Воскресенский Белогорский монастырь

         Со святым днем, братия и сестры!

В 2011 году мы побывали в Белогорье (Воронежская область). Попали в монастырь мы по Дону на небольшом катерке. Природа непередаваемо красива! Вот это мне очень запомнилось. А об истории города Павловска и монастыря из рассказа Валентины Павловны, нашего экскурсовода, почти ничего не запомнила, не то душевное состояние было. Вот и захотелось узнать об этой обители побольше. Оказалось, что это очень интересный материал, поэтому предлагаю его вам.

Р.Б. Надежда

МЕСТО, ИЗБРАННОЕ БОГОМ

Эти строки очевидца сложились сами собой, по первым впечатлениям от увиденного. «Место, избранное Богом» – так еще короче и точнее говорят те, кто приезжает в Белогорский монастырь уже не первый раз. И действительно, преувеличением это назвать трудно: в Воронежской области не много мест, где так чудесно соединены былинно-великорусский ландшафт, полная драматизма, необыкновенная история жизни человека и особая промыслительность Божия. Село Белогорье свое название получило от окружающих его стометровых, поросших лесом, ковылем и медвяным чабером белых меловых гор. В трех километрах от села, зажатый меловыми холмами, схоронился хуторок Кирпичи, следуя через который дорога вьется все выше и выше, на монастырскую гору. Поднявшись на вершину, вдруг останавливаешься и замираешь, охваченный необъяснимым чувством восторга и глубокого благоговения: внизу тихо и величественно несет свои воды Дон, и взгляд, уже не отрываясь, следит за бескрайним зеленым ковром леса, могучими холмами, увитыми седыми тропинками, и умиротворенно вьющейся широкой лентой древней реки. Рядом – вход в пещеры, которые пронизывают гору лабиринтами ходов, как муравейник, – мир иной, неведомый, таинственный.

Сердце полно ощущений, легкие – целебного настоя чистоты, а дух так захватывает, что редко кто не задумывается над вопросами: кто создал это? как? для чего? А задумавшись, испытывает проникновенно-горячее чувство благодарности. Но красота и таинственная задушевность окрестности лишь начало непостижимого труда Божиего. Главное же совершается в душах тех, кто соприкоснулся с этим удивительным местом. Незаметен этот духовный труд постороннему, но вот уже не одно столетие он Промыслом Божиим идет непрерывно на Белогорской земле.

Восемнадцатое столетие, век так называемого просвещенного абсолютизма, принесший столько потрясений для Русской земли, духовности русского человека, особенно для монашества, сменяется веком девятнадцатым – началом расцвета церковного. И на этом рубеже, между царствованиями императоров Павла I и    Александра I, дух возрождения Православия в народном сознании коснулся и Белогорья.

МАРИЯ – ПЕЩЕРОКОПАТЕЛЬНИЦА

В 1740 году в уездном городке Бирюч Воронежской губернии в семье украинского казака Константина Босого родилась дочь Мария. В семье было пятеро детей, и среди них она выделялась и своей дородностью, и неожиданным для родителей стремлением стать монахиней. Однако воля родительская была иной. После обращения украинских казаков в казенных поселян, называвшихся войсковыми, Константин Босой переехал с семьей в слободу Белогорье Острогожского уезда Малороссии. Человеком он был простым и бедным, и по его смерти Мария осталась в большой нужде. Ее мечты о монашестве заглушились заботами и привычными для всякого нуждающегося человека трудностями. В двадцать пять лет она выходит замуж за войскового жителя слободы Самуила Шерстюкова. Человеком он был весьма нетрезвой жизни, и брак оказался неудачным. Родились дети Григорий и Симеон, по некоторым данным, была и дочь. Однако их постигла участь сирот при живых родителях. Отец, доведенный пьянством до смерти, оставляет семью в крайней нищете, и Мария отдает детей в услужение.

Оставшись сорокапятилетней вдовой, не имея ни людской поддержки, ни твердой веры в Бога, ни ясных представлений о своем будущем, подавленная сложившейся цепью мрачных обстоятельств, в безволии она погружается в пороки. Более десяти лет бродяжничает, опускается до разврата, пьянства и, доведенная до отчаяния голодом, болезнями, ищет средства к существованию в знахарстве, ворожбе и колдовстве. К пятидесяти пяти годам, бегая всеобщего презрения и ненависти, Мария забрела на одну из меловых диких круч, где, быть может, впервые задумалась о своей жизни. А глухое одиночество, покинутость всеми и особая, располагающая к теплой молитве, уединенность и красота места навели на мысль о возможности спасения здесь… Родилась надежда на Бога, на Его помощь и прощение. Мария осознала ужас, но не безнадежность своего положения.

Жажда раскрыть свое больное сердце, излить его в исповеди привели к твердому и трудному решению: предпринять дальний путь в святое для каждого русского человека место – Киево-Печерскую Лавру, о которой Мария узнала от богомольцев. Пешком, одна, без средств к жизни дошла она до Киева и почти год провела в Лавре. Каждый день посещая пещеры, выстаивая продолжительные службы, исповедуясь и приобщаясь Святых Христовых Таин, Мария часто испрашивала молитв великого сонма угодников Божиих, Антония и Феодосия и прочих чудотворцев Киево-Печерских. Труд пещерокопателей, мощи святых, общая атмосфера молитвы, подвигов и труда, а также особая икона «Мария благую часть избра», которая произвела неизгладимое впечатление на страждущую душу грешницы, совершенно меняют ее. Бог устроил так, что Мария попала на исповедь к духовнику-иеромонаху, который бывал в Белогорье и хорошо знал эти места. Видя ее глубокое раскаяние и искреннее желание спастись, он благословил Марию на богоугодные труды, постоянную молитву, пост, сухоядение, всегдашнюю трезвость и непрестанное сокрушение о своих грехах.

Однако Мария желала большего и, испросив благословение на повторение подвигов пещерокопателей, получила его с укрепляющими ее надежду словами, что обнаружит мощи угодников Божиих. Она возвратилась в Белогорье и в безмолвии, строгом воздержании, избрав на правом берегу Дона, недалеко от хутора Кирпичи, высокую меловую скалу местом своего уединения, на пятьдесят шестом году своей жизни начала копать пещеру. Поначалу восстало местное население, усмотрев в возвращении Марии недобрый знак. Люди угрожали, гнали, унижали и преследовали пещерокопательницу, не давали ей трудиться, считая ее блудницей и колдуньей. Мария вынуждена была перебраться вниз по течению реки и вновь приступить к трудам в недоступном для людей месте. Вскоре, узнав о постепенном укреплении и расширении задуманного Марией дела, встревожилось священство. Ее заподозрили в расколе, своекорыстии и обмане местного населения. Встревоженность эта передалась гражданским властям, и Марию несколько раз арестовывали, предавали суду, а пещеры заваливали, всячески препятствуя дальнейшему распространению пещерокопательства. Однако это не помешало Марии и ее первым сподвижникам ночами возвращаться и снова копать. На все подозрения и упреки простая и неграмотная женщина отвечала, что никого не зовет, ничего не просит, а только молится Богу о спасении своей грешной души и трудится по благословению. Но письма, доносы, рапорты шли уже министру духовных дел и просвещения князю А.Н. Голицыну и через него – самому императору.

К этому времени известность подвижницы дошла до высших столичных кругов. Во многом переменило свое отношение к Марии местное население – вскоре на смену ненависти и подозрениям пришли поддержка и уважение. Обращения к высшим государственным и духовным властям о закрытии пещер неожиданно для всех разрешились указом государя о тщательном расследовании дела Марии. В случае положительного для государства и Церкви исхода сего расследования высочайше было определено оказать всю необходимую помощь пещерокопательнице. Была создана специальная комиссия, которая всесторонне изучила дело. Правота слов и истинность благих намерений Марии были подтверждены. Преследования были остановлены. Более того, волею императора из государственной казны было выделено 2500 рублей на строительство пещерного храма, давно задуманного Марией. В знак глубочайшей благодарности за оказанные милости она решила посвятить храм святому благоверному князю Александру Невскому – небесному покровителю императора. Освящение храма   30 августа 1819 года cовершил протоиерей Афиноген Печерский. Это на время остановило всех недоброжелателей, значительно приумножив число сторонников, единомышленников и помощников Марии. Протяженность пещер при ее жизни достигла более 299 аршин (около 212 метров).

Свыше 20 лет продолжался подвиг основательницы Белогорских пещер, пока силы не стали оставлять ее. Последние несколько лет Мария только рассказывала и показывала, как правильно производить работы. В 1822 году, 22 июня, в возрасте восьмидесяти двух лет Мария скончалась, но дело ее жизни пустило глубокие корни. В том, что выходит за пределы пещерокопательства, необходимо отметить следующее: как ни прекрасно местоположение, избранное для Белогорских пещер, поразительно и неоценимо по достоинству то, что из глубины пещерных лабиринтов заструился чистый источник милосердия и благотворительности. Еще Мария пожертвованные ей средства щедро раздавала всем нуждающимся. С 1819 по 1856 год накопилось и выслано было более 20 тысяч рублей в Воронежское попечительство о бедных – сумма по тем временам огромная.

В МОЛИТВЕ И ТРУДАХ ПРАВЕДНЫХ

Со смертью Марии труды белогорских пещерокопателей стали менее заметны, вновь оживились противники столь непривычной формы подвижничества. Но пещеры продолжали жить. Ту часть, которую копали при Марии, стали называть старыми пещерами, а участки, вырытые после ее смерти, – новыми. Новые пещеры усилиями многих сотен добровольцев стремительно росли. Среди тех, кто продолжил дело, первым следует вспомнить об Иоанне Алексеевиче Тищенко, современнике и единомышленнике Марии, кротком и глубоко верующем старце. Ненадолго пережив Марию, он во всем поддерживал ее труды и сам выкопал значительную часть пещерных ходов в старых пещерах. Их бренные останки были по желанию сродников погребены на вершине пещерной горы в специально устроенных склепах. Усыпальницы Марии и Иоанна, вырытые их собственными руками в глубине пещер, теперь служат памятниками непрестанного памятования о смерти и сокрушения о своих грехах.

До середины XIX столетия идея основания в пещерах монастыря, которую вынашивала еще Мария, стала удивительным образом подтверждаться судьбами спасающихся здесь подвижников благочестия – простых, смиренных, трудолюбивых и доброжелательных отшельников. Отшельничество наполнило новым глубоким смыслом жизнь пещерокопателей. С 1822 до 1866 года пещерное общество выросло с 4 до 25 человек. Братья Васильченко, Андрей и Иоанн (первый впоследствии принял постриг, а второй до конца дней своих усердно трудился пещерным старостой), Димитрий Ляпин, Андрей и Петр Мандрусенко и другие видели смысл пещерного уединения в пробуждении души. Чем глубже мрак пещер, тем выше и светлее душевные стремления, сильнее опора на Бога, дороже и ближе каждый посланный Богом день и час. Тихий свет радости и покоя излучали лица живущих в пещерах старцев. Их называли братчиками по особой братской расположенности друг к другу и ко всем. Каждый выполнял наиболее успешную в его руках работу ради всех и тем самым ради Бога. Молитва не иссякала в сердце как главный источник сил, поэтому труд, кажущийся немыслимо тяжелым, был для братчиков в радость. Здесь не было суеты и развлечения ума, лишних забот и несущих скорби ошибок и заблуждений. Простое пребывание рядом со старцами, общение с ними укрепляло и вдохновляло людей, и они все чаще и чаще приходили в Белогорье.

Однажды на пещерах был замечен юноша благочестивой наружности, в рубище, босой, хранящий молчание. Как выяснилось впоследствии, звали его Иаков. В своей короткой и трудной жизни он понес подвиг добровольного отречения от мира через затвор, молчание, ношение пудовых железных вериг на нагом теле и искреннее и глубокое послушание воле Божией. Иаков сам ископал себе келью в мелу, спал полустоя, питался крайне скудно и являл пример такого глубокого покаяния, что открывшаяся уже по смерти история его жизни научает даже искушенных аскетов.

Постепенно пещеры росли, количество паломников увеличивалось, а с ними возникала необходимость разместить, накормить, принять прибывающих. Хозяйство пещерного братства уже напоминало монастырское: сад, огород, пчельник, ряд наземных деревянных построек хозяйственного и жилого назначения. В пещерном храме со дня освящения не прекращались службы, и он все более и более благоукрашался. Так, милостью Божией еще при жизни Марии из Киево-Печерской Лавры в дар была передана икона «Мария благую часть избра». В пещерах, несмотря на высокую влажность, она сохранялась без повреждений. От иконы последовали исцеления и благодатная помощь нуждающимся. Стараниями Иоанна Николаевича Васильченко, попечением протоиерея Павла Тимофеева была сооружена каменная колокольня. На пожертвования купцов, зажиточных мещан, отставных солдат и местного крестьянства вырос целый городок для подвизающихся.

Со вступлением на Воронежскую кафедру в 1865 году Преосвященного архиепископа Серафима (Аретинского) вопрос о преобразовании Белогорских пещер в монастырь перешел в практическую плоскость. По результатам докладов протоиерея Павла Тимофеева и других священнослужителей, изучавших вопрос учреждения монастыря, исходя из обращений поселян, также по неоднократным опросам местного населения с целью выяснения возможности основания обители Владыкой было принято решение ходатайствовать перед Святейшим Синодом об учреждении мужского монастыря. Владыка посетил пещеры, лично ознакомился с жизнью их обитателей. Вскоре при его поддержке появились первые монахи. Сложным и вместе с тем сугубо промыслительным путем оказался на месте будущего монастыря иеродиакон Митрофановского монастыря отец Иероним, впоследствии иеромонах. Его трудами и заботами жизнь в пещерах обрела монашеские черты. Была срублена и освящена трапезная церковь, появились первые послушники, стали складываться устав и новый порядок жизни.

С 1866 года небольшая братия была приписана к Успенскому Дивногорскому мужскому монастырю как скит, и, таким образом, открылась новая страница в жизни Белогорских пещер. Решение об основании самостоятельного монастыря Святейший Синод отложил. В этот период наряду с радостью укрепления в молитве и праведных трудах молодую обитель не обошли и серьезные искушения и удары. Так, с трудом уходила практика ссылать в Белогорье на исправление насельников других обителей, осложнявшая первые годы жизни монастыря. Большие сложности возникали от торопливых шагов и решений неопытных и часто меняющихся старших в братстве. Но Божие попечение не оставляло Белогорье.

УЧРЕЖДЕНИЕ БЕЛОГОРСКОГО МОНАСТЫРЯ

Еще до основания самостоятельной обители, в 1875 году, настоятелем Белогорского скита был назначен иеромонах Петр. Это был энергичный, строгий и вместе с тем расположенный к людям человек и хороший хозяин. При нем был заложен главный, Воскресенский, храм, укрепилось и расцвело крупное хозяйство, был основан приют для мальчиков-сирот и многое другое. Ходатайства о создании на месте Белогорских пещер самостоятельного монастыря получили ход, и в 1882 году указом Синода монастырь был учрежден. Уже сложились все формально необходимые условия: были пожертвованы крупные участки земли, пожертвования и продажа свечей обеспечивали до шести тысяч рублей годовых средств; хозяйство включало фруктовый сад, огород, сто ульев, десятки голов рогатого скота, кирпичный завод и небольшой рыбный промысел; действовали два наземных храма – Вознесенский и Воскресенский – и пещерный храм Александра Невского; двух-, трех- и одноэтажных корпусов для братии и паломников было около десяти.

География паломников значительно расширилась, а число составляло от трехсот человек в обычный день до трех тысяч в праздники и воскресные дни. Но главное – постепенно собиралась братия, которая, следуя традициям, заложенным белогорскими пещерожителями, находила в обители особый дух подвижничества. И как место это из глубин пещерных лабиринтов просвещалось трудами и молитвами, так и душа, стремившаяся сюда, очищалась и просвещалась живительными силами глубокого покаяния, обретая первозданную красоту.

К концу XIX столетия число братии составляло около двадцати, а трудников – около семидесяти человек. Последним настоятелем Воскресенского Белогорского монастыря был игумен Поликарп, который завершил строительство величественного Воскресенского храма, выполненного в византийском стиле губернским архитектором Афанасьевым и расписанного известным мастером Щукиным в 1916 году. Протяженность пещер к этому моменту значительно превышала два километра. В этом же году трудами братии и всех окрест живущих почитателей обители в меловой горе был вырыт уникальный колодец глубиною более восьмидесяти метров и диаметром более трех. Пять лет шла работа на вершине горы, и вот, наконец, чистая вода под давлением увенчала успехом почти безнадежное предприятие.

Представление о жизни Белогорской обители в первые ее годы дает книга Николая Креховецкого «Белогорские пещеры», выпущенная в 1878 году: «…Весна. День будничный. Заря: чуть брезжится свет. Взойдите и осмотрите в эту пору, что делается вокруг пещер. На горе там и сям, в разных положениях, в разных костюмах, покоятся странники-богомольцы. Не вместились они в пещерных гостиницах. Покоятся на открытом воздухе, отдыхая после долгого пути. Есть из далеких стран. Вот группа: мужчины и женщины. На них не наша обувь, не наш покров. Значит, не здешней губернии. По чертам лица, по одежде видно, что все эти поклонники из войска Донского. Их немало: вот еще точно такая же группа, еще и еще. Должно быть, слава про Белогорские пещеры разнеслась по всему войску Донскому. Вот другие группы – и черты лица не те, и покров не тот. Обувь сбита, лица загорелые: знать, неблизок и им был путь. Там видны наши лица, наш покров. Тут малороссы, здесь великороссы. Спуститесь взором к Дону: стоят несколько барок. В путь пора: стоят, однако, дожидаются чего-то.

Вокруг тихое, светлое, радостное пробуждение. В воздухе какая-то прозрачная, живительная свежесть. В душе какой-то невыразимый восторг. Сама собою родится бесконечная любовь к жизни, к природе и ко Творцу. Осматриваешься вокруг, остановишься вниманием на этих странниках-тружениках и думаешь: Боже Милосердный! Как чудно, как невыразимо прекрасны творения рук Твоих! Можно ли не вдохновляться, не преклоняться пред их красотою и величием? И, однако, житейские заботы совершенно извращают человека. Там, посреди постоянных хлопот, он ко всему присматривается, со всем свыкается: и видит, да не замечает ничего, ничем не воодушевляется. Здесь, вдали от мира, от житейской суеты, совсем иное дело. Ваш ум ничем не занят, пред вами во всей своей красе предстоит природа. Смотрите, дивитесь, и век вам не надивиться! Оглянитесь снова и к странникам. Спят тихим, спокойным, но глубоким сном. Что влекло всех этих тружеников-богомольцев? Ужель одно праздное любопытство, ужель все эти люди-тунеядцы, бегающие от труда, как привык их легкомысленно обзывать нынешний век? Нет, тысячу раз нет. Это не праздность, не уклонение от труда. Напротив, это искание труда, жажда подвигов, подвигов не из-за материальных выгод, а из внутренней потребности духовной жизни. Нынешний век, век материи, век экономических расчетов, не в силах понять, осмыслить всех потребностей внутренней духовной жизни. По себе он измеряет всех. Но есть лица, которые не поддаются общему духу времени. Хотите видеть такие лица? Вот они, пред вами. Они рады, что в среде их открылось святое место уединения, и все спешат сюда. Зачем? Ответ будет в описании самых их действий.

Звук колокола к утрене. Все приподнялись, засуетились и стали убираться. Каждый спешит стать ближе к пещерному входу, чтобы при службе занять поудобнее место. Отворились пещерные двери, прибыли служащие и начали отправлять утреннее богослужение. Напев не тот, что прежде. Поклонники заметно радостно поражены. Все с возбужденным вниманием вслушались в пение. Протяжное, умилительное, так и вливается оно в сердце и разливает духовно-сладостное ощущение. Чтение тоже не прежнее. Протяжное, не заметно пропусков, не видно поспешности. Вся служба шла в строгом, благоговейном порядке. Кончилась утреня, отдых.

Время отдыха между утренею и обеднею проходит в разных душеспасительных занятиях: там идет беседа о подвигах Марии и Иоанна, здесь – чтение какой-нибудь душеспасительной книги, в храме служатся молебны. Наконец снова слышен звук колокола – призыв к обедне. С еще большею радостию спешит народ отслушать в пещерном храме Литургию. Кончилось все утреннее богослужение. Пещерные подвижники пошли по своим кельям. Каждый принялся за свое дневное занятие: кто стал собираться по домам, кто в сопровождении пещерного жильца отправляется осматривать пещерные ходы.

Урочный час обеда. Звук колокола – призыв в трапезу. Туда же направился весь народ. В трапезе расставлены накрытые столы. В стороне от столов возвышение. Дивится простой народ: не знает, к чему и зачем оно приготовлено. Собрался весь народ, прибыл в трапезу отец иеромонах, благословил трапезу, и все сели за столы. В это время очередной чтец подходит к отцу иеромонаху, принимает благословение, идет к возвышению и начинается чтение Святых отец. Как приятно был поражен слух благочестивых поклонников этим чтением. «Боже! Какое спасение! – думают они в своей простоте. – У нас не вспомнишь про Господа за столом, не перекрестившись, берешься за кусок. Здесь-то, какая благодать! Слава Тебе, Господи! Сподобил Господь увидать!»

Кончилась и трапеза. Небольшой отдых. Снова те же затем дневные занятия. Кто желает потомить себя – отправляется в пещеры и роет. Затем вечернее богослужение. Длится оно час, и два. После вечерни – обычное прощание служащего с братиею и всеми предстоящими. Наконец вечерняя трапеза, снова по призыву колокола, и тем завершается каждый день пещерной жизни. Эта продолжительность молитвы, этот пещерный порядок в каждом занятии необыкновенно поражают всех поклонников. Все они уходят, вознося искреннюю молитву за то, что Господь сподобил их побывать в пещерах...»

БОГОБОРЧЕСКИЕ ВРЕМЕНА

Однако годы полноценной и плодотворной жизни обители, находящейся в самом расцвете, были недолгими. Преумножившееся беззаконие и всеобщее охлаждение веры на земле Российской в начале ХХ века навлекли гнев Божий. Для нашего вразумления грянули богоборческие времена. Беспощадным и всеразрушающим ураганом прошлись они и по Белогорской земле. С исключительной, сатанинской яростью последовательно были взорваны, закрыты и разогнаны приходы, храмы и монастыри. В слободе Белогорье до основания были уничтожены Троицкий и Преображенский храмы. Обитель ждала страшная участь. Братия была разогнана, сослана, монастырь закрыт, сооружения разобраны на стройматериалы, все храмы взорваны, церковная утварь и святыни конфискованы. Мощи Марии и Иоанна осквернены и бесследно исчезли. На месте молодой и процветающей обители спланирован и устроен зерноток.

Исторически известно, что в 1920 году по поводу открытия мощей пещерокопательницы Марии и ее сподвижника Иоанна было возбуждено уголовное дело. По распоряжению уездного прокурора Ткачева был командирован уездный следователь Борис Усатов. Из донесения явствует, что останки Иоанна и Марии были помещены на Плащаницу и выставлены для поклонения верующим во вновь отстроенной часовне. Организатором открытия мощей cтал Борис Михайлович Клейст, который сумел уговорить руководство Белогорского волисполкома сдать в аренду подворье монастыря, и это было оформлено официальным договором, в котором предусматривалось организовать сельскохозяйственное производство, отремонтировать постройки, приобрести рабочий скот, сельхозинвентарь.

По окончании судебного следствия по этому уголовному делу были привлечены к уголовной ответственности Борис Михайлович Клейст, а также – за соучастие – престарелый монах и две чернички. Дело было разобрано показательным судом. В помещении, где проходило разбирательство, на двух фанерных щитах были вывешены останки умерших Иоанна и Марии. Клейст был приговорен к 10 годам лишения свободы, лишению права гражданства и конфискации имущества.

Через некоторое время после окончания судебного дела следователь Борис Усатов заболел непонятной неизлечимой болезнью. Во время суда он всячески издевался над останками и кощунственно демонстрировал скелеты. Болезнь поражала его медленно и постепенно: в местах расположения желез (губных, глазных и др.) он обрастал чешуей. Для лечения он был помещен в лучшую столичную клинику, но и там помочь ему не смогли, и его постигла мучительная смерть. (Из сообщения бывшего народного судьи Павловского уезда Николая Петровича Каменского от 20 декабря 1963 года).

За годы советской власти память о монастыре и его история были почти до основания стерты из сознания людей. Пещеры, разрушаемые временем, военным лихолетьем, а также тысячами проникающих в них празднолюбопытствующих путешественников, которые, оставляя надписи на стенах, часто не задумывались, что творят, к настоящему времени частично разрушены, перекрыты завалами и осквернены. Их протяженность значительно уменьшилась и составляет в настоящее время около 800 метров.

ПРОШЛОЕ ВОССОЕДИНИЛОСЬ С НАСТОЯЩИМ

В год 100-летнего юбилея прославления преподобного Серафима Саровского предпринято первое усилие к возрождению обители. В 2003 году на Воронежскую кафедру вступил Высокопреосвященнейший митрополит Сергий, и по благословению Владыки началась подготовка к открытию монастыря. Активное участие и деятельную помощь оказал благочинный Острогожского церковного округа протоиерей Александр Долгушев. Усилиями местных жителей, историков, краеведов, педагогов, детей, людей верующих и неравнодушных расчищались завалы, входы, площадки. 12 сентября 2004 года, на престольный праздник, (перенесения мощей святого благоверного князя Александра Невского), была совершена первая Божественная литургия. Следом за планировкой восстановительных мероприятий началась активная расчистка стен. С 2005 года осуществлена предварительная реставрация храма и помещений пещерной системы.

Александро-Невский пещерный храм – однопридельный.

Престольный праздник – 12 сентября, празднование перенесения мощей святого благоверного князя Александра Невского

Благодатью и щедротами Своими не оставляет Господь святую обитель: в октябре 2005 года в пещерный храм была передана частица мощей святого благоверного князя Александра Невского, а в 2006 году в храме уже регулярно совершались богослужения. С назначением настоятеля молитвенная жизнь обители ожила, братия исполняет молитвенное правило, каждодневные поминовения, формируется устав, крепнет хозяйство, ведется работа с паломниками и многогранная благотворительная деятельность. Богослужебный круг не прерывается, и зимой службы совершаются в Троицком храме села Белогорье. Символично и промыслительно то, что в 2006 году было обнаружено место захоронения последнего настоятеля обители игумена Поликарпа. Цепь времен замкнулась: прошлое воссоединилось с настоящим. Можно с уверенностью сказать, что монастырь обрел будущее, с надеждой полагаясь на непостижимый и всемогущий Промысл Божий.

Во всем, даже в малом полагаясь на помощь Божию, братия терпеливо старается переносить трудности первых лет восстановления, отсутствие не только приспособленного для служб здания, но и любого другого помещения на монастырской горе, противоречивость и недостаточность летописной и иной архивной информации, отсутствие средств, дорог, водо- и электроснабжения и иные сложности. Кроме того, затрудняют восстановление периодически появляющиеся легенды и гипотезы, которые ничего общего не имеют с истиной, уводят с верного пути ищущих спасения и одновременно с этим рождают интерес к монастырю не как к святыне, а сугубо как к источнику легкого обогащения или месту сверхъестественных явлений, привлекая в пещеры искателей сокровищ и сенсаций. Однако их труды и поиски были и будут безуспешными, так как сокровище Белогорского монастыря не от мира сего и обретается теми, кто ищет «…Царствия Божия и правды Его» (Мф. 6, 33).

Оглядываясь в прошлое, объемля взором духовных очей всю историю Воскресенского Белогорского монастыря от основания пещер до наших дней, видишь одну яркую и самую важную черту в его служении и предназначении – возвещать волю Божию, о которой сказано в Евангелии Господом нашим Иисусом Христом: «Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6, 40).

Святые источники в окрестностях обители:

                   святого благоверного князя                                     в честь иконы Божией Матери

                       Александра Невского                                                      «Семистрельная »