одном из писем: «Что я значу без батюшки? – нуль и больше ничего», и при этом изобразил для наглядности большой нуль.
Старцу и отцу Иосифу задавали один и тот же вопрос о том, как узнать прозорливого человека: «Встречается человек, по-видимому, прозорливый, а между тем чувствуется в нём что-то не то, как узнать, от Бога ли его прозорливость?» Оба подвижника ответили одинаково: «Узнать таких людей нужно по смирению. Потому что враг прозорливость может дать человеку, а смирения никогда не даёт, – оно палит его самого».
В 1888 году преподобный Иосиф сильно простудился и заболел. Его отвезли в больницу и 14 февраля, по благословению старца Амвросия, постригли в схиму. Когда больному стало совсем плохо, ему прочитали отходную, и все присутствующие решили, что кончина близка. После прочтения отходной отец Иосиф попросил ухаживающего за ним брата сходить к любимому наставнику и передать ему, что он просит отпустить его с миром.
Когда брат передал отцу Амвросию эту просьбу его любимого чада, тот отправил его обратно и велел, зайдя к больному, сказать про себя: «Свят, свят, свят Господь Саваоф». Брат в точности исполнил наказ старца, и, только он произнёс эти слова, как больному стало лучше. И он попросил чаю. По молитвам преподобного Амвросия смертельная болезнь отступила.
Во время этой болезни своего избранника вновь посетила Царица Небесная со словами: "Потерпи, любимче Мой, немного осталось".
Когда как-то раз одна монахиня, беседуя с преподобным Амвросием, спросила у него, какая была Матерь Божия в последние годы Своей жизни. Старец сказал ей: «Сходи к отцу Иосифу и спроси у него, какова была Матерь Божия, когда ей было шестьдесят лет». Отец Иосиф по своему смирению никогда об этом не рассказывал. Неизвестно точно, сколько раз он сподобился посещения Богородицы, потому что, как истинный монах, он скрывал свои дары. Но своими словами преподобный Амвросий ясно давал понять, что его ученику являлась сама Пречистая Дева.
По-видимому, отец Иосиф постоянно находился в молитвенном общении с Божией Матерью, и когда была необходимость, то, как последний довод, говорил: «А что, если это не моя воля, а самой Царицы Небесной?» И все умолкали, благоговея и испытывая священный ужас перед этим аргументом.
По выздоровлению отца Иосифа, отец архимандрит Исаакий официально назначил его помощником старца. И с этого времени он начинает открыто исповедовать и помогать изнемогающему от трудов и болезней преподобному Амвросию. Батюшка Амвросий был очень рад и говорил окружающим: «Теперь у нас новый духовник».

Летом этого же года отец Иосиф получил нежданные утешения: отец Амвросий благословил его съездить к заветным святыням Киева и посетить Борисовскую женскую Пустынь, где жила любимая старшая сестра, монахиня Леонида. По возвращении жизнь обоих подвижников потекла обычным порядком в мире, любви и согласии. Каждое лето старец недели на три ездил в Шамордино для окормления сестёр обители. Неизменным его спутником всегда был отец Иосиф.
В 1890 году старец Амвросий, уезжая в Шамордино, впервые не взял с собой верного помощника. «Тебе нужно здесь оставаться, ты здесь нужен», – сказал ему старец. Такое расставание случилось впервые за всю тридцатилетнюю совместную жизнь. Также батюшка Амвросий приказал отцу Иосифу перейти в его келью. Грустно было на сердце отца Иосифа, больно сжималось его сердце. «Не вернётся сюда больше батюшка», – промелькнуло у него в голове.
Сильно скучал он первое время, но по своей неизменной покорности воле Божией и воле своего духовного отца, он примирился со своим положением. Каждый месяц он посещал старца. Между тем, в Оптиной, с отъездом отца Амвросия, братия начала обращаться к отцу Иосифу, исповедоваться у него. Сам настоятель, по преклонности своих лет, затруднялся ездить в Шамордино, и выбрал своим духовником отца Иосифа, к которому питал большое уважение. Трогательно было видеть, как маститый, убелённый сединами настоятель шёл к своему питомцу, каяться перед ним в своих прегрешениях, стоя смиренно на коленях перед иконами.
С наступлением Рождественского поста, батюшка Амвросий, ослабевший от болезней, стал посылать к отцу Иосифу на исповедь и сестёр из Шамордино. Сначала они, привыкшие открывать душу только отцу Амвросию, ездили к новому духовнику скрепя сердце, но постепенно он стал для них любимым отцом и наставником, преемником великого старца.
1891 год был последним в жизни старца Амвросия. Отец Иосиф в Оптиной в бодрственном состоянии слышал трижды повторенные слова: «Старец умрёт». И действительно, вскоре преподобному Амвросию стало так плохо, что послали за отцом Иосифом. Когда он приехал, старец от слабости уже не мог говорить. Вечером его особоровали, а наутро отец Иосиф причастил его в последний раз. Нужно было видеть, с каким благоговейным чувством он исполнил эту последнюю службу своему авве!
10 октября преподобный Амвросий скончался, оставив по себе великое множество плачущих. Но скорбь его ближайшего ученика и чада была, несомненно, самой тяжёлой. И вот в эти скорбные минуты обнаружилась во всём величии его мужественная крепкая душа. В то время как многие, весьма духовные люди были потрясены этой, преждевременною, как казалось, кончиною, один он ни на минуту не потерялся, не упал духом, но нашёл в себе силы утешать и успокаивать других. В нём все увидели надёжное пристанище и оплот среди скорбей и жизненных бурь, нашли поддержку духовную.
Для той любви и преданности, которую питали все к старцу Амвросию, было очень тяжело перейти к другому наставнику. Но все давно уже почувствовали, что один дух с почившим старцем живёт в его преемнике, преподобном Иосифе. И сознание того, что преподобный Иосиф скажет именно то, что сказал бы отец Амвросий, это духовное единение, видимая осязательная преемственность великого дара старчества, – всё это позволило отцу Иосифу стать новым духовным светильником Оптиной Пустыни.
Даже наружность отца Иосифа стала походить на отца Амвросия и это, таинственное сближение душ двух старцев ощущалось всеми. Нередко, когда преподобный Иосиф выходил на общее благословение, слышались возгласы: «Да это точно сам батюшка Амвросий... как он похож на батюшку!»
Принимал отец Иосиф в той же келье, где и покойный старец, исповедовал сидя на том же месте – на кровати, где преподобный Амвросий по нездоровью всегда принимал полулёжа. У изголовья теперь стоял большой портрет старца Амвросия. Вся эта обстановка много говорила душе.
Теперь преподобный Иосиф остался один. На него легли обязанности скитоначальника, духовника оптинской братии и шамординских сестёр. Первым и самым тяжёлым бременем стала для старца Иосифа осиротевшая Шамординская обитель. Неустроенная, необезпеченная, она переживала тяжёлое время. Много было волнений, испытаний, искушений, и много скорбей испытал отец Иосиф из-за Шамордино. Но всё он победил своим смирением и терпением.
Враг рода человеческого делал своё дело, и многие духовные люди обнаружили свою немощь человеческую, но преподобный Иосиф при помощи Божией сумел остаться невозмутимым и неуязвимым. За ним, как за надёжной стеной, можно было укрыться его чадам от жизненных бурь. Он сумел остаться в хороших, искренних отношениях со всеми, кто прямо или косвенно показывал ему своё недружелюбие и никогда ни о ком из них не обмолвился дурным словом, и, в конце концов, заставил всех признать его превосходство духовное и внушить к себе любовь и уважение.
Преподобный Иосиф принял на свои руки Шамордино, это детище старца Амвросия. Он был официально утверждён духовником Шамординских сестёр вместе со старцем Анатолием. Батюшка Иосиф стал для сестёр вторым отцом, разделяя и принимая на себя их скорби и нужды.

Настоятельница обители, верная и преданная ученица отца Амвросия, игуменья Евфросиния, теперь с глубоким уважением стала обо всех монастырских делах советоваться с отцом Иосифом, и по-прежнему, в обители ничего не делалось без благословения старца.
Удивительный пример отношения к старцу являла собой эта настоятельница: сама духовная старица, опытная и мудрая, ровесница по летам и восьмью годами старше отца Иосифа по монашескому постригу, она глубоко смирялась перед ним, как перед указанным Богом старцем. Она часто ездила к нему, ещё чаще писала (несмотря на свою слепоту, она писала старцу всегда сама по подложенной линейке), и постоянно в каждом деле призывала его молитвенную помощь наравне с драгоценным именем преподобного Амвросия.
В Оптиной жизнь его была полна трудов: с восьми часов утра начинал он приём посетителей, а перед этим была келейная молитва. На трапезу всегда ходил вместе с братией, когда был здоров. Небольшой отдых после трапезы, и снова он до позднего вечера принимает всех, ищущих старческого окормления, утешения, совета и помощи. Несмотря на слабое здоровье и непосильные труды, отец Иосиф не позволял себе никаких послаблений: был строгим постником, очень мало спал. Днём старался не ложиться, а занимался чтением и молитвой.
Когда по праздникам он служил собором в монастыре, пока был в силах, никогда не позволял себе ездить, а ходил пешком и зимой и осенью, в любую непогоду. Носил старую и бедную одежду. Долгое время носил он выношенный меховой подрясник, который уже не грел, а только тяготил его, слабого и зябкого, но он никак не соглашался поменять его. Наконец, уже духовные чада, не спрашивая у него, купили мех и сшили ему новый подрясник. Батюшка, не желая огорчить своих питомцев, принял этот подрясник с любовью, но и то велел переменить воротник, чтобы ничем не отличаться от простого монаха.
Родственников, приезжающих к нему, он принимал наравне со всеми, в той же приёмной. Беседовал с ними, но никаких чаепитий и особых утешений не предлагал. В общении был ровен со всеми. Всегда приветливый и участливый, он ни перед кем не заискивал, никого не привлекал, никого особо не отличал, даже для лиц высокопоставленных не изменял своих порядков. В нём не было лицеприятия или человекоугодничества. Подадут ему большую сумму на поминовение, и бедная крестьянка принесёт в дар простое полотенце – благодарность одна: спаси Господи, просфора, иконочка на благословение и тёплое отеческое слово в напутствие.
Принимая всех без различия, отец Иосиф всегда отвечал на предложенные ему вопросы, но сам никогда не заводил речи. Один раз посетительница подумала: «Отчего это батюшка сам никогда ничего не скажет?» А старец вдруг, отвечая на её мысли, говорит: «Вопрошаемый не должен сам говорить, а только отвечать вопросившему!» Один из близких к старцу иноков тоже часто в душе роптал, что старец скуп на слова и ничего не говорит без вопроса. Но потом понял глубокую мудрость старца и получал великую пользу от его кратких, но сильных ответов, и на опыте убеждался, что иной и много говорит, но слова его не остаются на сердце. А слова старца, приправленные Евангельской солью, западают в самую душу и меняют жизнь человека.
Самые убедительные доводы самолюбия и горделивого самооправдания разбивались вдребезги от одного слова старца: «Ну, что ж, надо потерпеть». Своим смирением он смирял самые бурные сердца. Вообще, преподобный Иосиф не любил баловства, уступок, и, как истинный монах, никогда не был внешне ласковым, хотя и был добрым и снисходительным к человеческим немощам. Единственное выражение его внимания и ласки к духовным чадам проявлялось у него в том, что он легонько ударял по голове в особенных случаях. С самыми близкими и преданными чадами он был скорее строг, но они чувствовали его отеческую любовь и молитву и отдавали ему своё сердце.
Старец Амвросий говорил иногда: «Вот я пою вас вином с водою, а отец Иосиф будет поить вас вином неразбавленным». Прежде всего, конечно, нужно видеть в его словах великое смирение дивного старца, а также указание на то, что наставления двух старцев, будучи одинаковыми по духу, по внешней форме различались. Отец Амвросий был очень образованным человеком, с общительным, весёлым характером. Речь его была увлекательна образностью, лёгкостью, живостью, он часто рифмовал свои поучения, и они запоминались надолго. Отец же Иосиф был сдержан и сосредоточен, и речь его была такой же, она дышала только святоотеческим учением. Он ни с кем не вёл длинных бесед, умея в нескольких словах выразить самое главное, наставить и утешить. Также он, по-видимому, кроме умного делания – Иисусовой молитвы, находился в постоянном молитвенном общении с Божией Матерью, избранником Которой был с детства.
Краткие слова отца Иосифа несли огромную силу. Как-то раз одна послушница страдала от тяжёлого искушения. Она попросила старца о помощи. И отец Иосиф сказал ей всего несколько слов, но с такой силой и властью, и, по-видимому, с внутренней молитвой, что она в ту же минуту почувствовала, что исцелилась, и такого искушения более не повторялось.
Сохранилось множество свидетельств о даре исцелений по молитвам преподобного Иосифа. Сила его благодатной молитвы была выше и драгоценнее любых слов. Известен такой случай. Одна женщина, живущая в Оптиной, сильно заболела; она попросила отвести её в «хибарку» к преподобному. Он её принял и, дав ей в руки свои четки, пошёл в спальню, сказав: «Подожди». А когда он вышел, она совершенно забыла о своей болезни.
Другая сестра страдала сильными головными болями. Однажды она почувствовала такой сильный приступ мигрени, что даже испугалась. Когда старец вышел на общее благословение, она смогла только проговорить: «Уж очень голова болит, батюшка». Он улыбнулся и ударил её слегка по голове. Боль мгновенно прошла.
Мать с сыном приехали в Оптину к отцу Иосифу. У сына сильно заболела нога, и он не мог ходить. На руках внесли его к батюшке. Из хибарки он вышел сам: болезни как не бывало.
Случаев прозорливости старца так много, что им можно посвятить целую книгу. Вот только несколько:
Один господин, служащий на частной железной дороге, захотел переменить своё место на более выгодное. Относившись ранее к старцу Амвросию, он теперь очень скорбел, что нет больше наставника, у которого можно спросить совета. Жена предложила поехать к отцу Иосифу, но он отвечал: «Зачем я поеду к отцу Иосифу, я к нему веры не имею, и потому не могу спрашивать его совета». В конце концов, жена уговорила его хотя бы попросить благословения у отца Иосифа перейти на другое место службы.
Когда господин начал просить это благословение, преподобный Иосиф ответил: «Я вам не советую переменять место службы: здесь вы можете получать награды и заслужить пенсию, и потому это место выгоднее той должности, какую вам предлагают». Господин возразил: «Но какая же тут может быть пенсия, ведь служба моя неказённая». Старец спокойно сказал: «Нет, всё-таки подождите немного». Чиновник этот вышел от старца в большом волнении и смущении и говорит жене: «Чего же я буду ждать? Только выгодное место упущу!» Но жена уговорила его послушаться старца и немного подождать.
И что же? В скором времени эта железная дорога становится казённой, а служба государственной, и господин этот получает награду и право на пенсию. Слова старца исполнились в точности: место это сделалось гораздо выгоднее той должности, которую ему предлагали.
Одна дама приехала просить благословения переделать дом в имении. Старец стал расспрашивать, что и где она думает переместить. Она стала пояснять, а батюшка принялся по столу пальцем чертить план, приговаривая: «Вот тут ведь у тебя вход, а там столовая, а здесь вот то-то». Дама до того увлеклась этим чертежом, что только выйдя от старца, она сообразила: что батюшка никогда раньше не был в её доме и не мог знать расположения комнат.
Монахиня Л. с келейницей, приехав в Оптину, купили чётки и портрет старца, и отправились к батюшке. Позднее, монахиня рассказывала: «Только я успела подумать: как было бы хорошо, если бы батюшка из своей ручки дал мне чётки, – как старец, улыбаясь, быстро снял со своей руки чётки и надел на мою руку, и в то же время мои чётки надел на свою руку. Слёзы хлынули градом, я только могла сказать: «Дорогой батюшка, ожидала ли я этого?» Старец был в шапочке, вдруг он снимает с головы шапочку, поворачивается к моей келейной, поправляет на голове волосы и, улыбнувшись, надевает снова. Моя келейная разрыдалась, бросилась в ноги к старцу, благодаря его за что-то. Батюшка и её также благословил чётками. Я недоумевала, что это значит. Оказалось, что моя келейная подумала: не похожа купленная карточка, вот, если бы, батюшка без шапочки был (на нашей карточке батюшка был без шапочки).
Другая монахиня М. вспоминала: «Пишет мне одна барышня и просит передать батюшке, что за неё сватаются три жениха, за которого из них ей пойти? Первый и третий ей не нравятся, а второй нравится. Батюшка ответил: «За Николая, за третьего, а то дело плохо будет». Я была поражена. Ни она мне не писала, как зовут её женихов, ни я ничего не говорила батюшке, не зная их имён. Я написала барышне ответ батюшки. Она вторично пишет, что ей не нравится этот жених. Батюшка опять говорит: «По-моему, лучше ей идти за Николая, а не послушает, как хочет». Она послушалась и вышла замуж за Николая, и до сих пор они живут очень счастливо. А с женихом, который ей нравился, случилось несчастье – переезжая речку, он утонул».
Приехала в Оптину богатая вдова генерала К. Она пошла к батюшке и, вернувшись от него, с удивлением рассказывала, что отец Иосиф предупредил её, что ей нужно остерегаться прислуги. Говорил он так настойчиво, что генеральша встревожилась и поспешила вернуться домой. Здесь она узнала об аресте целой шайки грабителей, совершивших несколько убийств и грабежей. У главаря шайки был найден список предполагаемых жертв, среди которых было имя этой богатой вдовы, план её квартиры и другие сведения, которые передавала её прислуга.
Оптинский послушник Д. рассказывал: «За мою сестру сватался жених, человек торговый, из купцов. Просил он приданое и пятьсот рублей денег. Нам он всем понравился, я написал батюшке, прося его благословения. Батюшка отвечает: «Он потому просит денег, что они ему нужны на уплату долгов, а отдавать за него сестру и без денег не надо. Вы про него хорошенько разузнайте всё». Оказывается, он, правда, был много должен, да при этом большой пьяница».
Одно семейство встречало в Оптиной Пустыни Пасху. После вечерни они пришли к старцу проститься, так как за ними должен был приехать нанятый извозчик. Но батюшка им сказал: «Нет, вы оставайтесь и завтра отстойте утреню и обедню; служба будет торжественная». Они на это ответили, что остаться им никак нельзя, так как извозчик нанят, и он не согласится ждать их до завтра. Но старец снова проговорил: «Нет, он не приедет». Придя в номер, они стали ждать извозчика, который действительно не приехал, и они остались. Оказалось, что на реке была буря, и нельзя было переехать.
Монахиня В. была подвержена тоске и унынию. Однажды она приехала к старцу и, рассказав, что не находит места от гнетущей тоски, просила отпустить её к брату в Америку, где он занимал видное положение. Батюшка сказал ей на это: «Нет, давай лучше будем с тобой почаще приобщаться; куда нам в Америку! – ближе пойдём и то не дойдём! Ведь нам с тобой немного осталось жить». Эта монахиня, всегда боявшаяся смерти, видимо, по молитвам батюшки, приняла слова старца спокойно и стала готовиться к переходу в другой мир. Через два месяца она пошла в храм к вечерне и на службе внезапно скончалась».
Так велика была сила молитв старца Иосифа, что доверившиеся ему люди избегали опасностей и шли путём спасения. И сам старец, несмотря на свою мягкость и доброту, был всегда твёрд в своих решениях, действуя по внушению Святаго Духа, обитавшего в его чистом сердце. И те, кто поступал вопреки совету старца, впоследствии горько пострадали и мучились поздним раскаянием.
Так послушница О. М. рассказывала: «Мой брат, служа на заводе, повредил правую руку. Начальство добровольно предлагало ему пятьсот рублей вознаграждения и должность контролёра. Но он не захотел – ему посоветовали судиться. Я спросила у батюшки, который сказал: «Да, присудят и больше, а всё же руки не дадут, лучше поменьше, да добровольно получить». Но брат не послушался и вот уже десять лет, как он судится, а ничего ещё не получил.
Одна посетительница спрашивала батюшку, чем заниматься родственнику – он хотел торговать вином. Старец ответил: «Нет, он может проторговаться и попасть в тюрьму». Родственник же поступил вопреки совету старца. Вскоре он действительно проторговался, и пришлось продавать дом, чтобы выплатить долг и не попасть в тюрьму.
Оставшись после старца Амвросия один, преподобный Иосиф не затруднялся в делах, как вещественных, так и духовных; решал их с силой и властью. При этом бывали просто поразительные случаи, когда он получал непосредственные указания от своего наставника – старца Амвросия.
Так однажды отец Иосиф отпустил одну монахиню, по её просьбе, к родным. Вдруг, во время послеобеденного отдыха, он ясно услышал голос своего наставника: «Не нужно ей ездить, скажи, чтобы осталась». Отец Иосиф послал за монахиней и объяснил ей волю старца, которую она приняла со слезами умиления.
В Шамординскую обитель была пожертвована машина месить хлеб, но она оказалась очень тяжёлой, и сёстры не могли её употреблять. Об этом сказали старцу, пояснив, что знающие люди советуют к этой машине сделать конный привод. Старец задумался. Через некоторое время он с оживлением ответил сёстрам: «Нужно непременно привод в хлебной устроить, этого батюшка Амвросий желает». На удивление и недоумение сестёр он пояснил: «Я целую ночь лежал и думал о приводе, не зная, на что решиться, и вдруг слышу, батюшка Амвросий мне говорит: «Непременно нужно привод сделать». Привод сделали, и машина очень хорошо стала работать.
К старцу Иосифу многие относились и заочно, и он отвечал на письма. Особенно много писем он получал из монастырей, как женских, так и мужских. Благодатным светом озарены строки этих писем преподобного Иосифа к духовным чадам, мудрые советы старца могут быть «камертоном» правильной духовной настроенности:
«Скорби – наш путь, будем идти, пока дойдем до назначенного нам отечества вечности, но только то горе, что мало заботимся о вечности и не терпим и малого упрёка словом. Мы сами увеличиваем свои скорби, когда начинаем роптать.
Как луч солнечный не может проникнуть сквозь туман, так и речи человека только образованного, но не победившего страсти, не могут действовать на душу. А кто сам победил страсти и стяжал разум духовный, тот и без образования внешнего имеет доступ к сердцу каждого.
Наложенное правило всегда трудно, а делание со смирением ещё труднее.
Что трудом приобретается, то и бывает полезно.
Каждому тот поступок ближнего кажется великим, который обличает его самого в чём-нибудь.
Если видишь погрешность ближнего, которую ты бы хотел исправить, если она нарушает твой душевный покой и раздражает тебя, то и ты погрешаешь и, следовательно, не исправишь погрешности погрешностью – она исправляется кротостью.
Совесть человека похожа на будильник. Если будильник позвонил, и, зная, что надо идти на послушание, сейчас же встанешь, то и после всегда будешь его слышать, а если сразу не встанешь несколько дней подряд, говоря: "Полежу ещё немножко", то в конце концов просыпаться от звона его не будешь.
Что легко для тела, то неполезно для души, а что полезно для души, то трудно для тела.
Спрашиваешь: "Как сделать, чтобы считать себя за ничто?" Помыслы высокоумия приходят, и нельзя, чтобы они не приходили. Но должно им противоборствовать помыслами смиренномудрия. Как ты и делаешь, припоминая свои грехи и разные недостатки. Так и впредь поступай и всегда помни, что и вся наша земная жизнь должна проходить в борьбе со злом. Кроме рассматривания своих недостатков, можешь еще и так смиренномудрствовать: "Ничего доброго у меня нет... Тело у меня не мое, оно сотворено Богом во чреве матернем. Душа дана мне от Господа. Потому и все способности душевные и телесные суть дары Божии. А моя собственность – только одни мои безчисленные грехи, которыми я ежедневно прогневляла и прогневляю Милосердного Господа. Чем же мне после этого тщеславиться и гордиться? Нечем". И при таких размышлениях молитвенно проси помилования от Господа. Во всех греховных поползновениях одно врачевство – искреннее покаяние и смирение.
Много есть плачущих, но не о том, о чём нужно; много скорбящих, но не о грехах; много есть как бы смиренных, но не истинно. Пример Господа Иисуса Христа показывает нам, с какой кротостью и терпением должны мы переносить погрешности человеческие.
Имей, что нужно и необходимо, а лишнего не собирай, а если не будешь иметь, да будешь скорбеть, то, что толку? – лучше держись середины. Можно иметь, только не привязываться ни к чему, и быть как неимущему; такое устроение и было у святых.
Сильнее всего в человеке действует противоречие. По своему желанию человек иногда и трудное что сделает, а скажи ему лёгкое что сделать, то сейчас же расстроится. А надо слушаться.
Как не должно искать чести, так не должно и отказываться от неё живущим в обществе для пользы других. Налагаемая честь есть также от Бога.
Как устроились обстоятельства, так и должно жить: потому что окружающие нас обстоятельства устрояются не просто – случайно, как думают многие, современные нам новомодные умники; а всё делается с нами Промыслом Божиим, непрестанно пекущимся о нашем душевном спасении.
Верую в то, что каждый приходящий в Оптину Пустынь в крайней своей потребности найдёт удовлетворение Милостью Божией... за молитвы великих наших Отец».
Шли годы подвига. Слабея физически, старец возрастал духовно, во время молитвы он преображался. Вот что рассказывал его духовный сын, отец Павел: «Когда я пришёл к батюшке, там был только один посетитель – чиновник из Петербурга. В скором времени пришёл келейник и пригласил чиновника к батюшке... Чиновник пробыл минуты три и, когда он возвратился, то я увидел: от его головы отлетали клочки необыкновенного света, а он взволнованный, со слезами на глазах рассказал мне, что в этот день утром из скита выносили чудотворный образ Калужской Божией Матери, батюшка выходил из хибарки и молился. Тогда он и другие видели лучи света, которые расходились во все стороны от него молящегося. Через несколько минут и меня позвали к старцу... Я увидел старца, измождённого безпрерывным подвигом и постом, едва поднимающегося со своей печки... мы поздоровались, через мгновение я увидел необыкновенный свет вокруг его головы четверти на полторы высоты, а также широкий луч света, падающий на него сверху, как бы потолок келии раздвинулся. Луч света падал с неба и был точно такой же, как и свет вокруг головы, лицо старца сделалось благодатным, и он улыбался... Он, по своему глубочайшему христианскому смирению и кротости, – это отличительные качества старца – стоит и терпеливо ждёт, что я скажу, а я, поражённый, не могу оторваться от этого, для меня совершенно непонятного видения... Свет, который я видел над старцем, не имеет сходства ни с каким из земных источников..., подобного в природе я не видел. Я объясняю себе это видение тем, что старец был в сильном молитвенном настроении, и благодать Божия видимо сошла на избранника своего... Мой рассказ истинен уже по тому, что я после сего видения чувствовал себя несказанно радостно, с сильным религиозным воодушевлением, хотя перед тем, как идти к старцу, подобного чувства у меня не было... Всё вышесказанное передаю, как чистую истину: нет здесь и тени преувеличения или выдумки, что свидетельствую именем Божиим и своей иерейской совестью».

В апреле 1911 года старец занемог, болезнь его постепенно усиливалась. Духовные чада, собравшиеся из всех обителей, преданные и любящие своего старца, то и дело приходили навестить и посмотреть на отходящего наставника. С грустью и тяжёлым сердцем подходили они к нему, принимали благословение, передавали свои скорбные чувства, и кроткий старец с нежностью смотрел на них, прощаясь, и стараясь последним лучом своей любви озарить их скорбные души. Многие не выдерживали и отходили с рыданиями.
Девятого мая, после причастия, старец Иосиф тихо отошел ко Господу. Рука усопшего была мягкой и тёплой, как у живого. На могиле, приготовленной рядом с любимым наставником, старцем Амвросием, совершили последнюю литию. При гробе старца Иосифа произошло несколько чудесных исцелений. И после смерти он продолжал помогать страждущим.
В 1996 году преподобный Иосиф был причислен к лику местночтимых Святых Оптиной Пустыни, а в августе 2000 года – Юбилейным Архиерейским Собором Русской Православной Церкви прославлен для общецерковного почитания. Мощи преподобного Иосифа покоятся во Владимирском храме Оптиной Пустыни.

Акафист преподобному и богоносному отцу нашему Иосифу, старцу Оптинскому
Предназначен для келейного чтения
Находится на рассмотрении в Комиссии по акафистам при Издательском Совете Русской Православной Церкви

     Кондак 1
Избранному угоднику Божия Матере и послушания теплому рачителю, богомудрому оптинскому старцу Иосифу похвальная принесем песнопения, яко да избавит нас от всякия беды и напасти и наставит на стези правыя вопиющих ему любовию: Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Икос 1
От юности твоея, отче преподобне, играм не внимал еси младенческим, но все желание души твоея в небесная направив, сего ради явися ти Богородица на облаце, назнаменующи, яко угодник Ея будеши от юности твоея. Темже сицевому явлению чудящеся, похвальная тебе поем:
Радуйся, отрочище, Богородицею избранное; радуйся, родителей твоих преславное величание.
Радуйся, благочестивое веры процветение; радуйся, плоды явивый богопознания.
Радуйся, отроком прекрасный образ подражания; радуйся, юношам благоуханный крине целомудрия.
Радуйся, яко из уст младенческих Бог тобою похваляется; радуйся, яко от юности твоея Богородица прославляется.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 2
Силою свыше осенен был еси благодатию Пресвятаго Духа, иже обучи тя право не внимати обольщением лукаваго духа, сего ради от мирских красот яко от умет отвратился еси и стопы твоя направил еси по иноческому пути, поя Богу: Аллилуиа.
     Икос 2
Из мира изшел еси, яко от рабства фараоня, и Богу в ризе девства твоего предстал еси, темже яко втораго и прекраснаго Иосифа тя похваляем и целомудренней душе твоей поем:
Радуйся, духовнаго девства избранный сосуде; радуйся, чистоты и целомудрия верный супруже.
Радуйся, яко душу свою уневестивый Христу Жениху; радуйся, яко тело твое облекл еси в нетления чистоту.
Радуйся, яко копием воздержания пробол еси змия; радуйся, яко достигл еси Ангельския чины.
Радуйся, чаша Божественныя любве исполнена; радуйся, еюже напаяеши чада твоя.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 3
Яко звезда пресветлая в Оптину пустынь устремился еси, Иосифе, идеже богосветлый Амвросий на тверди церковней яко солнце возсия, иже во объятия своя тя прият отеческая и добродетельными лучи облиста, Богу благодарне воззвав: Аллилуиа.
     Икос 3
При исходищах премудрости старчестей водворился еси, отче Иосифе, при ногу Амвросиеву тридесять лет пожив. Темже по стезям любомудрия старца твоего ходити изволил еси, к нимже и нас направи, вопиющих тебе сия:
Радуйся, благопослушное чадо отеческаго предания; радуйся, любомудрый учениче священнаго писания.
Радуйся, Амвросиевых молитв плоде богодарованный; радуйся, оптинскаго старчества преемственная славо.
Радуйся, образе любве сына к своему старцу; радуйся, наследниче даров богоноснаго аввы.
Радуйся, яко благопокорением разоривый демонския твердыни; радуйся, яко благоволением подражавый Ангельским силам.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 4
Подвигом добрым изволив подвизатися, отче преподобне, пение, бдение, молитву и пост, аки оружие непобедимое восприим, козни демонския, аки паучину, растерзал еси, преблаженне Иосифе, Богу победную воспел еси песнь: Аллилуиа.
      Икос 4
Видя святое твое о Бозе преспеяние, богомудрый Амвросий в таинники своя тебе избра, не токмо дарми тя обогати сыноположения, но и паству свою тебе вручи, мы же, пастырским твоим окормившеся водительством, благодарно тебе поем:
Радуйся, мысленных волков от стада Христова отгнание; радуйся, словесных овец святоотеческое воспитание.
Радуйся, богомудрыя паствы твоея окормление; радуйся, усугубивый старческое на тебе благословение.
Радуйся, яко послушанием явил еси о Бозе быстрое преспеяние; радуйся, яко сотаинник был еси Амвросиевых откровений.
Радуйся, яко в меру отца твоего достигл еси; радуйся, яко о немже дерзновение пред Богом возымел еси.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 5
Божиим смотрением болезнь смертная нападе на тя, обаче не ко смерти бысть сия, но ко славе Божией. Криле бо схимы великия на болезненнем одре приял еси, темже обновился еси Духом яко орля, поя избавителю Богу: Аллилуиа.
     Икос 5
На одре болезненнем лежащу ти, отче богоносе, Сама Пречистая Дева Богородица прииде к тебе и укрепи тя в подвизе, и словеса изрече сладчайшая: Потерпи, любимиче Мой, немного еще, – темже, чудящеся о таковом к тебе Божия Матере смотрении, со страхом и любовию тебе зовем:
Радуйся, от младенства избранный Божия Матере любимиче; радуйся, Еюже от одра смертнаго возставленный.
Радуйся, образе пламенеющей любве к Божией Матери; радуйся, непостыдный пред Нею о нас ходатаю.
Радуйся, монашеских чинов невестоводителю; радуйся, под покровом Богоматере их предводителю.
Радуйся, яко невест Христовых вручивый Богоматери; радуйся, обители Шамординския духовный воспитателю.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 6
На небеса восход души своея богомудрый Амвросий устрояя, яко Илия, колесницу добродетелей себе впряженну стяжав, на нейже восходя, яко милоть, благодать любве своея тебе оставив, в нюже облеклся еси, сугубейше Богу благодарне возвав: Аллилуиа.
     Икос 6
Скитом оптинским богомудрое восприим управление, по завету старцев оптинских водити потщался еси монашеская стада, темже, благодать старческую на тебе зряще почивающую, овцы словесныя единогласно воззваша тебе:
Радуйся, старца твоего достойный преемниче; радуйся, Амвросиевых даров наследниче.
Радуйся, прозорливыма очима зревый тайны сердечныя; радуйся, исповеданием врачевавый язвы душевныя.
Радуйся, богомудрыми советы к небеси восход указавый; радуйся, обличительными словесы от греховных уз разрешавый.
Радуйся, оптинскаго старчества светлое зерцало; радуйся, утешение богатно всем подаваяй.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 7
Бурю страстей преминул еси на легцем корабле послушания, ветрилом окормляемь молитвами старцев твоих, во отишие безстрастия достигл еси, благодатию Божией охраняемь. Темже изми и нас молитвами твоими от потопа греховнаго, да спасающему тобою Всещедрому Богу благодарне вопием: Аллилуиа.
     Икос 7
Яко град, верху горы стоя, тако бысть душа твоя верою утвержденна в Господе, и яко светильник во тьме светяй, тако быша совети твои приходящим к тебе за помощию. Сего ради сбытие словес Евангельских на тебе зряще, похвальная тебе зовем:
Радуйся, камень смирения положивый во основание здания добродетелей; радуйся, каменем тем сокрушивый главу змия-миродержца.
Радуйся, град душевный устроивый по образу Горняго Иерусалима; радуйся, в немже не бе храм, но Господь его храм и светило.
Радуйся, светильник разсуждения выну имея горящий; радуйся, имже от бед спасаяй к тебе приходящих.
Радуйся, твердое в искушениих верным прибежище; радуйся, от треволнений душевных светлейшее разрешение.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 8
Свет пречуден с небес тебе облиста, отче Иосифе, егда на молитве умильно тебе предстоящу, виден бысть яве твой лик светозарен и радостен. Темже, чудящеся таковей благодати, на тебе почивающей, Богу, дающему молитву молящемуся, вопием: Аллилуиа.
     Икос 8
К Богу приближився непрестанным молением и причастием обожаемь, яко светильник Божествен был еси, чудодействы светя, сего ради просветившихся житием твоим, отче богоносе, светлоплодовитых сотвори нас, поющих тебе сия:
Радуйся, светозарное Церкве русския сияние; радуйся, непоколебимое благочестия утверждение.
Радуйся, премудрости Божественныя возглаголание; радуйся, суеты мирския оглаголание.
Радуйся, Светом Божественным с небеси облиставыйся; радуйся, земномудрствующих нас просвещаяй.
Радуйся, яко наставил еси на спасительныя стези заблуждающих; радуйся, яко тайны Божественныя верным открываеши.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 9
На высоцем престоле разсуждения утвердил еси свой ум, Иосифе, и порфирою целомудрия, яко одеждею царскою, одеявся, нов Иосиф Прекрасный явился еси, богомудре отче, и над страстьми яко той над Египтом царствовал еси. Сего ради боговедения хлебы напитай чада твоя, и от страстнаго избави пленения вопиющих Христу: Аллилуиа.
     Икос 9
Сердце милостивое стяжал еси, отче Иосифе, яко требующим твоея помощи усердно благотворил еси, овем убо подая вещественную милостыню, овем убо невещественную, яко чудодейственную силу. Темже свыше богатящеся твоей помощию даже и доныне, благодарный ти приносим глас:
Радуйся, Христа щедродательная деснице; радуйся, Богоматерь похваляющая уста.
Радуйся, сердце милостивое стяжавый яко престол благодати; радуйся, чудодейственныя токи источивый от твоея раки.
Радуйся, молитвою избавляяй от тирании страстей; радуйся, прикосновением исцеляяй от телесных немощей.
Радуйся, нищим отверстая сокровищница сребра; радуйся, монашествующим духовное злато.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 10
Наследник отцев был еси, преподобне Иосифе, тех последуя житию и учению, и о спасении людей попечению, непоколебимое явился еси старчества оптинскаго утверждение. С нимиже яко дерзновение ко Господу имея, проси нам согрешений прощения и спасения вопиющим Богу, прославляющему святыя своя: Аллилуиа.
     Икос 10
Яко возделыватель богомудрый вертограда монашескаго, цветами Духа украсил еси иноческия чины и Амвросиевых дел продолжатель явился еси, богоблаженне, благоцветущими добродетельми исплел еси себе сугубыя венцы; мы же похвальная глаголем ти сице:
Радуйся, яко кедр ливанский возвысивыйся в оптинстем скиту; радуйся, яко благовонный кипарис облагоухавый монашеское сословие.
Радуйся, яко уподобивыйся маслине многим твоим милосердием; радуйся, яко благовонный фимиам, исполнен был еси богоприятным молением.
Радуйся, яко росою чудес кропиши тебе молящияся; радуйся, от раки мощей твоих исцеления подаваяй к тебе приходящим.
Радуйся, яко благокрасный шипок, обитель оптинскую украшаяй; радуйся, яко благоплодная лоза, обитель шамординскую осеняяй.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 11
Пение ко Пресвятей Богородице приносиши, блаженне отче Иосифе, яко угодник Ея изряден сый пред престолом Святыя Троицы, и умильно ходатайствуеши о всех, к раце мощей твоих припадающих, да получивше силу свыше, вси благочестно поют Богу: Аллилуиа.
     Икос 11
Новое чудо во обретении мощей твоих явися, богоблаженне старче Иосифе, яко во славу старца твоего облеклся еси, и от земных недр чудодействовав преславными знаменьми, смиренномудрием богопослушно покрылся еси. Темже, промышлению Божию о тебе чудящеся, похвальная тебе зовем:
Радуйся, яко вся отеческая хотения о тебе исполнивый; радуйся, крепкий послушниче воли Божией.
Радуйся, яко и по смерти послушание старцу твоему явивый; радуйся, яко таинственным обретением мощей твоих всех удививый.
Радуйся, яко унаследовал еси Амвросиеву славу; радуйся, яко чудесы божественными украсивый его честную раку.
Радуйся, Оптиной пустыни нетления первый цвет явивый; радуйся, Рая Иисусова крине, благоухания исполненный.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 12
Покаяния изрядный проповедниче, отче Иосифе, чистоты и целомудрия неусыпный рачителю, яко показавый нам образ всеприлежнаго о Бозе подвизания, не отрини наша моления, в разслаблении сущих, но поспешествуй твоими молитвами, да последующе тебе, бодренно зовем Богу: Аллилуиа.
     Икос 12
Посещати нас от небесныя высоты непрестай, преподобне Иосифе, отгоняя всю житейскую тесноту к Богу твоими молитвами, яко попремногу ублажаем болезни и труды твоя, яже во бдении и пощении со всеми избранники Божия Матере всеусердне понесл еси. Сего ради, благодарни суще сицевому предстательству твоему, умильно зовем ти:
Радуйся, яко теснотою подвига в широту Райскую достигл еси; радуйся, яко от небесных высей в тесноте живущим снисходиши.
Радуйся, скорый предстателю о всех, тя призывающих; радуйся, от искушений внезапных паче чаяния избавляяй.
Радуйся, в скорбех сущих к веселию незримо приводяй; радуйся, сатану злоумнаго пятою смиренномудрия попираяй.
Радуйся, яко к Матери Божией приносиши наша моления; радуйся, яко со старцы Оптинскими вкушаеши райское веселие.
Радуйся, Иосифе, Божия Матере любимиче блаженный.
     Кондак 13
О изрядный угодниче Божия Матере и теплый послушания рачителю, не презри нашея мольбы тебе, яко скорому ходатаю о нашей немощи приносимыя, но яви всегдашнее твое заступление, избавляя нас от зол и напастей сего развращеннаго века, да хранимии твоим молитвенным заступлением, Богу благодаряще о всем поем: Аллилуиа.
(Этот кондак глаголи трижды, затем икос 1 и кондак 1)
Молитва преподобному Иосифу, старцу Оптинскому
О Преподобне и богоносне отче наш Иосифе, старчества оптинскаго предивное украшение, воззри на нас милостивно, к земли приверженных, и к небесней возведи высоте, яко велие дерзновение ко Всемилостивому Владыце стяжавый и Пресвятыя Богородицы посещения сподобивыйся. Молися, богоблаженне отче, в любви и непорочности нам на земли пожити, страсти плотския попрати и добродетельный прекрасный венец постническим и любомудрым житием себе соплетати.
Ты убо ведаеши, отче, коль опасно есть в нынешнем веце разслабленно жити, идеже соблазни и расколи яко волцы хищницы стадо Христово расхищают. Темже убо, отче, испроси нам в вере правой до смерти пребывати и предания святых отец со опастством хранити, да внутрь двора Церкве Христовыя пребудем, благодатию хранимии Всесвятаго Духа и твоим заступлением. Ей, отче, моли и Матерь Света Пресвятую Богородицу, да не оставит нас сирых, егда душею будем разлучени от тела сего бреннаго, но да проводит нас безбедно мимо горьких мытарств испытания ко Престолу Всемилостиваго Сына Своего, Ему же поклонение и славу возсылаем, со Безначальным Его Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Его Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.