Блаженный Павел Таганрогский

---

  

Память 10 марта

Блаженный Павел (Павел Павлович Стожков) родился 8 ноября 1792 года в семье дворянина Черниговской губернии Кролевецкого уезда. При крещении назван в честь св. Павла Исповедника. Родители хотели обеспечить своему сыну образование и хорошее общественное положение, юноша же стремился ко спасению и богоугодной жизни в молитве и странничестве по святым местам. В 25 лет, следуя словам Господа: «...вся, елика имаши, продаждь и раздай нищим: и имети имаши сокровище на Небеси» (Лк. 18,22), блаженный Павел раздал доставшуюся ему часть имения, отпустил на волю крестьян и, взяв благословение отца, отправился в заветное странствование по святым обителям, дабы под их кровом найти упокоение своей душе.
Около десяти лет продлилась его странническая жизнь, а затем он поселился в приморском городе Таганроге, где, забыв свое дворянское происхождение, говорил на простонародном малороссийском наречии, жил в землянке.

Тяжелыми работами в порту и неустанной молитвой он очистил душу и тело от всего страстного и греховного, на нем явно почила благодать Божия, и он многим светил своей праведной жизнью, и невольно люди, под впечатлением его речей и дел, глубже вдумывались в смысл жизни и вспоминали о Небесном Отечестве. Они стали идти к нему за советами и утешением.
Придя в город Таганрог, старец Павел жил на разных квартирах. Некоторое время жил он на Касперовке, а потом в крепости, затем около 20 лет на Банном спуске у одной вдовы Елены Никитишны Баевой; в последнее же время своей жизни он нанял себе квартиру на Депальдовском переулке у Ефима Смирнова, где жил долгое время до самой старости, там и скончался.

Это был отдельный домик за 75 рублей в год, здесь и жизнь свою он повел иначе: он стал принимать к себе в качестве послушников стариков и юношей, вдов и девиц, и держал их очень строго, приучая к посту, молитве, воздержанию и всякой добродетели, своею собственной жизнью и примером научая их. Он ежедневно ходил в церковь, большей частью в Успенский собор, и выстаивал там все церковные службы.

Придя в преклонные лета, он оставил тяжелые труды в порту и поселился в маленьком доме, молясь непрестанно Богу и служа людям. Каждый день с первым ударом церковного колокола он отправлялся в собор, молился за Литургией, поправлял лампады, для чего носил с собою маленькую скамеечку, а на плечах белое полотенце, которым вытирал святые иконы. Из храма блаженный Павел, по обыкновению, шел по базару. Увешанный двумя белыми холщовыми сумками, с палкой в руках, он обходил всех торгующих с обычными своими наставлениями и утешениями. Торговцы подавали ему милостыню, но от некоторых он не принимал никаких подаяний и даже отгонял таких от себя палкою. Ночи же, как и прежде, проводил в усердной, с коленопреклонением, молитве. Иисусова молитва никогда не сходила с его уст; учил он и всех приходящих к нему творить эту молитву и без нее никогда никого не впускал к себе в келью. Павел Павлович любил храмы и часто жертвовал на них иконы, лампады, свечи, елей и прочее. Он учил быть верными в малом, прививал любовь к святыне церковной и переносил это благоговейное отношение на предметы, освящающие жизнь человека в миру: просфоры, ладан, свечи.

Простой народ нашел в блаженном великого в добродетелях святого старца. Утвердившись в непорочной жизни, по закону Господню, блаженный Павел был как бы светильником на земле, сияющим добрыми делами. Он получил от Господа дар исцеления и прозорливости. И люди шли к нему со своими скорбями, бедами и вопросами. Многие приходили к блаженному и молили его дозволить остаться у него, дабы исполнились на них слова псалмопевца: «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши: и со избранным избран будеши» (Пс. 17,26-27). И некоторых он оставлял пожить у себя как бы на послушании.

Принеся в жертву Богу свои имения, блаженный Павел часто жертвовал ради Христа плодами дворянского воспитания и образованности, и под личиной напускной грубости искусно скрывал возвышенную и благородную свою душу. Случится прийти к блаженному Павлу какому-нибудь посетителю, имеющему нераскаянные грехи, - блаженный, не смущая пришедшего грубым откровением его тайн, притворно обрушивается на кого-нибудь из своих послушников: ругает, бранит, грозит палкой, при этом называя грехи посетителя, дабы подвигнуть того к покаянию. Послушник же кротко терпит и только повторяет: «Простите, батюшка, виноват».

Силою благодати Божией блаженный ясно видел и душу человека, и его будущее. Своему духовнику, иеромонаху Дамиану, он предсказал: «Ты будешь велыкый человек, такий, шо больший буть не може», - и пророческие слова эти действительно исполнились в жизни отца Дамиана, которого Господь сподобил достигнуть высочайшего сана: он в 1897 году поставлен был патриархом Святого Града Иерусалима.

Происходя по рождению из дворянского рода, старец Павел ради Христа старался скрывать свое происхождение, хотя лицо его показывало благородство как наружное, так еще более – внутреннее. Он был красив лицом, с постоянным румянцем на щеках, сердцем был добр и милостив, характер же имел строгий. В обстановке своей жизни и внешнем своем обличии соблюдал простоту и скромность, в пище – строгое воздержание. Одеяние его составляли простая серая свитка, подпоясанная поясом, большие мужичьи сапоги весом до 15 фунтов, шапка простой работы серого сукна со вставленной внутрь овчиной.

Старец Павел занимал под квартиру целый дом, состоящий из нескольких комнат, из которых одна называлась его келией.

Келья старца

Келия эта вся была уставлена св. иконами, пред которыми стояла деревянная скамейка, а на ней стояли кувшины, наполненные песком, куда были вправлены большие ставники (свечи), горевшие день и ночь, горели пред иконами также и лампады. Около остальных стен келий стояли кадки, горшки, корзины и мешки, наполненные хлебом, бубликами, маслинами, черносливами, лимонами, медом и проч.; на стенах висели сумки с просфорами. Около одной из стен стояла скамья, ничем не покрытая, служившая старцу вместо постели. Подушки у старца никогда не бывало, спал же он на голой скамье, подложив себе под голову что-нибудь из одежды, скомкав ее или свернув свитку, которую носил.

Сон его был короткий, иногда продолжавшийся несколько минут. При такой обстановке, какая была в его келии, она скорее походила на кладовую, чем на жилую комнату. Все съестные припасы, которые в таком большом количестве стояли у старца в келии, он раздавал посетителям и живущим у него, только не всем давал равно, а по своему усмотрению, кто чего был достоин.
Предаваясь молитвенным подвигам, особенно в ночное время, старец старался приучать к ним и живущих у него. Живущая в его келии послушница Мария Величкова, прожившая при нем пять лет, рассказывала такой случай: "Принес однажды кто-то из благотворителей старцу паюсную икру. Когда я уже вечером, помолившись Богу, легла спать, старец говорит мне: "Мария! Иди, я тоби дам икры, поисы та и опять ляжешь спать". Я долго отказывалась, зная, что старец по обыкновению будет после заставлять Богу молиться, но батюшка убедил меня, что не будет заставлять молиться, и намазал мне большой кусок хлеба икрой, я съела, положила три поклона и легла спать. Не прошло и получаса, как батюшка начал кричать на меня: "А лыхо твоему батькови, наилася икры та и лягла спать, иды положи двадцать поклонов, та и ляжышь". Пришлось мне вставать отбивать поклоны и, положивши двадцать поклонов, я опять легла спать. Через несколько времени старец опять начал кричать: "Мария, де ты есть, а лыхо твоему батькови, скильки икры поила, та тильки двадцать поклонов ударила, иди ще двадцать положи, тоди и ляжешь". Терпение у меня начало истощаться, так как мне сильно хотелось спать, и я говорю: "Батюшка, если бы я знала, ни за что б не ела вашей икры". Старец гонял меня до тех пор, пока я не положила сто поклонов и через свою икру не дал мне спать почти всю ночь". Эта самая Мария Величкова, девушка из крестьян села Николаевки, Таганрогского округа, пришла к старцу Павлу за пять лет до его смерти за благословением, идти ли ей замуж или в монастырь. По докладу послушниц ее впустили к старцу Павлу в ту комнату, где он обыкновенно принимал посетителей. Комната эта считалась приемной, в ней стоял образ Божией Матери "Млекопитательницы". Когда она вошла сюда, то послушницы и говорят ей: "Ты смотри на образ Божией Матери, а не на батюшку, когда он будет говорить с тобою", но она так думала в себе: икону Божией Матери я и в церкви буду видеть, а теперь буду смотреть на старца Павла, что он мне будет говорить, недаром же я летом два дня работала мужику за то только, чтобы он повез меня к старцу Павлу. Старец Павел вышел ко мне, посмотрел на меня, да и говорит: "Ою, дивчина, и умрешь у мене, я тоби справлю черный халат и черный платок, и будешь жить у мене, и нихто и знать не буде". И сбылось слово старца: прожила она при старце Павле у него пять лет и осталась жить в его келии после смерти, поминая его, прославляя Господа и подражая подвигам его праведной жизни. (Послушница Мария Вепичкова полвека прожила в кепии старца Павла, ухаживала за домом и могилой старца. Умерла в 1943 году в возрасте 90 лет).

Старец Павел располагал людей к благочестию и добрым делам, в особенности, чтобы почитали воскресные и праздничные дни. Из будничных дней старец учил почитать в особенности пятницу. Женщинам часто говорил, чтобы в этот день (пятницу) не шили, не мазали, не стирали и хлеба не пекли, кроме живущих при церквах, которым после богослужения разрешал для нужд храма кое-что сделать (вымыть полы, спечь просфоры и др.). Так свято чтил старец сам и людям внушал почитать тот день, в который Христос Бог наш пострадал ради нас грешных. Очень оскорблялся старец и наказывал тех из своих послушниц, кто осмеливался нарушать его заповедь о воскресных и праздничных днях. Печь хлеб и готовить обед приказывал в субботу.
Пренебрегши приказанием старца, живущие у него сварили борщ в воскресенье без его позволения, и старец велел выбросить этот борщ вместе с горшком под забор. Так же поступал старец и в отношении продуктов, привозимых ему в подарок. Однажды какой-то крестьянин привез старцу мешок муки, Старец провидел, в какой день она смолота (в воскресенье), и велел ее тотчас же высыпать под забор, и, когда ее высыпали, то видели в ней много ползающих червей. Так строг был старец в почитании праздников, что неполезным считал и ту пищу, которая приготовлялась в праздничный день.
А как строг был старец Павел в отношении к нарушающим его послушание, показывает следующий случай. В одно время одна из послушниц старца пошла на базар купить горшок для варева, и при покупке его сильно торговалась с продавцом за цену, и вот, когда принесла послушница его домой и, наливши воды, поставила его в русскую печь, то вода в нем так сильно бурлила при нагревании, как будто кто нарочно ее руками взбалтывал. Об этом сказали старцу Павлу, и он велел тот горшок разбить, прибавив, что это от того (вода колыхалась сильно), что очень спорила за цену.

Старец так любил правду и во всем поступать по совести, что изменить ей считал большим грехом, так что не дорожил никакою вещью, если она была приобретена в ущерб спокойствию совести, как показывает этот случай. Высшее наслаждение его и утешение состояло в молитве к Богу и делании добрых дел. Каждый день и каждую ночь в его келии читали акафисты Спасителю, Божией Матери и другие. Особенно любил старец акафист Казанской Божней Матери.
Слух о подвижнике Павле прошел далеко за пределы Таганрога, во всех окрестностях, верст за 70-100-150 очень многие знали старца Павла, часто посещали его и давали ему от своих имений пожертвования, чтобы он употребил их на добрые дела, ибо все были уверены, что деньги, данные ему, не пропадут даром, и что старец распорядится ими с пользою для их душевного спасения. Выше всех жертв и приношений Богу он считал бескровную жертву за грехи людей Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа, посему сам часто любил нанимать обедни и людям внушал то же и считал это высокою добродетелью.

Путешествуя по святым местам, старец не раз водил своих паломников на поклонение святым угодникам Северной страны – к свв. Зосиме и Савватию и другим угодникам Божиим. Рассказывают путешественницы, ходившие с ним, о тех трудах и лишениях, которые им приходилось переносить, и как старец Павел заботился о них. В Северной стороне очень скудно на пищу, там досыта и хлеба не поешь, там испытаешь и холод, и голод; для того старец Павел и водил туда своих паломниц, чтобы не только поклониться святым угодникам, но чтобы и пост понести, и труд, и лишение. "Бывало, дойдем до города, стоящего на пути, то накупит нам батюшка белого хлеба и меду и всего, что требуется в дороге, накормит всех нас досыта, и мы, отдохнувши, продолжаем путь".

Старец Павел неоднократно предпринимал путешествие по святым местам, так что дорога была ему хорошо известна; в лежавших на пути поселениях он многих знал, знали также и люди старца, особенно торговые, которых он на пути выручал, и с особенной любовью и уважением вспоминали его. Во время ночных остановок старец Павел обыкновенно всю ночь предавался молитвенным подвигам, спал же мало. "Когда же, вставши рано, бывало, пройдем верст 10-15 от места ночевки, - рассказывали паломницы, - старец вдруг вспомнит, что забыл какую-нибудь вещь, и скажет нам: "Ах, рабы Божии, мне нужно воротиться назад, я забыл то-то, а вы сидите и отдыхайте". И старец, как будто не чувствуя утомления, отправлялся назад, а мы за время его отсутствия успеем и выспаться, и отдохнуть. Что же старец? Вместо того, чтобы пришедши дать и себе какой-нибудь отдых, обыкновенно говорил: "Ну, рабы Божии, вставайте да будем идти, бо уже не рано". Бывало, целый день идет без отдыха: очень хорошей силой и неутомимостью был наделен старец от Бога и не сокрыл ее в себе, а послужил ею ради Христа "во спасение свое и ближних". Любовь к святым обителям и странничеству у старца Павла была настолько велика, что когда он, вследствие своих старческих немощей, не стал ходить на поклонение, почти ежегодно посылал в странствие живших у него и приходивших к нему людей. Бывало, зиму проживут у старца несколько душ, а весною справляет им батюшка все необходимое в путь, даст им денег рубля по три – четыре на дорогу и провожает их в Киев или другие места и строго приказывает им, чтобы из Киева непременно заходили в Почаев к Божией Матери, так говоря: "Кто в Кыеви буде, а Почаев мине, той и в Кыеви не бував". Странникам своим всегда велел на пути по деревням просить хлеба или сухарей у местных священников, говоря: "Кто в странствии не просит Христа ради, тот и не странник".

К старцу Павлу ходили из села Голодаевки мать с дочерью; дочь была тогда еще молодая девушка, и имели они к старцу такое доверие, что по его благословению и желанию ходили в Соловецкий монастырь шесть раз. Во время этих путешествий много трудов и лишений они приняли, так как расстояние пути от Таганрога до Соловецкой обители около 3000 верст, старец же давал им на дорогу только пять рублей и, бывало, говорит:
"Нате вам на дорогу пять цилковых та и буде з вас, а шо не стане, то я и так вам дам", разумея при этом свои молитвы о них к Богу, по которым, он надеялся, Господь не оставит посланных им в путешествие. Однажды посылает их старец в Соловецк и дает им денег на дорогу пять рублей да и говорит: "Ось бачите, скольки я вам даю гроший – пять цилковых, та ще нате вам сорок копеек серебром, оцеж дывысь, шо я вам даю ще сорок копеек серебром, та гляды ж даю сорок копеек серебром", - и старец несколько раз повторил это твердо и отчетливо. Что ж случилось с ними? Простившись с дорогим старцем, они пошли в путь и не успели выйти за город, как начали встречавшиеся с ними люди давать странницам деньги – серебро, чего с ними раньше не случалось, в таком количестве, какого они никогда и не подумали иметь. Пришедши до первого места остановки, они стали считать пожертвованные им деньги и как раз насчитали сорок рублей серебром. "Поблагодарив Бога и Его верного раба старца Павла за его святые молитвы о нас (мы глубоко верим, что действительно за его молитвы Господь послал нам эти сорок рублей), мы отправились в дальнейший путь".
Гликерия и дочь ее Лукия много рассказывали, какой был мудрый наставник и прозорливый старец, сколько слов, сказанным им в виде предсказаний о жизни людей, а также и дел, совершенных им, прямо-таки поразительных – исполнилось и не оставалось напрасным – свидетели тому все, обращавшиеся к нему и испытавшие на себе то, что он говорил им и делал. "В одно время послал нас старец в Соловецк и дал нам денег, чтобы мы купили там деревянных ложек. Мы исполнили приказание старца и несли купленные ложки с великим тщанием, чтобы дорогою их не потерять и не поломать; ложек было 30 штук. Пришли мы в Воронеж и остановились в монастыре св. Митрофания, в корпусе для богомольцев, где монах дал нам сундучок для хранения вещей. Мы туда спрятали кой-какие вещи и ложки, купленные для старца Павла, и сами отправились в церковь. Какое же несчастье приключилось с нами: по приходе из церкви мы отперли замкнутый сундучок и, к своему ужасу и скорби, не нашли там старцевых ложек, - они были украдены Погоревавши вволю и много проплакав от мысли, как нам теперь являться к старцу Павлу, мы поехали домой, но старец как бы наперед уже знал, что с нами случилось, и когда мы вошли в его келию, не сказав еще ни одного слова, как старец нам напомнил за ложки: "Лукерья, ну принесла мини ложки?" Та со слезами упала старцу в ноги и сказала: "Простите меня, батюшка, ради Христа" Старец же ей так ответил: "А лыхо твоему батькови, скольки я тебе учу, шо никому не вирь, даже и своий пазухи не вирь, а ты все мине не слухаешь, ты б пошила сумку, та надила б через плечи, та и носила всегда с собою и в церкву б с нею шла, теперь же иди назад у Соловецк за ложками". Пришли они из путешествия осенью и еще хорошо не отдохнули от пути, как старец опять им назначил идти обратно. Сколько они не умоляли его разрешить перезимовать, ничего не вышло. Так они и пошли обратно во вторичный путь, не посмев ослушаться старца, так как видели его благочестивую жизнь и уважали в нем великого раба Божия.
Однажды мать Гликерия и дочь Лукия были у старца Павла и когда уходили от него домой, то старец дал Лукии шесть рублей и говорит: "На тоби, дивчина, шесть цилковых, воны тоби пригодятся". Она очень удивилась такому поступку старца, потому что, когда они ворочались домой, то старец никогда не давал им денег. Она и говорит ему: "Батюшка, не надо мне денег", а старец ей отвечает: "А лыхо твоему батькови, хозяина учишь! На гроши!" – "Я взяла эти деньги, и пошли мы с матерью домой. Когда мы вышли за город, вдруг с матерью сделалось дурно, она заболела своею обычной болезнью, и я принуждена была просить проезжих людей довезти ее до ближайшего села Покровского, где у нас были знакомые. Приехали мы туда уже поздно вечером, а ночью матери стало еще хуже, так что чуть свет я пригласила приходского священника, который ее маслособоровал и причастил Св. Христовых Тайн, за что я и дала ему четыре рубля из старцевых денег, которые таким образом, по слову старца, и пригодились мне. По уходе священника моя мать сделалась без чувств и сейчас скончалась, и мы ее по христианскому обряду приготовили к погребению и положили на стол. Что было нужно к погребению, я купила за остальные 2 рубля из денег, данных мне старцем. Я и все, видевшие мою больную мать, были твердо уверены в ее несомненной смерти, но что ж случилось! Покойница по прошествии 6 или 7 часов, к нашему ужасу, вдруг встает со стола и, наверное, сама перепугавшись случившегося с нею, ничего не говоря, взяла меня за руку и, не простившись ни с кем, повела меня домой в свое селение".
В то время, когда умершая Гликерия лежала у своих знакомых в селе Покровском, ехала чрез это село к старцу Павлу одна почитательница его, знавшая как умершую и ее дочь, так и людей, где они остановились. Заехав к ним, она увидела там знакомых ей старуху Гликерию и ее дочь. Погоревавши о такой нечаянной смерти и попростившись с покойницей, она уехала в Таганрог к старцу Павлу, и вот, увидев ее, старец спрашивает:
"Ну, Олена, шо ты бачила на дорози?" Вспомнив виденное на пути, сказала старцу, что Лукерья в Покровской умерла, а старец ей: "Та я без твого батька знаю, шо вона умерла, та ще и оживе, та ще и довго буде жыть на свити", что и исполнилось: она прожила после того 20 лет. После эта Гликерия рассказывала, когда она была в обморочном состоянии во время болезни и ее приняли за умершую, то она видела старца Павла в будущей блаженной жизни, где старец находился сидящим в прекрасном месте, окруженный великою славой, и при посещении старца говорила это ему; старец же улыбаясь, отвечал ей: "Ого як я далеко забрався", по смирению своему не считая себя достойным той великой чести, какой Господь удостаивает Своих избранников.

Обыкновенно старец Павел посылал на богомолье странниц по нескольку душ, а упомянутых выше мать Гликерию из села Голодаевки с дочерью ее Лукиею посылал двоих. Однажды, посылая их в Соловецкий монастырь, старец снабдил их в путь всем необходимым: дал им деревянного масла, свечей, ладану, денег, новые башмаки и чулки и вдобавок дает им две толстые холстяные бурки. Сколько они ни упрашивали батюшку не обременять их такой тяжелой ношей, никакие их просьбы и слезы не могли избавить их от этих бурок, старец стоял на своем и гневно говорил: "Та берить, лыхо вашому батькови, воны вам там пригодяця, що и мени скажете спасиба, шо дав их вам" Они, взявши эти бурки и простившись с дорогим старцем, пошли в свой путь; вот прошли они уже немалое расстояние, как в один день разразилась такая сильная гроза и полил такой сильный ливень с градом, какого им никогда не приходилось даже видеть. В это время они находились в степи и не имели никакой защиты от непогоды, кроме тех бурок, которые дал им старец; они накрылись ими и благодаря только им остались здоровы и благополучны. Когда дождь перестал, и они вышли из-под бурок, то со страхом увидели, какое им грозило несчастье, а может быть, и смерть, если бы не было у них этих бурок: град был настолько велик, что покрыл землю на две четверти и величиною достигал куриного яйца. Тут-то они вспомнили своего благодетеля старца и благодарили Бога за Его милосердие, что Он открыл Своему угоднику их несчастье, и молились за дорогого батюшку, предупредившего это несчастье.
Еще раз послал их старец в Соловецкий монастырь с наказом обойти и другие святые обители Северной страны и дал им на дорогу пять рублей на обеих. Они же, зная по опыту, как велика дорога в Соловки, а также немало и нужды во время путешествия, долго горевали и плакали, что мало дал им старец на дорогу денег. Между тем весь путь по приказу старца они должны были всегда совершать пешеходом, а не ехать, кроме водяных путей; старец и сам всегда странствовал пешком, даже и денег никогда не посылал по почте, а всегда с паломниками или с нарочными людьми. На прощанье старец и говорит Гликерии: "А лыхо вашему батькови, та чого вы плачете, я вам и на дорози дам". Попросивши у старца благословение и простившись с ним, они с прискорбием отправились в путь, но не отчаивались в милости Божией, веря, что по молитвам праведного старца Господь не оставит их в пути Своею помощью. Вера их не обманула. Прошли они небольшое расстояние и остановились в одной экономии, где жила одна богатая и благочестивая барыня. Увидавши странниц, она позвала их к себе в дом, расспросила, откуда и куда они идут, и, услышав от них о благочестивом старце Павле и расположившись к ним, дала им на дорогу двести рублей и сказала: "Нате вам, рабы Божии, эти деньги, молитесь за меня и поминайте моих родителей". Тогда они прославили Бога и Его подвижника старца Павла и со слезами благодарности вспомнили его слова, которые он им на прощанье сказал: "Я вам и на дорози дам"; они действительно поверили, что Господь им послал эти деньги по молитвам за них старца Павла за его великую веру и любовь к Богу и за его добродетельную жизнь.

Послушание старец считал основою добродетельной жизни и всегда наставлял живущих у него в келии и приходящих к нему людей иметь послушание к Св. Церкви, пастырям духовным и наставникам. Послушание выше поста и молитвы, часто говорил он и крайне обижался своеволием и нарушением его правил, и, справедливость требует отметить, что приходящие к нему действительно охотно слушали его и повиновались ему. Старец не того считает своим, кто у него живет, а того, кто исполняет его наставления, слушает его и старается в жизни подражать ему. Эту мысль он выражал, когда делал наставления людям.

Православные люди видели ту праведную жизнь, которую вел старец, видели его глубокую веру в Бога, чувствовали, что слово его никогда не расходилось с его святыми делами, и невольно благоговели пред ним и почитали в нем не обыкновенного человека, а старца Божия, избранного Им добрым примером и наставлениями руководить приходящих людей ко спасению; да и сам старец хорошо понимал цель своей жизни: он не только сам жил ради служения Христу Спасителю своему, но желал, чтобы и другие так же жили; ради спасения своих ближних душу свою готов был положить за них. И эта святая жизнь ради спасения ближних так прославила старца Павла, что имя его стало известно не только в Таганроге, но и далеко за пределами его во всей окружности и даже в дальних пределах нашей обширной родины – России.

Благочестивый старец Павел вел всех, приходящих к нему, ко спасению чрез свои наставления, учил их делать добрые дела, проводить время в труде и почитать праздники Господни и воскресные дни. Приходили к нему по преимуществу простые сельские люди, которым он строго запрещал работать по праздникам и объяснял людям великое значение праздников и так учил их почитать, что даже и воды не велел наливать в воскресный день, а "дождысь полночи, тоди иды и работай що угодно, то и Бог тоби поможит во всем".
Старца всегда посещало много народа из Черномории и из-за Дона и всей Азовской окружности, и все рассказывали очень много о его предсказаниях, милосердии и добрых его делах: как он всегда учил людей молиться Богу, ходить в храм Божий, чаще говеть, чтобы в домах у них всегда горели лампады пред образами неугасимо. Неимущим, да и состоятельным людям, дарил бутылками и бальзамками масло деревянное и велел светить лампады, говоря: "когда выйдет у вас масло, тогда еще приходите ко мне". Давал людям свечи и ладан, дарил иконы, написанные живописью на дереве, и, давая их (иконы), обыкновенно несколько раз их лобызал, показывая тем народу, как он благоговел пред святынею и как она должна быть дорога всем православным христианам. Учил он людей еще, чтоб никогда не отказывали нищим, говоря: "Ты, раб Божий, хоть маленький кусочек подай, памятуя, може, до тебе Сам Христос прийшов", и слова старческие были очень дороги в народе.

Один монах, именем Феодор, жил в монастыре Северной страны, и вот на него напало искушение: он тяготился монастырскою жизнью и, оставив свой монастырь, пришел на юг России, чтобы поступить куда-нибудь в другой монастырь. Услышав про старца Павла, он пришел к нему, чтобы получить совет касательно своей жизни. Послушницы доложили о нем, что пришел какой-то монах и желает видеть. Старец велел впустить его в комнату, где он обыкновенно принимал людей, а здесь уже раньше его пришло несколько старух, с которыми любопытный монах затеял разговор касательно лет, причем одна сказала, что ей столько-то, другая – а ей вот столько, а третья, по-видимому; глуховатая, громким голосом крикнула: "А мне семьдесят лет". Прихожая, в которой находились старухи, была смежная комната со старцевой келией, потому старец и слышал их разговор; выходит он к посетителям и нарвался на этого монаха: "А лыхо твоему батькови, монах, забрався до мене годы бабам считать, ну давай же с тобой договоримся: як ты бабам насчитал 70 год, так и я тоби насчитаю 70 палок (т. е. твои годы посчитаю). Ну, так як, Федор, согласыся на мий договор?" И стыдно, и неловко стало монаху от этих слов, ему и не хотелось бы быть битым, а с другой стороны, он верил, что небесцельно старец сказал ему эти горькие для него слова и, подумав про себя, что если соглашусь – хорошо и полезно мне будет, а не соглашусь, то плохо в жизни будет, сказал старцу: "Ну, батюшка, по вашему благословению, бейте!" Старец Павел ввел монаха в свою келию и одного из своих послушников заставил считать удары, а сам с такою силою стал бить палкою, что нетерпеливый монах так кричал, что все бывшие в соседней комнате плакали, старец же без смущения наносил ему удары до тех пор, пока послушник не насчитал 70, и при последнем ударе сказал: "Ну, Федор, добре, добре ты зробыв, то согласывся на мий договор, теперь ты будешь монахом, та щей иеромонахом будешь". И что же? Слово старца впоследствии сбылось: Феодор остепенился, сделался хорошим монахом и получил за примерную жизнь сан иеромонаха.

Пришел к старцу Павлу в другой раз мирской человек и просил у него благословение идти в монастырь. Старец ответил ему "Прежде лизь на мою пичку, та посыди там, тоди и буде выдно", и держал его на своей русской топившейся печке 12 суток и только раз в сутки давал ему есть, и когда тот выдержал это испытание, старец сказал ему "Ну теперь иды в монастырь и будешь там жыть до смерти". Слово старца сбылось, просивший совета пошел на Афонскую гору поступил в монастырь и жил там до смерти.

Приходило к старцу немало людей из деревни Барандакиной, в одно время пришла к нему оттуда одна женщина с мужем, Мария Моисеевна Абрамова, у которой был сын, и учился он в гимназии в Таганроге. Идя к старцу она намеревалась дать ему один рубль, а затем утаила его и не дала. Проведав старца, они отправились к сыну и дали ему на гостинцы тот рубль, который обещали старцу. Мальчику понадобилось что-то купить, и вот, когда он пошел в лавку и стал давать тот рубль, то его торговец не принял, так как счел его за фальшивый, и сколько он ни ходил по лавкам, его нигде не принимали и даже ругали мальчика за этот рубль. Огорченный мальчик со слезами стал выговаривать матери за фальшивый рубль, чрез который она его оконфузила, хотя на самом деле, как после оказалось, рубль был настоящий. Тогда-то Абрамова вспомнила и сознала свой грех против старца, пошла к нему, призналась ему в своей утайке и попросила у него прощение. Старец великодушно простил ее, а рубль тот сейчас же пошел в обращение. Так Господь промышляет о Своих избранниках и строго наказывает за обман и неуважение к ним.

В последние годы своей жизни старец Павел страдал каменною болезнью, которую с великим терпением и безропотно переносил, говоря, что Бог прибавил ему 15 лет жизни за то, что людей у себя принимал. Но он не всех принимал одинаково: к кому выйдет в прихожую, а кого пустит и в свою келию, кого же только под двери своей хаты, а к этой двери была привязана веревка, которую он, находясь в своей келии, сидя или лежа, привязывал к своей руке. Без благословения старца никто не входил в его келию, и когда, бывало, кто из своих осмеливался открыть дверь, то вместе с дверью тянулась и рука старца, тогда старец кричал: "Кто там?" Пришла к нему одна женщина, по имени Евдокия Потапова, спросить совета у старца о том, отдавать ли ей свою дочь замуж, так как ее сватает один богатый и хороший на вид человек. Будучи хорошо знакомой чрез мужа со старцем Павлом, эта Евдокия подошла к двери его келии и хотела войти в нее и лично увидеть батюшку, но он ее не допустил к себе, а только через дверь поздоровался и громким голосом спросил: "Чого ты, Авдотья, пришла до мене?" Она сказала: "Да вот, батюшка, на мою дочь находится жених очень хороший", а старец Павел и говорит ей: "Вы цего жениха оставьте, а дочку свою повезить у Кыив та помолицця Богу, время протянецця, а Бог ий другого жениха пошлет". Она же, вместо того, чтобы послушать совета старца, ответила ему: "Нет, батюшка, такого жениха и днем с огнем не найдешь". Услышав такой неразумный ответ ее, старец нисколько не обиделся и еще сказал послушницам: "Дивчата, напойте Авдотью чаем". Поняв это угощение за одобрение своих слов, она напилась чаю, но совета старческого все-таки не послушала и засватала свою дочь за этого самого жениха, о котором говорила старцу, по-видимому, богатого приказчика. Вот, в день бракосочетания их старец Павел послал всех своих послушниц в собор посмотреть на свадьбу: "Идить та хорошо дывицца, як бондарь буде свою дочку винчать". Бракосочетание их было действительно торжественное, при хоре певчих и полном освещении храма. Когда послушницы воротились из церкви, то старец и спрашивает их: "Ну як Олена винчалась" (этой невесты было имя Елена)? Они начали рассказывать старцу, что было так торжественно, что невозможно всего и передать, а он им в ответ и сказал: "Ну, дивчата, подывытесь, як Олена буде жить", что в скором времени и сбылось. Ее муж (жених) проворовался, и его хозяин купец Кожухов выгнал из магазина, с женой же своей новобрачной он с первых же дней жил неладно, а затем бросил ее совсем и ушел от нее в другой город, где вскоре и умер. Елена же пришла к своим родителям и прожила у них вдовой 15 лет, затем опять вышла за другого, но и этот оказался плохим мужем, и жизнь ее не улучшилась: так исполнились слова прозорливого старца: "Ну, подывытесь, дивчата, як Олена буде жить". Отец этой Елены Михаил Потапов был человек российский и жил в Таганроге, занимаясь бондарным ремеслом, держал мастерскую и был человек достаточный. Он очень уважал старца Павла и верил его словам, жена же его Евдокия часто восставала на старца, а мужа бранила за его любовь и хождение к старцу, хотя изредка, в важных случаях, как описанный выше, и она заходила к старцу: ходили также к старцу и дети их, а один из сыновей их даже проживал в келии старца. Старец каждый день обыкновенно посылал к этой Евдокии Потаповой, чтобы она давала ему булку, а она по скупости своей роптала на старца и не давала: тогда старец, обращаясь к послушницам, говорил: "Та вы уже Авдотьи не трогайте, а идить до Фроськи", - это была их дочь, девочка лет 12 и вот когда, бывало, придет эта Фроська к старцу Павлу, то он, обращаясь к ней, начнет представлять ей, как играют на музыке, и при этом делает рука об руку и приговаривает: "А ты, Фроська, пляши и перекидайся, да ты ще будешь, будешь у мене играть на музыки и на дудки". Живущие в келии старца, бывало, посмеются над ним, не понимая, что означает эта шутка, но после все объяснилось и не прошло даром.
Когда эта Фроська выросла, то родители отдали ее замуж и притом неудачно. Муж ее оказался страшный гуляка и неспокойного характера, так что часто бил ее, почему она и убежала от него к родителям и к нему .больше не являлась. Он же, потеряв надежду на ее возвращение, с отчаяния застрелился. Ефросиния, же, овдовев, поступила на сцену и, по обычаю артисток, пела, танцевала, на музыке и на дудке играла и провела на сцене всю свою жизнь; так исполнились "на ней слова старца и его шутка.
Одна Таганрогская старожилка рассказывала, что пришел как-то к старцу Павлу один таганрогский рыбак и просил его благословения идти в св. горы. Старец и говорит ему: "Та Бог благословыть тобы итты, а тилько смотры шоб було случаем тебе коньским обидьем не убыло". Рыбак ушел от старца в недоумении. И что же случилось? В скором времени он, по обычаю своего занятия, сидел на берегу под обрывом, перебирал свои сети, а на верху обрыва, на самой круче, человек подмазывал дроги, и вдруг с его рук неожиданно сорвалось колесо и мгновенно покатилось под откос и так сильно ударило этого рыбака в спину, что он тут же вскоре и умер; так сбылись слова старца.

Старец Павел имел щедродательную десницу, которая и до смерти его не оскудевала: всю жизнь свою он полагал на то, чтобы Богу служить молитвою и милость творить всякому человеку. Не забывал он своею милостью и заключенных в тюрьме и часто посылал им пищу: печеный хлеб, борщ, суп и другое из сьедомого; все это послушницы носили, бывало, на коромысле в больших горшках в тюрьму Тюрьма помещалась в то время на рыбном базаре в Таганроге. Один Николаевский солдат Кузьма (фамилия неизвестна), который в то время состоял в тюрьме надзирателем, рассказывал, сколько милости творил старец заключенным. Ни один острожник не оставался без его заботы. Каждую неделю старец присылал арестантам печеный хлеб – пудами и пуда 2-3 мяса, в особенности, когда какой острожник заболевал или умирал, - тогда забота старца еще более усиливалась, и он обыкновенно приказывал этому надзирателю: "Кузьма, хто заболеет, смотры, прыходь до мене небезприминно".
Так Кузьма и делал, и старец давал ему тогда денег на одежду и гроб для умершего и все, что требовалось на необходимое, и, благодаря заботам старца, ни один арестант при его жизни не был похоронен кое-как, по-казенному, а по христианскому обряду в новых хороших одеждах. Нужно заметить, что в то далекое от нас время и сидевшие в тюрьмах преступники не были окончательно развращены, а имели в душах страх Божий и при наступлении своей смерти часто обращались к старцу Павлу, любовь которого к ним чуяли сердцем, чтобы он помолился за их грехи пред Богом, и при этом делали список своих грехов на бумаге и посылали через надзирателя Кузьму старцу Любвеобильный старец своим участием и любовью успокаивал их загрубелые сердца, нелицемерно вознося свои воздыхания к Всемилостивому Владыке о грехах их и наставляя их, как сподобиться христианской кончины чрез напутствование себя Св. Тайнами Тела и Крови Христовых, и при этом указывал им время кому сейчас велит приобщиться, а кому и отлагал это время, конечно, не без причины, которая ведома была одному лишь старцу. Предвидя же отшествне заключенного брата из сего мира, старец, бывало, говорит Кузьме: "Прийды, Кузьма, до мене", и при этом дает на смерть рубаху, чулки, башмаки, покрывало, разрешительную молитву, венчик, свечей, ладану и масла, - все это Кузьма или сам брал в мешок, или какая-нибудь послушница старца относила острожникам, для которых старец Павел был тем светильником, чрез который свет Христов светит в душах этих забытых миром и отверженных от общества преступников.
Таганрогский мещанин Стефан Федорович Иващенко близко знал любимого им старца Павла и нередко приходил к нему. Он рассказывал: "Пришел я однажды с женою к старцу Павлу Павловичу, о предсказаниях которого много слышал, и застал его сидящего и державшего в руках много просфор, я поздоровался с ним, а он посадил меня около себя, а жену мою возле меня и спрашивает: "Чого ты прийшов до мене, Степан?" Я ответил: "Пришел я к вам, отче Павло Павлович, чтобы вы дали мне какой-нибудь совет, что делать. У меня все дети умирают, только и знаю я крестить да хоронить", а старец и ответил: "А, ты хочешь детей, а раньше де ты быв? Ты помнишь раньше свой грех? За то тебе Бог и наказав за твою вину и не дае тоби чад радувацця. Я тоби дав бы совет, та ты чоловик бедный, не можешь цего сделать, - молысь Богу, и я буду молыцця, шоб тоби Бог дав чад, а мени четырех Соловецких угодников", и дал мне старец тогда молитву на сохранение дома от всех бед и велел завести ее в рамку под стекло и хранить ее до смерти. По молитве старца Господь явил мне милость и дал мне четырех детей, которые и сейчас живы, но я, не дождавшись, когда будут у меня еще дети, взял себе на воспитание чужого сына и, когда ему исполнилось 20 лет, хотел его женить и, так как никогда никакого важного дела не начинал без благословения старца, предварительно решил испросить его совета. Все делаемое по его совету и словам исполнялось, и я верю, что он был великой жизни старец.
Пред самым браковенчанием посылаю я своего приемыша к батюшке попросить у него для свадьбы денег, а то, думаю, у меня не хватит. Старец, посмотрев ему в глаза, сказал: "Напрасно отец затрудняется просить у меня денег для свадьбы, у него и своих хвате для твоий свадьбы, у тебе свадьба буде без музыки, мать у голови заиграить, як будуть провожать на гору, а там …" Дальше старец продолжал: "Напрасно, Семен, ты задумав женыцця, потому що ую осинь велыкый буде набор солдат", а Семен отвечает: "Батюшка, я не пойду в солдаты – я один у отца" – "А ты думаешь, одыньцив и не беруть? И одыньцив беруть". Семен принес тогда в подарок старцу севрюгу. Принимая ее, старец на прощанье сказал ему: "Ну, Семен, больше не будешь носить до мене ничего", и слово его сбылось, через неделю Семен заболел и умер, и мать провожала его на гору и играла у головы (т.е. голосила), когда его несли на кладбище. Дальше рассказывал этот Иващенко: "Шел я после смерти сына в город к заутрени (жил я от города в 8 верстах) и всю дорогу плакал, отстоял я раннюю обедню и позднюю и пошел навестить старца Павла, как он всегда велел мне приходить к нему обедать. Он и спрашивает: "Чого ты плачешь, Степан?" – "Нет, батюшка, я не плачу – ответил я. – "Не плачешь, тилько речка протекла за тобой, як у город ишов" – и дальше продолжал: "И я б так хотив, женыть сына та взять невистку, а невистка б робыла, а я сыдив та бородку б поглажував. Нет, робы сам". Я и говорю старцу: "Батюшка, дайте мне совет, что мне делать?", а он сказал: "He издь у море по воскресеньям, а то утопнышь". Я в то время занимался рыбною ловлею и ездил с товарищами рыбалить, нередко и в праздники, но я делал это против своей воли и сколько ни пытался уговаривать товарищей в праздники не рыбалить, они и слушать меня не хотели, хотя прибыли от такой работы мы мало получали, даже наоборот – убыток, иногда, бывало, всю неделю проездим и ничего не поймаем Когда же мы исполнили совет старца, то Господь невидимо нам посылал, и мы, бывало, выедем в понедельник позже всех, а приедем раньше всех и заловим рыбы больше, чем другие. После смерти сына старец все давал мне свечи и посылал в кладбищенскую церковь к обедне, и это продолжалось четыре года. После этого и спрашивает у меня старец: "Степан, сколько тоби лет? 60 есть?" –  "Нет батюшка" – "Та я и так бачу, шо нема, а я знаю такого чоловика, долго вин жыв на свити и трудно було ему доживать до смерти, була у него жинка и четверо дитей, жена померла, остався вин з малыми дитьми, а ты чуешь, Степан?" – "Чую, батюшка'". Я догадался, что старец говорит это за меня, а у меня еще и детей нет, все это сказано раньше. С мыслями о своем тяжелом грехе в молодости, о котором намекал мне старец раньше, я очень долго и мучился и решил сам с собою дома идти к старцу Павлу и открыть ему свой грех, но он не допустил меня это делать и раньше сам объяснил его мне. Выхожу я как-то на базар купить кой-чего, смотрю – идет старец Павел, по обыкновению окруженный толпой, я остановился около торговки, как вдруг старец распахивает толпу, приближается ко мне и, став ко мне задом, начинает говорить мои мысли: "Пиду до Павла Павловича, открою ему свой грех, который сильно меня мучает. Да разве Павло Павлович священник? Вот церковь, там священники, которым дана власть вязать и решить грехи – иди и исповедуй свой грех", и тогда старец повернулся ко мне и поздоровался со мной. После смерти приемного сына, по молитве старца, у меня родилось четверо детей, и жена моя в скором времени скончалась, остался я с малыми детьми, как старец раньше предсказал мне, и я долго боролся с мыслями и не знаю, что мне делать – жениться или нет? Я долго колебался и, бывало, как приду к старцу, он и скажет мне. "На шо ты их несешь сюды, ты оставь дома вси мысли". – "Не могу, батюшка, не могу побороть их'". – "Молысь Богу, молысь Царыце Небесной, и я помолюсь за тебе". Много раз приходилось мне быть у старца Павла, и я, хотя и думал о женитьбе, но, когда приходил к нему как-то забывал открывать ему свои думы, но, пришедши домой, опять вспоминал их. Наконец, в одно время старец дал мне вспомнить то, о чем я забывал у него спросить. Однажды после долгой беседы стал я уходить, а батюшка и говорит послушнице Хионии. "Хвиена, дай мени шапку и папку, я пиду провожать Степана". Я и думаю, за что я удостоился такой чести, что старец пойдет меня провожать? Раньше он никогда этого не делал. Вот вышли мы, а он остановил меня словами: "Куда ты спишышь, поговорим". Я остановлюсь, а он мне ничего, затем сказал: "Степан, иды вперед, ты гость, а я хозяин". Только я стану идти, а он опять остановит, и так продолжалось до трех раз, и, когда в третий раз старец остановил меня, тогда я вспомнил, что хотел сказать: "Ах, батюшка, говорю я старцу, дайте мне совет, что делать, трудно мне с детьми, и я не могу с собой справиться". Тогда старец взял меня за руку, возвел глаза на небо и сказал: "Степан! Благослови душе моя Господа и вся внутренняя моя имя святое Его, - и, перекрестив меня, прибавил: "Иды, Степан, с Богом, я молюсь за тебе".
С того времени отошли от меня все помыслы, и стал я весело и спокойно жить и легко с детьми управляться. Еще расскажу, как по молитве праведного старца я во сне увидел свое будущее путешествие по морю, о котором и передать страшно, только со времени этого сна я просил всегда старца Павла, чтобы он умолил Господа избавить меня от такой страсти. Однажды летом до Петрова дня приснилось мне, что крыги (большие куски поломанного льда) должны задушить меня в море, но явилась ко мне Царица Небесная и вытащила меня на берег. Когда я пришел после этого сна, старец и спрашивает меня "Степан, а шо ты бачив во сни пид такый-то день?" – "Видел, батюшка'" – "А то-то шо видел, а каяться не хочешь?" Сон этот оказался вещим. Один раз, помню, под день Меланьи, накануне Нового Года, была сильная штурма в море, лодка наша была затерта льдом и погибла, мы, находясь среди льда на крыгах, не ожидая ниоткуда спасения, совсем уже приготовились к смерти и были в отчаянии. Тогда я обратился с горячею молитвою к Богу и Матери Божией и призывал батюшку старца Павла, чтобы он помолился за нас. И что же? Каким-то чудом нас выкинуло крыгой на берег, и мы, находясь еще недавно в такой страсти, были спасены. Когда же приехали домой, то забыли даже и Бога поблагодарить, но батюшка Павел Павлович напомнил мне прошлое время. Как-то я собрался в город, в церковь, подхожу, а старец Павел стоит уже около церкви и ожидает меня. Когда я подошел к нему и еще не поздоровался, а он и говорит мне: "А шо напомныла (т. е. Царица Небесная)"? Ну, так иды в греческую церковь и отслужи молебен, шо тебе спасла Царица Небесная".

К старцу Павлу ходил еще один Таганрогский кузнец Федор Абрамович Куликов, жил он за городом возле кладбища и очень часто посещал старца Павла. Днем, бывало, кует, а ночью часов в десять приходит к старцу который все заставлял его читать посетителям и живущим у него послушницам книгу, называемую "Пролог". После чтения все становились на молитву, и только немного времени уделяли сну, так как старец Павел, обыкновенно проводивший ночи в молитве и бдении ради Господа, никому не давал спать и, когда был уже престарелым старцем и не мог класть поклонов, то творил молитву, или стоя, опершись на свою палочку, или сидя на своей скамейке, которая служила ему вместе и ложем. Своим старческим голосом он вслух припевал припевы "Пресвятая Богородице, спаси нас! Святые Архангелы и Ангелы, молите Бога о нас!" А также вспоминал и многих угодников, особенно Северной страны, к которым он в молодости много раз странствовал на поклонение, ко всем им обращался с горячею любовию и усердием, чтобы они своими святыми молитвами молились за нас, грешных.
Передавал этот Федор Абрамович Куликов: "Старец всегда строго приказывал мне, чтобы я приходил к нему на ночь и, когда приходил, то обязательно должен был творить молитву Иисусову около дверей келии, что я всегда исполнял. И вот однажды старец Павел, желая испытать мое смирение, по своей старческой мудрости придумал вот что: пришел я к нему в один день очень поздно и, по обычаю около дверей его келии громким голосом сотворил Иисусову молитву, а старец вместо обычного "Аминь" из келии отвечает мне, да еще протяжным голосом "Сукин сын". Смутившись таким ответом, я еще раз повторил молитву Иисусову и опять услышал от старца тот же ответ, и сколько я ни стоял под окном келии, он, испытуя меня, не пустил к себе, и я принужден был обратно идти домой, скорбя о том, что старец не пустил меня к себе и так меня назвал. Наутро приходит ко мне послушница старца Хиония и говорит: "Батюшка прислал меня к вам узнать, чего вы не пришли к нему ночевать", на что я ответил, что приходил, но батюшка все знает, также знает, за что он не пустил меня, потому что я не достоин был того. Когда в следующий раз я пришел к старцу, то он похвалил меня за терпение и смирение.
Еще рассказывал Федор Абрамович уже после смерти старца Павла, лет через двадцать пять, каким даром прозорливости был наделен старец и как он провидел, "сколько я буду жить на свете". Еще при жизни старца Павла, когда я был в молодых летах, была в Таганроге сильная холера, людей несли и везли на кладбище, что называется, как снопы с поля, и хоронили в одной могиле по несколько человек. Так как моя кузня находилась по дороге к кладбищу, то каждый день я видел это печальное зрелище, но сердце мое было как бы окаменелое, и я нисколько не думал о смерти, но вот, когда умерла близко знакомая мне женщина, то сердце мое содрогнулось, и я подумал в себе: "Неужели ты, Федор, застраховал себя от смерти, что так беспечно относишься к смерти даже своих близких и не думаешь о том, что Господь может и тебя поразить столь же неожиданною и наглою смертью?" И при этих мыслях я взволновался и опечалился, и едва дождался вечера, чтобы пойти к старцу Павлу и спросить его о своей участи, останусь ли я жив или умру? Прихожу я к старцу и, по обычаю, сотворил молитву Иисусову, меня впустили в ту комнату, где старец принимал людей, сижу я и ожидаю, пока старец позовет меня в свою келию. Старец в это время беседовал с пришедшими к нему людьми. И вот я слышу, как он, обращаясь к ним громким голосом и протяжно, как бы твердя что-то, начинает произносить: "Мени надо говорить с Федором Абрамовичем о чем-то много-много после Пасхи". А нужно заметить, что холера была тогда в сентябре месяце, пред праздником Покрова Пресвятой Богородицы. Я, когда услышал эти слова старца, очень обрадовался, что буду еще жить и после Пасхи, успокоился и не стал спрашивать блаженного старца о своей смерти. И слово старческое сбылось на мне, воистину, как он сказал "Много-много еще надо говорить после Пасхи о чем-то", в этих словах, я думаю, старец предсказывал мне много лет жизни, что и исполнилось. Много Пасох пришлось мне еще встречать и проводить". После смерти старца жил Федор Абрамович еще больше тридцати лет и скончался в 1909 году.

Получив от Бога дар прозорливости, старец в своих наставлениях давал людям много полезных советов и указаний, слушая которые люди получали себе пользу и, наоборот, неисполнение которых приносило вред и даже несчастье пренебрегавшим советами старца. Так, один Таганрогский купец и почетный гражданин Иван Герасимович Патычкин, знавший старца Павла, пришел однажды к нему со своим сыном Василием испросить совета касательно торговли. По благословению старца их впустили в его келию. Патычкин, обращаясь к старцу, говорит ему: "Павел Павлович, благословите с сыном магазин открыть, по бакалейной части", а старец так ответил ему: "Угу, рано ще! надо подождать". Неудовлетворенный ответом старца, Патычкин сказал: "Батюшка, что же нам ждать еще, сын мой хочет заняться делом", но старец ничего ему больше не сказал, и они, не послушав его слов, открыли в скором времени магазин, и в первое время так бойко торговали, что выручали в день по 1000 и больше рублей, что, конечно, дало им надежду на хороший оборот дела, но скоро обстоятельства изменились, и дело приняло оборот к худшему. По своей неопытности в торговле и неумению вести дело они скоро проторговались и через 8 месяцев дошли уже до того, что у них не было ни денег, ни товару. Так исполнились в их жизни слова старца Павла, что: "ще рано начинать", - нужно было сначала поучиться, как торговать, а тогда бы и за дело приниматься. И не с одним Патычкнным это случилось: многие, кто спрашивали совета старца и не исполняли его, теряли много своего имущества; слушающие же его наставления никогда не ошибались в своих предприятиях.

Интересен рассказ одного посетителя старца по имени Николай, как он однажды был у него. Николай был человек верующий и нравственно не испорченный. Ехал он на рыбные промыслы в Таганрог на пароходе. Когда пароход подходил к Елизаветовской станице на Дону, то показалась церковь, головы пассажиров моментально обнажились, и народ стал креститься. Когда все понадевали уже свои головные уборы, один он все еще продолжал креститься и кланяться удаляющемуся храму, - "Разве Богу надо, чтобы ты рукой кресты на себя клал? – заметил ему сидевший на своем сундучке пожилой и сумрачный пассажир. – Крест надо на сердце иметь". Николай как-то сконфузился и опешил: он никак не думал, что кто-нибудь на него обращает внимание. "А разве тут что-нибудь дурное?" – спросил он робко. – "Да не дурное, а ни к чему", - продолжал угрюмо сосед. "Как я во время молитвы начинаю думать о другом да перекрещусь, так моя душа снова на молитву становится", - защищался Николай. – "А это от того, что тем молитвам тебя попы учили, а ты и мелешь их как мельница". – "Да ты чаво-то пристал к пареньку? – вмешалась тут одна женщина-пассажирка, - он молился Богу, тебя не трогает, стало быть, его душа требует и молитвы и креста, а ты, видно, молокан, попов не признаешь, ну и кат тебя дери..." – "А вы-то думаете, что попы вас на веревочке в рай втянут, сам должен добиваться". – "Спасибо вам, тетенька, что заступились, - обратился Николай к женщине, - но только не надо обижать доброго человека, он может меня правде научить. Я вот работаю на рыбных тонях, хорошо дело знаю, хорошо зарабатываю, но мне истинной правды Божией хочется. Зовут меня Николаем, я и к своему Николаю Угоднику обращаюсь, чтобы он мне путь указал".
Этот разговор внимательно слушал лежавший на палубе казак. Ему, как видно, хотелось вмешаться в разговор. Наконец он решился: "Послушай, Николай, - забасил старый казак, - коли ты ищешь Бога, так не должен обращаться к тем, кто его потерял, а к тем, кто Его сохранил; ведь молокан был прежде православный, да потерял веру и бродит, отыскивая другую. Что же ты у бродяги про дорогу спрашиваешь?" Был ли человек с отрицательным образом мыслей молокан или нет, неизвестно, - но он запротестовал против такой характеристики. Однако казак повелительным жестом руки его остановил и, обращаясь к Николаю, сказал: "Ты куда, сынок, направляешься?" – "В Таганрог, на рыбные промыслы Хорвата". – "Ну так вот тебе мой совет: поищи в Таганроге возле рыбного базара благочестивого старца Павла Павловича, там тебе покажут, где он живет, да и побеседуй с ним; правда, тот крепок и силен в вере отцов и дедов наших, ведь не со вчерашнего дня наша православная вера стоит, чтобы менять ее, как зипун какой, поумней нас, чай, люди были и веровали. А этих, сынок, не слушай!" – Старый казак презрительно махнул рукой, повернулся на другой бок и замолчал. Пароход входил в море уже сумерком, вечер был чудный, тихий, но несколько свежий; на небе начали зажигаться звезды; палубная публика, тепло укутавшись, спала; пароход, взбивая пену колесами, перерезывал море, направляясь к Таганрогу. Николай, облокотившись о борт парохода, глядел то на небо, то на море, в котором отражался небесный купол с его звездами, его тайна, а вдали где-то мерцали огоньки Таганрога. "Что там мне скажет благочестивый старец? Уж я его отыщу, ведь недаром же о нем говорят по всей округе" – взор Николая выражал религиозный восторг. "Боже! Боже! – шептал он и все это море, и все это небо, и ясные звездочки, - все оно у Тебя по мановению руки Твоей!"
Пароход пришел в Таганрог ночью, а наутро по звону колокола Николай направился в близстоящую около гавани церковь Св. Троицы. Служил почтенный старик-священник; очень Николаю понравилась его служба, он усердно молился; из церкви он направился на старый базар, напился чаю в трактире "Эллада", оставил там свои вещи и пошел искать благочестивого старца Павла Павловича. Поиски были недолги, - скромное жилище Павла Павловича скоро указали Николаю, и в сильном смущении и волнении он низко поклонился старцу Лицо последнего было строго, глаза выражали ум и проникновение в сердце человека, но в то же время какая-то притягательная сила от него исходила и располагала в его пользу.
"Что тебе, добрый человек, от меня нужно?" – спросил он Николая, показывая ему рукою на стул. – "Слышал о вас, Павел Павлович, что людей колеблющихся укрепляете, вот я и пришел к Вам". – "А давно ты в Таганроге?" "Да вот только с парохода, зашел в церковь, что над морем, помолился да оставил вещи в гостинице и пришел к вам, простите ради Христа, что побеспокоил". – "Ну, что за беспокойство, я рад с тобой побеседовать. Но если и помогу, то, поверь, не своими слабыми силами. Ну, что же ты видел в церкви, кто и как там служил?" – "Почтенный старик-священник дивно служил, незаметно, как обедня прошла"
- "Ну, вот слышишь звон, это в другой церкви звонят, пойди помолись, а потом захвати свои вещи и приходи ко мне, поживи у меня денька два, мы друг друга лучше поймем".
Николай поблагодарил Павла Павловича и пошел в указанную церковь; часа через полтора он возвратился со своими пожитками; день был будничный, и у Павла Павловича было немного народа. "Ну, садись, Николай, да расскажи, что ты видел. Понравилась ли тебе служба этого храма?" – Николай мялся, пытался было что-то говорить и не решался. – "Да ты выкладывай душу свою правдиво, все что умышленно не докажешь, это значит солжешь". – "Видел я вещи невиданные, и что все это значит, я не понимаю. Обедня шла, как подобает в православном храме, чинно и благоговейно, да и как быть иначе, когда служили ее не люди, а ангелы небесные, - а священнослужители были привязаны веревками и тут же были, но бездействовали".
Павел Павлович слушал молодого человека со вниманием, лицо его радостно светилось, а глаза ласково смотрели на рассказчика. "Но что удивительно, - продолжал Николай, - это то, что никто тому не удивлялся, точно этого не замечали". Старец взял за руку Николая и с выражением ласки в лице сказал: "У тебя доброе сердце и искренняя вера в Бога, а потому ты смотришь не только глазами, что у всех глазами зовется, но и внутренним духовным оком видишь, чего другие не видят и не разумеют. От Христа и до века веков будет держаться Православие и обедня православная будет совершаться, но найдутся ли всегда и везде пастыри, достойные для этого великого, хотя и каждодневного дела? Горе наше в том, что не всегда и не везде; но Бог поругаем не бывает, и недостойный пастырь не должен совершать Евхаристию; поэтому в таких случаях ангелы небесные служат литургию, а пастыри бездействуют, но, дабы не унижать пастырский сан, Господу угодно сделать так, что не все миряне видят тайну сию, а только те, для духовного ока которых вследствие веры их открыто непостижимое для обыкновенных чувств человека. В церкви Св. Михаила (Св. Троицы), что над морем, ты видел почтенного пастыря о. Василия Бандакова, проповеди которого веру и страх Божий вселяют в сердце человека. О-о! Если бы читали люди образованные его проповеди, так много нашли бы они там для себя поучительного. Но – увы! – это не для нас, - говорят они, - это для простого народа, - отвергают то, чего не знают и знать не хотят. Этот праведный пастырь приступает к литургии с благоговением, и Господь допускает его. То, что ты рассказал мне, показывает, что душа твоя светла и чиста, не замарай же ее дурными делами и сомнением, а когда оно станет подкрадываться к тебе, - молись! Молись крепко и настойчиво. Скверное чувство станет тебе подсказывать, что эта молитва не искренняя, что полна сомнений, а ты все-таки молись; сделаешь что дурное, не падай духом и молись, чтобы больше не делать; еще сделаешь – опять молись, ведь кто же тебе в этом помочь может? Какой человек? Никто, как Бог, и ты Ему молись, молись и всегда молись. У него и правда вечная и сила несокрушимая!
Полюбил я тебя очень, - продолжал старец, положив свою левую руку на плечо молодого человека, - так бы и не расстался, но ты иди и занимайся своим честным трудом, никогда и ни с кем не вступай в споры о религии, для этого есть учителя веры, "а вы не делайте себя учителями", говорится в Евангелии".
Молодой человек припал к груди старца и плакал. Павел Павлович нежно поцеловал Николая в лоб, благословил его отцовским благословением и сказал: "Иди, будь добрым ревнителем Православия! От Апостолов и доныне Церковь сия стоит и, несмотря на слабости и пастырей и паствы, она свята и, кроме как в ней, нигде нет истины". (Журнал "Призыв", 1910, № 9).

Одна послушница старца, именем Улиания, долгое время жила у старца. Это была девушка хорошего и доброго характера и честная на руки; она прислуживала старцу в то время, когда он принимал посетителей, и когда, по своему обычаю, раздавал людям хлеб, ладан, лимоны и проч., то Улиания подавала все это в руки старцу, а старец – народу. Эта девушка рассказывала о прозорливости старца следующее. В одно время просится она у старца: "Пустите меня, батюшка, пока вы еще живы, я схожу в Киев, а то, как вы умрете, то я нигде не буду", а он ей и говорит: "А лыхо твоему батькови, дурна дивчина, як я помру, тогда ще лучше буде, ще будешь, дивчина, всюду и будешь чуты, як будуть и гудыть и дудыть и на пружинах будешь издыть, та ще и Царя побачишь, а теперь живы у мене, та служи Царыци Небесной Божией Матери да мени, а тоди де будешь, то и поминай Павла". Все предсказанное старцем сбылось в жизни этой Улиании. Когда старец умер, то баронесса Таубе, муж которой служил в Таганроге начальником, купила эту келию и очень часто посещала ее; эту самую послушницу Улианию баронесса очень полюбила и брала ее везде с собой; между прочим, она ездила с баронессой в святые горы, и пришлось ей ехать, простой девушке, в первый раз по железной дороге, да еще в первом классе, а в первом классе, известно, какая обстановка, и вот, когда села она на эту пружинную мебель, то вздрогнула и вспомнила слова дорогого старца, что он ей говорил. Лет через восемь после этого баронесса Таубе уехала жить в г. Гатчину по случаю перевода туда ее мужа. Она взяла с собой туда и Улианию, а в Гатчине находится царский дворец, где Улиании и пришлось увидеть самого батюшку Царя, и тут ей опять вспомнились слова дорогого для нее старца. С баронессой ей пришлось столько повидать и побывать там, где ей и не воображалось: была она и за границей, в   г. Везенберге, побывала два раза и в Суре, на родине досточтимого батюшки о. Иоанна Кронштадтского во время его путешествия туда; одним словом, все исполнилось в точности, что предсказал ей старец Павел, исполнилось не сразу, а в продолжение нескольких лет. Рассказывала эта Улиания, что однажды сидела она по обыкновению в келии старца Павла, и вдруг лицо старца просияло и сделалось как бы молодое от ужаса и неожиданности она вскрикнула. "Ах, Боже мой!" Старец же, чтобы скрыть происшедшее с ним, прогнал Улианию из келии, он чувствовал на себе благодать Божию и, чтобы девица его не восхвалила, так поступил с нею.

Много открывал Господь старцу Павлу будущего в людях. Как-то подзывает он одну из своих послушниц, по имени Пелагея, и говорит ей как бы о ком-то другом: "А Палажка буде связана, ну не вбыоть, ты чуешь, Палага?" Она ответила "Слышу, батюшка'" Что же случилось с ней? Одни Таганрогские господа выехали на время из города и оставили дома кухарку, которая, боясь одна оставаться в доме, пригласила к себе эту послушницу Пелагею ночевать. Узнав об отъезде хозяев, злонамеренные люди захотели поживиться чужим добром и ночью забрались в дом, где Пелагея с кухаркой были одни. Злоумышленники стали связывать их спящих, когда же кухарка проснулась и стала кричать о помощи, то разбойники стали ее душить и избивать, Пелагея же, от страха притаив дыхание, лежала спокойно, и ей они не причинили никакого вреда, кроме того, что она пережила много страху, ужаса о своей участи и болезни. Когда же разбойники ушли, то она развязалась и пошла оповестить о своем несчастии, поражаясь при рассказе батюшкиными словами, которые он незадолго пред этим сказал ей, что "Палажка буде связана, но ее не убьют".

В одно время пришла к старцу Павлу одна знакомая ему молодая дама Любовь Феодоровна, которая недавно вышла замуж за старика, ее вынянчившего. Он имел свечной завод и собственный дом, имел он большие деньги, но жил одиноко холостяком, наконец, проживши молодые годы, под старость задумал жениться. Нашлась невеста в лице вышеупомянутой дамы Л.Ф., которая и пошла за него ради его большого богатства, но любить его не любила, в душе даже имела желание, чтоб старик умер, а ей пойти замуж за молодого человека. В одно время муж ее заболел, пришла она к старцу Павлу и говорит ему: "Батюшка, помолитесь за моего мужа Ванечку, он очень больной" Старец Павел, видя ее притворную просьбу, стал петь ей следующую песню "Ой, умры, умры, старый пан, а я пиду за молодого, як умер старый пан, а вона пишла за молодого, як начав молодый пан давать ей много ран, тоди вона пришла на могылу до старого пана, та и голосыть громким голосом (старец вдруг поднял вверх голос) ой, устань, устань, старый пан, та подывысь моих ран, що наробыв мени молодый пан". Когда старец окончил эту песню, то Любовь Федоровна рассмеялась и спрашивает у послушниц: "Что это Павел Павлович пел?". Те ответили, что эта песня относится к ней, и пошла она от старца Павла. Через несколько времени после этого муж ее старик умер и все свое большое богатство отказал своей молодой супруге, которую он очень любил. Получивши большое состояние, молодая вдова в скором времени вышла замуж за молодого человека, который ради денег женился на ней, а любил ее притворно, и лестью добился от нее того, что она все свои имения переписала на его имя. После этого и обнаружилась вся его хитрость и вероломство. Он не стал скрывать от нее своих чувств, всячески издевался над ней и в одно время хотел даже покончить с ней, выбрав удобное время. Как-то на Рождественских праздниках он, сверх обыкновения, показал вид своего к ней расположения, и даже предложил ей поехать покататься на козырьках по морю. Не подозревая с его стороны злого умысла и хитрости, она согласилась, и поехали они вдвоем кататься. Катаясь по замерзшему морю в разных направлениях, он подвез ее к одной ополонке и, поворачивая лошадь, как бы нечаянно, толкнул ее с козырьков так сильно, что она чуть не попала в эту ополонку. Он хотел утопить ее, но это ему не удалось, потому что вблизи ехали случайно рыбаки и помешали ему привести свое намерение в исполнение. Избавившись каким-то чудом от угрожавшей ей, видимо, смерти, побежала она тогда на могилу своего старого мужа и точно такую же скорбную песню пела, какую раньше ей пропел старец Павел. Через какое-то время такой неудачной своей жизни она вовсе разошлась со своим молодым мужем, взявши формальный развод.

В другое время пришла к старцу Павлу тоже барыня, только незнакомая ему. Старец не принимал ее. Она усиленно стала просить послушниц, чтобы они пустили ее в келию и доложили о ней старцу. Старец даже вышел из терпения, никак он не хотел ее принять, но, по усиленной просьбе послушниц, велел ее впустить в свою приемную, а сам, накрывшись большой простыней и взявши в руки свою палку, вышел недовольный и с раздраженным сердцем сердитым голосом сказал: "Здорово, барыня, чого тоби треба от мене?" Она начала высказывать старцу свое положение: "Павло Павлович, помолитесь, муж мой нехорошо живет со мною, знает чужих жен", а старец, вместо того, чтобы пожалеть ее, сильно накричал на нее, говоря: "О! А ты хорошо!" И при этом назвал ее нехорошим словом, повернулся и ушел в свою келию, не сказав ей больше ни слова. Все, бывшие в келии, удивились такому поступку старца и говорили, что женщина пришла к нему с таким горем, а он, вместо утешения, так обругал ее. В скором времени дело объяснилось: узнали, что и сама она жила так, как и ее муж.

Одна девица из села Платова, именем Татьяна, рассказывала. Однажды приехала мать этой Татьяны к старцу Павлу еще до рождения дочери, и он дал ей икону и сказал: "На тоби, бабо, цю икону, у тебя така буде дытына, що буде, дивлясь на цю икону без книжкы наизусть читать акафисты и псалтырь". И, действительно, слово старца исполнилось: родившись вскоре после этих слов Татьяна, когда подросла, то самоучкой выучилась грамоте, и Господь дал ей такую память, что чуть не весь Псалтирь и Евангелие знала наизусть, а также и многие акафисты знала и читала их наизусть. Этой Татьяны отец был человек большого роста и при хорошем здоровье, а мать, наоборот, была женщина болезненная. В одно время приезжает она к старцу за наставлением, и старец дает ей большой крест и иерусалимское покрывало со словами: "На тоби, бабо, оцей крест и покрывало, та дасы свому мужу у рукы, а покрывалом укрыишь". В скором времени муж ее скоропостижно скончался, и она дала ему тот крест в руки и накрыла его тем покрывалом, что дал старец Павел. Надумав ехать к старцу как-то в другой раз, она назначила ему дать от своего усердия три рубля, думая про себя: "Дам батюшке эти деньги, куда хочет, пусть туда и определяет". Когда же она приехала в Таганрог, то ей по вражьему искушению, пришла в голову такая мысль: зачем батюшке деньги, и она хотела было оставить свое намерение, но только что она вошла в келию, как старец, встречая ее, сказал: "На шо, баба, мои грошы утаила? Назначенное мени отдай". Поразившись такой прозорливости старца, она от страха затрепетала и отдала деньги, попросив у старца прощение. Был у этой женщины один сын, по имени Яков; привезла она его однажды к Павлу, когда мальчику было десять лет, спросить у старца, какой он будет, когда вырастет. Вышедши к мальчику, старец оперся на свою палку рукой и, покачивая головою, смотря на него, сказал: "Яков, Яков, шо с тебе буде, я и сам знаю, шо с тебе буде?" Этот самый Яков, чем больше подрастал, становился все больше непочтительным к своим родителям, а когда его женили, то он стал вести себя еще хуже, жену сильно бил, прибивал мать до смерти и был горький пьяница. Все родительское состояние пропил и прогулял, работать никак не хотел и, доживши до сорока лет, сам на себя наложил руки. Так сбылось над ним старческое слово. И не раз старец говорил этой женщине наперед много такого, что впоследствии в свое время сбывалось.

В один год зима стояла очень теплая, грязная и дождливая, дороги в Таганроге были плохие, а чрез это и заработки у простых людей были очень скудные. Бедные люди испытывали крайнюю нужду, лишенные куска хлеба и самого необходимого, и сильно горевали. Вот одна из послушниц старца, по имени Мария Величкова, и говорит старцу: "Вот, батюшка, людям бедным горе, многие сидят без куска хлеба", а старец ей и говорит: "А лыхо твоему батькови, дивчина, ты ж у хозяина иж хлиб, так и иж во славу Божию, а за людей Сам Бог промышляв". В тот самый день вечером подзывает старец эту же самую послушницу Марию и дает ей новый глиняный кувшин со словами: "На пиды на двир и ударь его (кувшин) сильно об забор и слухай, як вин буде издить". Она вышла на двор и, хотя ей жаль было разбивать новый кувшин, но она сделала так, как велел ей старец, и так сильно бросила его об забор, что он загудел, так что искры с него посыпались. Входит она в келию, а старец и спрашивает ее: "Ну, дивчина, як кувшин издив?" Она ответила, а старец прибавил: "Ну, добре, дивчина", и замолчал. Вот прошла полночь, было часа три или четыре ночи, старец Павел громким голосом кричит: "Петро, лыхо твоему батькови, ты все спышь та лежышь, пиды посмотры, яка на двори погода"? Он пошел и, вошедши в келию, говорит с удивлением: "Батюшка, на дворе мороз большой и снег". С того дня, недели за две до праздника Рождества Христова, морозно стало, легла хорошая санная дорога, и люди так заработали к празднику, как раньше никогда не приходилось. Вот и сбылись слова старца, сказанные Марии: "Ты, дивчина, иж хлиб у хозяина, а за людей Сам Господь промышляв".

Один солдатик, окончивший военную службу, пришел за благословением к старцу Павлу о нем доложили послушницы, старец велел впустить его в келию, громким голосом стал кричать на одну из послушниц: "Марья, зовы до мене иеромонаха", а она в шутливом тоне и говорит. "Ну батюшка, какой там иеромонах – простой солдатик пришел". Тогда старец, как бы гневаясь, сказал "А лыхо твоему батькови, шо ты старца учишь?" И сбылись на деле слова его, пошел этот солдатик в монастырь, поселился в Глинскую пустынь, что в Киевской губернии, за свою хорошую жизнь получил там сан иеромонаха, а лет через 25 после смерти старца Павла открыл на Кавказе скит и сам был первым его настоятелем.

Из села Платова много ходило и ездило людей к старцу Павлу, и вот одна старушка, называемая по фамилии Сиротихой, очень любила и уважала старца, так что ничего не жалела для него и готова была отдать старцу все свое имущество. В одно время заявилась в село Платове какая-то мошенница, пришла к этой старушке и говорит ей: "Вот меня прислал к тебе батюшка Павел Павлович, чтобы ты дала ему пару волов, так как они ему очень нужны". Не подозревая в ее словах обмана, та с великою радостью пошла в сарай, отвязала пару волов, которые были у нее чуть не единственные, и отдала их той обманщице, радуясь тому, что старец принял от нее жертву и еще тому случаю, что ее старика не было в то время дома. Приезжает старик домой, а старуха притворно с плачем говорит ему, что у них пропали волы. Старик от горя не знал, что и делать, и в великой скорби за тех быков и говорит старухе: "Давай поедем к батюшке в Таганрог, может, он нам скажет, где быки?" Старуха же в полной надежде, что старец их уже получил и воспользовался ими для своей нужды, с охотою согласилась поехать к старцу. Приезжают они к нему и рассказывают ему со слезами про свое горе. Старец Павел провидел, что старуха сама отдала быков и плачет притворно, и как бы ничего не зная, обращаясь к ней, говорит "А лыхо твоему батькови, нехай дид плаче, чого же баба плаче, сама отдала, та еще и плаче". Узнав из рассказа стариков о том, что именем его злоупотребляют люди недобросовестные и разные проходимцы, старец Павел для предупреждения своих почитателей послал тогда одного из своих послушников по окрестным деревням и селениям заявить, что он никогда ни от кого не просил и не просит никаких быков, ни лошадей, ничего другого, довольствуясь всегда тем, что ему благотворители приносят в келию. Этим предупреждением он старался предотвратить большое зло, именно обирательство простых доверчивых людей разными шарлатанами, пользующимися простотою их веры к старцу и к его словам.

Из села Покровского один старик, лет шестидесяти, рассказывал про старца Павла следующее. Когда я был еще мальчиком, то однажды сильно заболел, так что не было надежды на мое выздоровление. Родители мои сильно за мной плакали. В то самое время через наше село проходил, отправляясь в Соловецкий монастырь на поклонение св. угодникам старец Павел и зашел к моим родителям на отдых. Родители мои поведали ему о своем горе, что сын их помирает. Подошедши к моей постели, любвеобильный старец стал утешать их да и говорит моей матери: "О, бабо, не журысь, и не плачь, Бог даст, буде здоров, та ще и сын тоби буде хороший", - и старец ушел от нас. С того дня я почувствовал себя лучше и стал поправляться, в скором времени я совсем выздоровел и действительно был добрым сыном своих родителей, так что мать моя души во мне не чаяла и никак не могла на меня наглядеться и нарадоваться. Дождались родители и моей женитьбы, и я их кормил до старости и похоронил честно по-христиански, и сам по милости Божией живу на белом свете вот уже 60 лет и часто вспоминаю великого старца Павла, по молитвам которого, я верю, Господь мне дал здоровье и жизнь".

Много здесь приведено лиц, в жизни которых так или иначе исполнилось сказанное блаженным старцем, но этим, конечно, не исчерпывается все, касающееся прозорливости старца. Несравненно больше было случаев, в которых он проявил предвидение будущего, но случаи эти остались, к сожалению, не открытыми, тем не менее, и приведенного достаточно, чтобы видеть, как Господь прославил Своего избранника.

Старец Павел восходил от силы в силу в своей духовной жизни, и эта жизнь стала все более и более заметна для окружающих. Она была тем светильником, о котором говорит Господь в Своем Евангелии: "Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваши добрые дела и прославят Отца вашего Небесного". Исполненная подвигов и добрых дел жизнь старца привлекала к себе людей, истомленных в борьбе с грехами, и облегчала их тяжелое греховное бремя. Народ, посещавший старца, сердцем чувствовал, что не обыкновенный был старец Павел, а истинный раб Божий, исполненный благодати и силы Божией. Он (народ) и искал именно этой силы, помощи Божией у старца, и не напрасно много душ, скорбящих и озлобленных, милости Божией и помощи требующих, получали чрез старца утешение и успокоение.
Любвеобильный старец Павел всех принимал, всем давал наставления, как жить и душу свою спасать. Свою любовь к людям он обещал являть и после своей смерти. Он не раз говорил своим послушницам: "Як я умру, а до вас люды будуть ходить, то вы их водите до моей могилы, и воны будуть говорить: здравствуйте, батюшка, - а я буду им отвечать: здравствуйте, мои добрые люди".
Когда он говорил эти слова, то одна из послушниц, его Мария засмеялась и сказала: "Да, батюшка, как закидают вас землей, то вы и не отзоветесь", а он с грустью и говорит ей: "О, дурна дивчина, а ще у мене живешь!" И сбылось слово его.

Старец умер, но могила его осталась незабвенной его послушницами и добрыми людьми. Много людей ежедневно посещают ее и в этом посещении находят себе благодатное утешение, как бы от самого старца. Да, слова его исполнились, он отзывается к людям верующим, отзывается не телесным голосом, а своею благодатною помощью и молитвою за людей пред Престолом Божиим.
Своею высокою жизнью подвижническою старец Павел стяжал себе у Бога дар молитвенной помощи, проявленной им в отношении людей несчастных и бедствующих. Так, одна благодетельница старца, некая Матрена, таганрогская мещанка, свидетельствовала: пришла она к старцу со своим мужем за советом, чем и как излечиться ей от своей долговременной и мучительной болезни ног (ревматизма). Из-за сильной боли она почти не могла ходить без посторонней помощи, так что сама едва могла перейти через улицу. Старец и говорит ей: "Матрена, собирайся-ка ты в Киев и в Почаев". Она подумала про себя смеется батюшка, и сказала ему: "Батюшка, я не могу через дорогу перейти, как же я в Киев пойду?" Но старец твердо и настойчиво ей ответил: "Пидышь!" и велел ей собираться в дорогу. "Когда мы уже собрались в путь, - рассказывала она, - то старец сам надел на меня сумку, подвязал поясом, дал мне в руки палку, перекрестил, и я, к своему удивлению, пошла из его келии бодро, почувствовала себя здоровою и, несмотря на далекий путь в Киев, шла всю дорогу пешком и благополучно воротилась обратно. Я верю, что Господь послал мне исцеление чрез молитву за меня старца Павла.
Из села Александровка одна женщина, по имени Пелагея, очень страдала сильными припадками, кричала разными голосами и бегала в исступлении по селу, лишенная ума. Муж ее Феодор не раз бывал у старца Павла; он решил повезти жену в Таганрог к старцу, говоря: "Что еще батюшка скажет, чем и как лечить ее?" У него не хватало уже терпения и сил возить ее по разным лекарям и бабкам, и главное, сколько ни лечил он ее, она не получала никакой пользы. Привозит он ее к старцу Павлу; их впустили в приемную, где старец принимал посетителей. И вот, когда старец вышел к ним и Феодор поведал ему свое горе, прося его св. молитв и совета, чем лечить больную, старец вдруг обратился к больной и начал сильно кричать на нее: "Выгоните оцю дуру до хозяина, нехай вин ии зориже". И выгнал ее из своей келии. Она вышла, заливаясь горькими слезами, подошла к скирде сена, которое стояло во дворе (сено это было хозяина дома, у которого жил старец), легла под ним и безутешно плакала, что батюшка, вместо помощи, прогнал ее от себя. Так старец и не позвал ее больше в келию, и она вместе с мужем, погоревавши и вдоволь наплакавшись, отправилась домой в свое село, верст за 50 от Таганрога. Но слезы ее, по молитвам старца, обратились ей в радость; еще не доезжая до дому, дорогою она почувствовала в себе перемену: ей стало хорошо, как будто какая тягота с нее спала. С того времени припадки ее стали уничтожаться, и она, получив облегчение от своего недуга, с великим усердием и радостью пришла поблагодарить старца за его св. молитвы. Преподав ей наставление, старец послал ее в странствие в г. Мариуполь к чудотворной Смоленской иконе Божией Матери; она сходила туда и с того времени получила полное выздоровление от своей болезни. После этого Пелагея часто посещала своего благодетеля старца Павла и всем рассказывала, что "по молитвам праведного старца получила от Господа исцеление".

В одно время у старца Павла было много посетителей и между ними был один человек из Петрушиной, именем Стефан. В то самое время приехали из Иерусалима два поклонника, и о них доложили старцу Павлу, что они желают видеть его лично. Он велел впустить их в кухню и посылает к ним этого Стефана: "Пиды, Степан, та опросы у тих странныков, шо воны на Черном мори бачилы, та нехай кажут правду". Стефан вышел к ним и говорит: "Батюшка спрашивает вас, что вы видели на Черном море, да говорите правду". Они содрогнулись от старцевой прозорливости и открыли ему всю истину. "Когда мы ехали по Черному морю, - рассказывали те странники, - была сильная буря и шторм, пароход качало из стороны в сторону, так что волны переливались через него, и мы были в большой опасности и приходили в отчаяние. Не надеясь на человеческие усилия помочь беде, мы обратились тогда к молитве и призывали имя старца Павла, чтобы он своими молитвами исходатайствовал нам у Бога помощь и спасение. И вдруг, о чудо. Увидели мы старца, прошедшего по пароходу в белой одежде, подобной снегу, подвязанного поясом, с палкою в руках, и он стал невидим, после чего буря начала стихать, и скоро сделалась на море тишина, и мы благополучно доехали до пристани и теперь заехали поблагодарить его, великого молитвенника за бедствующих людей". Когда Стефан вошел в келию и передал старцу этот их рассказ, который слышали все посетители, тогда старец призвал этих странников и просил их и всех слышавших никому не рассказывать об этом событии. "Пока я не помру – говорил старец, - а як помру, то хоть и всем рассказувайте".
Во всех приведенных случаях мы видели, как действенна была молитвенная помощь старца Павла в отношении людей страждущих при его жизни, но и по смерти сильна его молитва для верующих, по свидетельству людей, испытавших на себе благодатную силу этой молитвы праведника.

Прошло после смерти старца Павла лет восемь, одна девица, по имени Татьяна, жившая в келии старца в качестве послушницы, однажды зимою пошла без благословения на море принести воды. Придя к ополони, она стала набирать из нее воду, и вдруг ведро (вероятно, от сильного холода рука ее окоченела) сорвалось с ее руки и скрылось под водой. Испугавшись случившегося, она не знала, что делать и как ворочаться в келию с одним ведром, тем более, что она нарушила келейное послушание, выйдя без позволения. Она долго употребляла все усилия, чтобы достать ведро, опускала в ополонку руку и коромысло во все стороны, но ничего не получалось, промучившись так долгое время и изрядно намерзшись, она стала молиться Богу, и тут ей пришли на память слова старца Павла, как он говорил одному посетителю. "Як у тебе буде яке горе, хоть на мори, хоть на води, а ты крычы "Павло, ратуй!" – и я буду помогать тебе". Со слезами на глазах, она в отчаянии стала кричать и просить старца. "Батюшка, старец Павел! Ты ж так учил людей просить тебя и обещал им помогать, помоги же и мне, живущей в твоей келии, найти потерянное!", и, осенив себя крестным знамением и сказавши: "Господи, благослови, батюшка дорогой, помоги", она закинула коромысло в воду, и вдруг как бы кто руками накинул ведро на крючок, и она вытащила его из ополонки, радуясь и благодаря Бога и дорогого старца, веря, что именно он помог ей в ее несчастии.

А вот еще примеры помощи, явленные блаженным старцем уже много лет спустя по его кончине. Для большей достоверности описываемых ниже поистине дивных деяний почившего старца предоставим говорить о них лицам, испытавшим на себе эту благодатную помощь.
Смоленской губернии, Гжатского уезда, села Рождественского крестьянка Наталья Ф. Потапенкова, имевшая от роду 40 лет, проживающая в г. Таганроге около тридцати лет, в доме по Старопочтовой ул., № 64, рассказывала, что с 1889 г. от самого замужества страдала она внутренней болью, сопровождавшейся удрученным состоянием души: развратные мысли не давали ей покоя, какая-то невидимая сила заставляла ее ругаться бранными словами, и, несмотря на лечение, она не получала облегчения. Зависела ли ее болезнь от ее слабого организма или от частых родов (у нее было шестнадцать душ детей) – неизвестно, но только болезнь эта не поддавалась лечению и в последние годы все больше усиливалась, брань и ругательства до того ею овладевали, что она, не отдавая себе отчета, кляла и бранила своих детей-малюток, просила им у Бога смерти, иногда же в порыве исступления на нее находили страшные мысли – умертвить ребенка или искалечить его. Неудивительно посему, что дети эти под влиянием материнских проклятий в большинстве долго и не жили и скоро умирали, из шестнадцати душ только трое остались в живых. Выше сказано, что она обращалась к таганрогским докторам, но помощи от них в своей болезни не получала. Как-то однажды купила она у одного развозчика молоко, и, когда опорожняла кувшин, то развозчик и говорит ей: "Скорей, тетка, давай кувшин, а то мне непременно нужно заехать на кладбище". А время было уже позднее. Она спросила его, отчего он так спешит на кладбище, разве есть у него кто там похоронен. Тогда тот развозчик начал ей рассказывать о благочестивом старце Павле Павловиче, как он, когда был жив, говорил ему, как хорошо будет человеку тому, кто будет ходить в его келию, а после его смерти на его могилу. "Вот я стараюсь исполнять его слово и часто посещаю его могилу и чувствую себя в своей жизни хорошо. Смотрю я на тебя и замечаю, что ты больная, вот я и тебе советовал бы сходить на старцеву могилу и в его келию". Женщина эта исполнила совет развозчика и пошла искать келию старца (три дня искала ее), затем пришла на могилу его и со слезами стала просить его св. молитв. Почувствовав некоторое облегчение в своей скорби, она тайно от своего мужа стала часто посещать его могилу, усердно прося старца о выздоровлении. В скором времени брань и дурные помыслы исчезли, внутренняя боль облегчилась, она стала жить спокойно.

У вышеупомянутой женщины Натальи Потапенковой, получившей исцеление у старцевой могилы, была родная сестра Анна, по мужу Сорокина, также проживающая в городе Таганроге, имеющая теперь от роду 47 лет. Получив благодатную помощь от старца, Наталья, по чувству родственной любви, стала молиться и просить старца за свою погибающую от сильного пьянства и разврата сестру, и молитва эта, растворяемая обильными слезами и подкрепляемая верою в силу молитв старца, не осталась тщетной. Вот что рассказывала о себе эта самая Анна Сорокина, как она провела свою жизнь: прожила она в замужестве как следует, по-христиански, - пять лет, последние же тринадцать лет вела очень распутную жизнь, без водки не могла прожить ни одного дня во все эти годы, пропила все свое имущество, которое получила она от родителей в приданое, а также все оставшееся от свекрови, пила так сильно, что снимала последнюю сорочку, как говорят, и ту меняла на водку. Пропивши все свое, она нередко захватывала и чужое и несла в кабак. Часто бросала свой дом и шлялась по кабакам, где с такими же, как и сама, распутными мужчинами гуляла и развратничала, допиваясь нередко до того, что валялась без чувств на улицах под заборами. Одним словом, дошла до того в своей жизни, что, потерявши человеческую совесть и стыд, обратилась в босовичку, погибая и нравственно, и физически. В последнее время от великого и чрезмерного пьянства у нее стали появпяться припадки белой горячки, при которых она доходила до того, что хватала в руки топор и веревку с намерением лишить жизни себя или мужа. Припадки болезни повторялись все чаще и чаще, ум ее начал как бы помрачаться, и она не знала уже, что ей и делать, но Милосердный Господь, "не хотящий смерти грешника, но еже обратится и живу быти ему", показал этой погибающей женщине путь спасения в сонном видении. Видится ей во сне, рассказывала она, будто она на Таганрогском кладбище пришла к какой-то гробнице и увидела там свою родную сестру, которая стояла там и, обращаясь к этой гробнице, усердно молилась за нее об избавлении ее от пьянства. Выслушав ее моление, Анна тут же спросила сестру: "Кого ты просишь за меня?" Но она, вместо ответа, взяла меня за руку и толкнула меня на ту гробницу со словами: "Молись и ты, и проси, здесь прозорливый лежит". Поднявшись с гробницы и оглянувшись назад, я тут увидела своего Ангела-хранителя, который сказал мне. "Покайся, а то я тебя брошу, и ты погибнешь". Здесь я проснулась и не могла понять, что со мной. Тогда я отправилась к сестре и рассказала ей про свою болезнь, также и какой сон видела. Выслушав меня, сестра с первого же слова начала говорить мне о старце и советовала просить его св. молитв. "Ты бы, сестра, ходила на гробницу батюшки старца Павла и на его обедню, да пила бы св. воду, взявши с его молебна, которая освящается по литургии, да взяла бы земли с его могилы, может быть, Господь исцелил бы тебя по молитвам старца".
Эти слова как бы пронзили мое сердце до глубины души, и я, исстрадавшись от великого горя, воскликнула: "Веди, веди меня, сестра, куда хочешь, лишь бы я только не погибла!" Через два дня по обычаю была обедня по старцу Павлу в Кладбищенской церкви, и мы с сестрой пришли туда, и, когда после обедни священник пошел служить панихиду на могилу старца, тут-то я и рассмотрела ту самую гробницу, которую видела во сне, и от душевного волнения и в ужасе закричала: "Сестра, сестра, вот это та самая гробница, что я видела во сне, тут мое спасение от погибели, прошу тебя и умоляю, не оставляй меня и всегда води до этого гроба". С того времени я часто начала посещать могилу старца и бросила пить водку. Теперь расскажу, каких трудов стоило мне мое исцеление от этой гнусной и тяжкой болезни – пьянства. Невидимый враг человеческого спасения полагал мне великое препятствие на пути к обращению, больших трудов стоило мне вначале посещать могилу старца, я с неохотою шла, но все-таки старалась принудить себя, так как от каждого посещения могилы старца я чувствовала облегчение. Видя мое твердое намерение к своему исправлению, враг начал разжигать мою плоть всеми мерами: мне так хотелось водки, что внутренности мои, казалось мне, горели, и от великого воспаления я не могла удержаться и кричала неистовым голосом. А также рвала на себе всю одежду, хлеба и другой пищи я не могла принимать в это время, только и находила себе спасение у могилы старца. Измучившись припадком, я бросаю все, накидываю на себя шаль и, не считаясь со временем (даже зимою), скорее бегу на кладбище к могиле старца, которая стояла еще без часовни, падаю на могилу и кричу, прося у него помощи от этого вражия разжигания. Беру с могилы землю, ем ее и осыпаю ею все тело, которое, казалось мне, находилось в пламени, тут-то я и чувствую облегчение. У меня появляется аппетит, и, придя домой, я могла принимать пищу. Так я мучилась целых полгода и все это время боролась со своим тяжелым положением, ежедневно бегая на могилу старца, которая давала мне облегчение и поселяла в душе надежду, что Милосердный Господь и Матерь Божия спасут меня от этой ужасной болезни по молитвам праведного старца. И действительно, надежда моя не осталась тщетной, через полгода вражия борьба меня оставила, я почувствовала успокоение в душе и полное выздоровление от своей болезни; с того времени пошел уже седьмой год; я чувствую себя очень хорошо, как будто я на свет народилась; все соседи мои удивляются перемене моей жизни и, зная мою прошлую жизнь, с недоумением спрашивают, как и кто мог отвлечь меня от такой мерзкой и распутной жизни, я же твердо уверена, что Господь меня исцелил по молитвам Своего угодника благочестивого старца Павла, в чем даже могу свидетельствовать под присягою. Адрес мой: г. Таганрог, Александровская улица, № 19. Свидетель моей болезни и выздоровления Ф Черидов.

Таганрогского округа, хутора Бесергеновки жена крестьянина Романа Надольского, по имени Евдокия, 48 лет, рассказывала, как она в 1909 году получила исцеление от могилы старца Павла. "Восемнадцать лет я страдала хроническим помешательством, как признали мою болезнь доктора. Каждый год два или три месяца у меня появлялись припадки умопомешательства: является у меня какой-то безотчетный страх. Я боюсь людей, бросаю дом и даже грудных детей на произвол судьбы и бегу в степь, и живу там недели по две, а иногда и больше, чем много хлопот доставляла мужу и домашним, которые принуждены были часто и подолгу искать меня. Но у меня опять являлась мысль бежать из дома, нередко я даже обманывала мужа, говоря, что пойду в церковь, а между тем убегала в степь и скиталась там. Муж мой все старания прилагал к моему лечению; за эти восемнадцать лет мы пролечили шесть коров, а по мелочи и сосчитать нельзя; долечились до тех пор, что пришли в крайнюю бедность. Испытала я и простых лекарей, и ученых докторов, и кто бы чего ни посоветовал, то исполняли. В последнее время доктора отказывали в моем лечении и советовали отправить меня в Новочеркасск в сумасшедший дом. Ездили мы по совету людей и к святыням Киевским, но и там Господь не благоволил подать мне исцеление, но Своими неисповедимыми судьбами привел меня на могилу Своего нового угодника старца Павла, где благоволил послать мне Свою небесную помощь. Пролечивши все свое состояние, мы пришли в крайнее убожество, а мое болезненное несчастное состояние не улучшалось и только вызывало сострадание людей, видевших меня. Одна таганрогская госпожа, у которой я жила в прислугах девушкой, жалея меня, из своих собственных средств истратила на мое лечение 300 рублей, но болезнь моя не поддавалась лечению и становилась горшей. Мои односельцы, жители села Бесергеновки, видя мои страдания, горевали надо мной. И вот одна старушка, узнав о моем несчастном положении, посоветовала мне пойти на обедню, совершаемую по старцу Павлу, и подать о упокоении его просфору и затем ту просфору кушать. А также пойти на его могилу и помолиться ему об исцелении, что я с великим трудом исполнила: в церковь я сходила и просфору за упокой старца подала, но когда я решилась пойти на могилу его, то какая-то невидимая сила мне препятствовала и внушала мне такие мысли: неужели поможет тебе эта мертвая могила, и я два раза ворочалась назад. Наконец, в третий раз с великим усилием пришла на могилу старца и усердно просила его о своем исцелении. Накануне этого посещения старцевой могилы мне было сновидение, будто какой-то старец взял меня за голову и подавил ее руками крестообразно, и при этом сказал: "Теперь будешь здорова". По описанию вида старца – это был именно старец Павел. С того времени прошло уже три года, припадки моей болезни более не повторяются, и я чувствую себя совершенно здоровой, благодаря Бога и праведного старца Павла".

В 1909 году у одной таганрогской мещанки Софии Сидовой, проживающей на Дачном переулке, № 15, семилетняя девочка Анна по неосторожности обварила свое лицо кипятком. Мать в великом испуге, не зная, что делать, схватила в руки мелкой соли и ладонью начала тереть по обваренному лицу, так что вся кожа с лица осталась в руках ее, глаза, рот и шея слились в одно, и не было на ней подобия лица человеческого. Эта девочка, привыкшая всегда бывать на могиле старца, стала просить и кричать. "Мама, мама, несите меня скорей на могилочку старца Павла". Мать в испуге схватила свою дочь и побежала с ней к гробнице старца и, когда вошла в часовню, посадила ее на могилу, а сама с горькими слезами припала также к гробнице и кричала: "Батюшка дорогой, что же мне теперь с нею делать?" Тут ее сейчас же осенила мысль взять от лампады его масла, и она, взявши в рот масла взбрызнула им в обваренное лицо своей дочери, которое скорее походило на мясо, и продолжала плакать и просить у старца его св. молитв. Посидев немного у могилы, она обернула девочку в простыню и отправилась домой, взявши и туда масла, от старцевой лампады. Когда она раскутала девочку, то увидала на лице ее крупный пот, девочка же от великой боли продолжала стонать и по временам вскрикивала. Когда сбежались соседи, то все пришли в ужас, что она мазала обваренное лицо деревянным маслом, и предлагали каждый свое лекарство, но девочка, ничего не видя от большой опухоли, слыша все эти предложения, наотрез отказывалась от них и все только кричала. "Мама, мажьте мне лицо батюшкиным маслом". С великими криками и стонами она, наконец, заснула, и вот ей снится сон, будто несут гроб со старцем Павлом, и она подбежала к нему и кричит: "Батюшка, исцели меня!" Тогда старец протянул свою руку и сделал на ее лице крестное знамение. Когда девочка проснулась, боль ее немного стихла и в четырех сторонах на ее лице (следы, как она рассказывала, перстов старца) стали обозначаться места заживления, кожа стала заживать, и лицо постепенно очищалось от ожогов, так что и следов не осталось от сильного обвара. Все случившееся с девочкой Анной могут подтвердить свидетели, живущие также на Дачном переулке, Матрена Лукьяновна Жилина, № 17, и Мария Савронова, № 12.

Крестьянин Харьковской губ., Изюмского уезда, Цареборисовской волости, Антон Леонтьев Манжура, в 1910 году в феврале месяце принес на могилу старца Павла свою больную трехлетнюю дочь Елену, которая болела около трех месяцев неизвестною, но тяжкою болезнью. Ребенок почти ничего не ел, и состояние его здоровья угрожало смертию, но когда его положили на гроб старца, с того времени у него явился аппетит, и он стал выздоравливать и в скором времени совершенно оправился от болезни. Свидетели этого исцеления Андрей и его жена Феодосия Терещенковы.

Таганрогский мещанин Константин Николаевич Усачев заболел тифом. От этой болезни лечил его доктор г. Федоров, но, предвидя плохой исход болезни, отказался его пользовать. Тогда родители, возложив надежду на Бога, привезли его чуть живого на могилу старца Павла. Усердно помолившись там Богу, приложившись к гробу старца и попросивши его молитв о болящем, получили утешение. К их радости больной почувствовал себя сейчас же лучше, так что своими ногами пошел от гроба старца домой и в скором времени оправился от своей тяжелой болезни. Проживает Усачев по Кузнечной улице, № 13. Достоверность случившегося с Усачевым могут подтвердить свидетельницы Матрона Топченкова, Буяновская улица, № 33, и Марфа Рукова, № 41.

Таганрогская мещанка Домникия Жданова в 1904 г. принесла на могилу старца своего ребенка, которому было один год от роду, имя его Димитрий. С самого рождения он болел сухотами и, несмотря на докторское лечение, оставался безжизненным и иссох до костей. Когда же мать положила его на гроб старца и, усердно помолившись, взяла травы, которая лежала на могиле, и искупала ребенка в этой траве, младенец стал оживать и в скором времени сделался здоровым, что может подтвердить свидетельница сего Ирина Пинкова (Александровская улица, 13). Родители младенца живут на той же улице, 136.

Ростовского округа, села Батайска крестьянка Мария Шевцова в 1910 году в мае месяце привезла свою трехлетнюю дочь Евгению, которая от рождения страдала глазной болью. Глазами она не могла смотреть и все их щурила, а в последнее время совсем не могла их открыть. Ее долго лечили домашними средствами, а затем мать повезла ее в Ростов к известному глазному врачу      г. Гурвичу. Возили ее туда три раза, но, однако, лечение не принесло ей никакого облегчения. С каждым разом становилось все хуже, и она, не открывая глаз, кричала день и ночь. Потерявши надежду на лечебную помощь, родители в горе повезли ее, по совету людей, в Таганрог на могилу старца Павла, чтобы там еще попросить помощи Божией в своем великом несчастии. Надежда их не обманула. Помолившись у гробницы старца, они прожили там еще два дня, побывали на заупокойной литургии по старце и приобщили ослепшую девочку Св. Христовых Тайн. И Господь, по молитвам Своего угодника, благоволил дать прозрение их ослепшей дочери. По прибытии домой, девочка стала смотреть глазами ясно и не прижмуривая их. Свидетели этого исцеления того же села Екатерина Попова, Васса Корниенкова и Ксения Девичова.

Азовская мещанка Евдокия Васильевна Кудлаева, 45 лет. Вследствие случившегося несчастия с ее сыном, от сильного волнения заболела болезнью пищевода. Она не могла принимать никакой пищи, даже крошку хлеба и воду пила с трудом, отчего стала слабеть силами, не могла работать и, в конце концов, дошла до такого состояния, что не могла поднять трех фунтов, так она обессилела и по временам лежала в постели. По совету людей она поехала в Таганрог на могилу старца Павла, где усердно молилась об исцелении. После панихиды, взявши кусочек земли с могилы, она попробовала проглотить его, когда же свободно проглотила его, тогда стала есть кусок хлеба, раздаваемый на могиле старца в память его, и почувствовала, что пища стала проходить беспрепятственно. Поблагодарив Бога и старца Павла за облегчение своей болезни, она стала принимать без труда всякую пищу, и силы начали к ней возвращаться. В одно время, желая испытать себя, в состоянии ли она работать, она взяла корзину, положила в нее двадцать бутылок квасу и понесла через несколько кварталов для продажи. Свободно донесла ее без посторонней помощи и нисколько не устала, после этого она стала работать всякую работу, благодаря Бога и старца Павла за свое исцеление. Это было в 1906 году, и вот уже 5 лет чувствует себя совершенно здоровой и в благодарность за свое выздоровление часто посещает могилу старца. Адрес исцеленной г. Азов, Московская улица, № 1. Свидетельницы Матрона Мальцева, там же, № 39, и Вера Резникова, Гимназическая улица, № 55.

Таганрогского округа, Мало-Кирсановской волости и села крестьянка Мария Кошило, 25 лет. Болела пять месяцев острым умопомешательством, от которого страшно буянила, разрывала на себе одежду и веревки, которыми ее связывали. Когда ее родные, набравшись с нею много горя, привезли ее в Таганрог к могиле старца Павла, то там она своим неистовым криком многих привела в страх и ужас, на людей плевала и страшно ругала. Целую неделю родственники приводили ее на могилу старца, а также водили ее в церковь царя Константина, где с великим трудом и усилием приобщили ее Св. Христовых Тайн. Священники Греческой Церкви о. Матфей и о. Георгий видели проявления ее болезни. От крика ее в церкви стоял большой шум, и никакая сила не могла остановить ее болтовни. По приезде домой больная сделалась тише, и в течение месяца она совсем выздоровела от этой тяжкой болезни. Это произошло в 1910 году в сентябре месяце. Свидетели ее исцеления того же села крестьяне Степан Беланов и Евфимия Приходина.

Приближаясь к своей кончине, старец Павел не оставлял своих подвигов, пребывая в строгом посте, молитве и богомыслии. За пять лет до смерти он никогда не выходил из своей келии, спал очень мало, также и ел очень мало однажды в день, вечером. Он любил пить русский квас. Бывало, намочит в своей кружке сухарь с утра, и лежит этот сухарь в квасу до вечера, а вечером он обыкновенно вкушал эту скудную пищу. В последнее время никто не видал, чтобы он много поклонов совершал в молитве, а бывало, когда остается один в своей келии, двери же в келию всегда были закрыты, то непрестанно молился ко Господу и Его Пречистой Матери Владычице Богородице. Молился преимущественно умной молитвой; иногда же молился сидя, воздевая преподобные руки свои к Богу, прося милости у Всеблагого Господа всем православным христианам и припевая голосом: "Пресвятая Богородице, спаси нас", - и призывая на помощь всех святых угодников Божиих, называя их по именам. Тогда все бывшие в доме слышали его молитвенный глас, а видеть его нельзя было, так как двери его были заперты. Некоторые же из послушниц из любопытства смотрели, бывало, в дверную щель около пола, что делает батюшка, и видели его всегда молящимся.

Незадолго до смерти закрылся у старца Павла один глаз, а затем вскорости и другой. Телесные очи закрылись, а душевные еще больше открывались. Бывало, все скажет, что делается в келии, и говорит обидным голосом: "А лыхо вашому батькови, понаидаюцця, та понапываюцця и сыдять, а лампады пылають и тухнуть, а воны их не подправляють". Так на самом деле и было, и послушницы, уличенные в небрежности, просят прощения и говорят: "Да разве вы, батюшка, видите?"
По-прежнему старца Павла посещало много народа, чтобы получить от него наставление. В это же время незадолго до смерти старца пришел к нему один Екатерининский солдат, именем Емилиан, ему было уже больше 60 лет. Он понравился старцу, и старец оставил его жить у себя. Емилиан был очень хорошего характера, смирный человек, усердный к Богу и молитве, особенно любил он совершать поклоны, что очень нравилось старцу. И ленивых он даже нанимал, как сказано выше, класть поклоны по две копейки за сотню. За усердие к молитве и смирение все бывшие в келии полюбили Емилиана. И вот, когда он придет, бывало, из церкви, то послушницы из уважения к нему приготовят ему трапезу, а иногда чай. В последнее время одна благодетельница подарила старцу самовар, но старец сам никогда не пил чаю, а послушницы только изредка. Вот однажды старец застал этого Емилиана за чаем и начал его, несмотря на его старческий возраст, потягивать палкой, говоря: "А лыхо твоему батькови, хиба я тебе приняв чай пыть, я тебе приняв Богу молыцця", - и этими словами так смутил старика, что он от того раза до самой смерти своей не пил чаю. Еще ему старец Павел предсказал: "Ты поели мене будешь жыть больше двадцати лет", - что и сбылось. Прожил он после смерти старца двадцать один год и, когда умер, положили его рядом со старцем Павлом по левую сторону его могилы. Прожил он на свете 90 лет, был очень усердный молитвенник, в сутки клал по 1000 поклонов, а когда за три года до смерти ослабел, то вычитывал по нескольку сот Иисусовых молитв, с которыми на устах и предал дух свой Богу 1900 года января 15 дня.

К старцу Павлу часто ездил один священник из села Николаевки, недалеко от Таганрога, отец Антоний Попов, и спрашивал у него советов. Слушал его и уважал старца, верил ему и считал его за истинного старца Божия. Когда отец Антоний приедет, бывало, к старцу Павлу и поздоровается с ним, то старец любезно принимал его и сейчас кричит, бывало, на своих послушниц громким голосом: "Дивчата, дайте отцу Антонию сухарей". Делал он это ему в притчу касательно его жизни. Отец Антоний был вдовец, жизнь его с молодых лет была одинокая и нерадостная, но жизнь он вел хорошую, примерную для многих из своих собратий. В службе отличался усердием, был нестяжательный и довольствовался тем, что ему давали. Рассказывали его прихожане, что за браки он ничего ни с кого не брал, за что терпел много неприятностей от своих сослуживцев, и вообще немало переносил гонений за то, что желал служить правдою Богу и людям. Отец Антоний очень любил старца и принимал его наставления с радостью. Старец часто подолгу беседовал с ним, особенно о службах церковных, и спросит, бывало, старец: "Отец Антоний! Шо, ты служишь обидню в среду та в пятницу?" А он ответит: "Нет, Павел Павлович, не служу, потому что нет никого в церкви из людей". А старец покачает головой да скажет "О, Боже, Боже! Шо ж ты кажешь, отец Антонии, шо людей нема? Там Сам Господь в храме Божием присутствует, Сама Царица Небесная, там Архангелы и Ангелы и Николай чудотворец, потому что его храм, там Кузьма и Демьян и сколько там святых угодников, шо и не пересчитаешь, а ты не служишь обидни". И отец Антоний послушал совета старца и очень часто служил обедню в среду и пятницу и в малые праздники. Служба его была монастырская, продолжительная; в воскресные дни литургия кончалась часов около двенадцати, и за это он был многими гоним. У отца Антония, по его старанию, был девичий хор, и бывало, когда он приедет к старцу Павлу, то привозит с собою и девушек-хористок. Старец очень любил церковное хоровое пение; вот он, бывало, заставит этих девушек отца Антония петь, сам станет перед иконами, облокотится на свою палку и с благоговением и великим вниманием слушает их. Особенно он любил слушать и заставлял их петь воскресные тропари: "Ангельский собор, удивися", и при этом пении он всегда умилялся до слез и, склонясь головой, обыкновенно покачивал ею, выражая этим безмолвно, что сердце его распалялось любовию Божией, и он говорил тогда отцу Антонию: "Когда я помру, то ты, отец Антоний, приезжай меня хоронить". Священник так и исполнил это слово старца: когда старец умер, то отец Антоний день и ночь со своим девичьим хором служил панихиду над его телом и до сорока дней часто приезжал на могилу и там служил панихиду по старцу, - так он уважал и любил блаженного старца. Отец Антоний своею любовью отвечал на любовь к нему старца, который много делал и говорил отцу Антонию, что всего невозможно и вспомнить. Девушек же отца Антония старец по обыкновению оделял бубликами, пряниками и другими снедями, иногда дарил им головные платки, ласкал их и отпускал их с любовью, хваля их за усердие и труды во славу Божию.

Незадолго до смерти старца загорелся соседний дом, смежный со старцевой келией; в то время был сильный ветер, и искры от пожара несло прямо на его келию. Послушницы старца сильно испугались, как бы не загорелась келия. Прибежали к старцу, взяли его под руки и стали насильно выводить из келии, он же никак не хотел выходить и ничего не велел выносить из нее. Но послушницы от великого страха не послушали старца, вывели его самого и много вещей вынесли из келии во двор. И когда вывели его на двор, то он, стоя у хозяйского дома, оперся на свою палку и поднял очи на небо, пламенно молясь Господу о спасении. В это мгновение ветер повернул свое направление в другую сторону, и огонь не причинил никакого вреда его келии, по его горячей и дерзновенной молитве к Богу.
Перед своею смертию старец Павел созвал своих послушниц и стал их спрашивать, кто как будет поминать его. Все они так или иначе ответили ему, а одна из послушниц, упоминаемая в сем описании, Устинья, сказала ему: "Если вы, батюшка, оставите денег на это, то я и буду вас поминать". Старцу не понравились эти слова. Хорошо и приятно было бы ему выслушать, если бы она ответила хоть так: "Выпрошу у добрых людей и помяну старца", и старец, рассердившись, сказал ей: "А лыхо твоему батькови, вон с моей хаты!" При этом одной послушнице молодой Улиании сказал: "А ты, дивчино, де будешь, то не забувай Павла". Он провидел, что Улиания не будет жить в его келии, что и случилось. Через десять лет после смерти старца Улиания, вместе с баронессой Е К. Таубе, уехала в город Гатчину, откуда впоследствии, по благословению отца Иоанна Кронштадтского, переехала в Кронштадт, и живет в настоящее время в Доме Трудолюбия отца Иоанна.
Получив ответ от всех послушниц, старец обратился, наконец, к послушнице Марии Величковой: "А ты, Марья, як будешь мене поминать?" Больше других почитая старца, она хотела высказать свое усердие, как будет поминать его, и только сказала: "А я, батюшка.. ", - но старец не дал ей говорить и сказал: "Буде, буде, дивчино, знаю, знаю, як ты будешь поминать мене". И, действительно, старец сказал истину: она так поминает его, что всю жизнь свою полагает на это доброе дело; она поминает старца так, как никто из других послушниц, оставшихся в его келии, из которых некоторые, кто по гордости, а кто по лености и нерадению к подвижнической жизни, какую вел старец и какой учил живущих с ним, оставили место его подвигов и ушли, забыв святые заветы блаженного старца. А эта послушница Мария, став на его место и сделавшись старшею, с великим усердием старалась поминать его, каждую неделю по понедельникам нанимая обедни по старцу Павлу, служа панихиды по нем и раздавая бедным милостыню в память старца, и по его примеру, как он поступал в своей жизни.
Однажды, незадолго до смерти старца, его послушница Мария поразилась большой перемене в здоровье старца. Голова его, прежде крепкая и здоровая, стала бессильная и как бы мертвая, и силы его оставили, и бодрость исчезла, тогда как недавно еще старец, бывало, как турнет кого, то и на ногах не удержишься (старец обладал хорошим здоровьем и физической силой). Подумав о скорой кончине старца, Мария и вздумала теперь спросить его, где она будет жить, когда старец умрет, и говорит ему со слезами: "Батюшка, вы, верно, скоро умрете, где я тогда буду жить, тогда меня Феона выгонит отсюда". Феона эта была старшая послушница старца, которая жила у него лет пятнадцать и управляла его хозяйством, а Мария жила только пять лет и исполняла послушание кухарки. Старец Павел, выслушав ее, сказал: "Дивчино, не знаем, хто кого выгоне, чи тебе Хвиона, чи ты Хвиону", - да еще прибавил: 'Лыхо батькови, усе ий отдав, а вона ще и плаче, а я уручаю вас всех Царице Небесной, Она вами всеми управит. Мартияниха, добрая барыня, будет вас держать", - указывая при этом на одну бедную женщину, здесь бывшую, которая сама себя и свою семью не в состоянии была прокормить и постоянно питалась в келии старца. Но не ложно было слово старческое: он духом провидел будущую судьбу своих духовных дочерей-послушниц и что случится по его кончине. Когда умер старец, то одна благородная жена, посещавшая при жизни старца, - баронесса Е К. Таубе, - купила в собственность то подворье, где находилась келия старца Павла, сделала хороший ремонт на свой счет и предоставила это подворье в полную собственность послушниц старца, из которых Мария Величкова заняла место старшей и сделалась руководительницей остальных в строго подвижнической, по примеру старца, жизни. Старшие же девушки Хиония и Анастасия не проявили должного внимания к словам старца, нарушили послушание и, оставив место подвигов великого подвижника, через год уехали в Иерусалим на поклонение, воротившись же оттуда и узнав, что баронесса сделала купчую бумагу не на них, а на другую послушницу – Улианию Лысогорскую, по своей гордости и самолюбию заделись и не пожелали больше жить в келии старца, оставив ее навсегда, Мария же Величкова, та, которой старец сказал, что все ей отдал, а она еще и плачет, с первых же дней по смерти старца осталась жить в его келии, внимательно смотрела за ней и все старание прилагала, чтобы дорогого батюшку поминать.
Приняв старшинство, Мария вместе с ним приняла и перенесла много трудов и забот для поддержания той жизни, какую вел старец, для поминовения его и прославления его имени и подвигов. И правду нужно сказать, много горя и скудости пришлось перенести оставшимся послушницам после смерти старца, но, имея глубокую веру в Бога и навыкши терпению, сильная духом руководительница сестрами послушница Мария не отчаялась в милости Божией и в святых молитвах старца Павла, и первая жертва ее Богу за старца была – неугасимо горевшие лампады пред образами, пред которыми молился и предал праведную свою душу Богу блаженный старец Павел.

Старец не оставил после себя никаких денежных средств, а если при жизни у него и бывали деньги, жертвуемые ему от благодетелей, то он обыкновенно раздавал их неимущим или на украшение храмов Божиих. Приношений этих старцу всегда было много, и дающая десница его никогда не оскудевала, вот почему при жизни старца келия его и живущие в ней никогда и ни в чем не терпели недостатка, а напротив же, будучи, по словам Апостола, нищим, старец многих обогащал и питал сирых и убогих. После смерти старца приношения эти от его благодетелей оскудели, хотя и не совсем прекратились, многие облагодетельствованные старцем душевно и телесно всегда помнили его и не забывали оставшихся после него сирот-послушниц. И вот, кто жертвовал в келию старца муку, то Мария с прочими девушками пекла из нее хлеб и пирожки, продавали их на базаре и вырученные деньги употребляли на церковное поминовение старца и милостыню в память его.

Приближаясь к смерти, старец неоднократно говорил своим посетителям: "Хоть я помру, а вы мого миста николы не забувайте. Мой куст никогда не будет пуст". Истинны слова его, прошло после его смерти уже много лет, а память о нем в народе не забывается, и могила его и теперь посещается множеством народа.

За три дня до своей кончины старец Павел заболел, ничего не ел и не пил и лежал в своей келии в глубоком молчании, так что все живущие с ним думали, что у него отобралась речь. Но в день кончины своей он заговорил с окружающими, и все возрадовались. В самые те дни пришел к старцу один крестьянин верст за семьдесят от Таганрога. По случаю болезни старца живущие не допускали его в келию, но он умолял их доложить старцу и пустить его к нему. Когда послушницы доложили о нем, то старец велел впустить его в прихожую, где принимал всегда народ, с великим трудом встал со своей скамейки, взял палку в руки и вышел к нему и спросил: "Чого тоби, человече добрый, нада?" Тот сказал: "Принес я вам, батюшка, милостыню, чтобы вы помолились за меня Богу". Чувствуя большую слабость, старец с трудом его выслушал, взял у него подарок и сказал: "Ну, добре, добре". Не поблагодарил его, а только сказал: "Иды соби с Богом", - ушел в свою келию. Тогда послушница Мария и говорит ему: "Батюшка, хотя бы спасибо сказали человеку", - а старец, как бы недовольный, ответил ей: "А лыхо ий батькови, як умре, то все получе на тим свити". Вышеупомянутый посетитель прожил у старца несколько дней, в то время Господь открыл старцу час его отшествия, и он громким голосом позвал свою послушницу Анастасию, которая писала у него письма и все, что нужно, и сказал ей: "Настасья, пиши записку у Яловайску, шо я скоро уже умру, и дайте ее этому человеку, чтобы он передал ее просфорнице Екатерине, а она пусть скажет моим людям о моей кончине, а Никите пусть не дает, потому что он никому не скажет", - что и сбылось. Приехал этот человек в названное село, долго искал просфорню Екатерины и, не нашедши ее, отдал эту записку Никите. Никита же в то время видел сон, что старец еще не скоро умрет и, поверив этому сну, не внял словам старца и не сказал о его кончине никому из людей, знавших и почитавших его, так что никто из них и не приехал на его погребение. И тогда много пролили слез не только о лишении дорогого наставника, но и о том, что не удостоились видеть его погребение и проститься с ним.
Кончина старца Павла последовала в 1879 году в марте месяце, ночью под 10 число. 9 марта он сделался крайне слаб и приобщился Св. Христовых Тайн от монастырского иеромонаха Дамиана и в 1 час 33 минуты ночи предал свою праведную душу в руки Божии. Сохранился в воспоминании лиц, близких к старцу, рассказ об этом иеромонахе Дамиане. Иеромонах Дамиан в последнее время состоял духовником старца и всегда до самой кончины праведного старца приобщал его Св. Тайн.

Незадолго до его смерти, в одно время, когда о. Дамиан пришел с Св. Дарами, чтобы причастить старца, последний, проницательно смотря ему в глаза, сказал: "Ты будешь велыкый человек". А он и говорит старцу: "Какой я могу быть великий человек – простой иеромонах?" Старец же, как бы рассеивая в нем недоверие к его словам, сказал ему: "Такый, шо больший буть не може", И пророческие слова эти действительно исполнились в жизни иеромонаха Дамиана, которого Господь сподобил достигнуть высокого сана. Он в 1900 году сделался патриархом Иерусалимским.

Когда последовала кончина старца Павла, в то время у него были два посетителя из села Николаевки – Ефим Корнюшка и Иван Лисогорский, которых Господь удостоил омыть тело великого подвижника Божиего старца Павла. Когда они это совершали, то там предстоящие видели, что лицо его просияло великою радостью. С благодатной головы его по всему телу до самых ног шла как бы желтоватая тень, и после нее тело сделалось белое, подобно снегу. Все, видевшие это знамение благодати Божией над старцем Павлом, умилились сердцем и прославили Бога за такую Его милость. После омытия тела эти же посетители одели его в чистые одежды, а две престарелые послушницы Устинья и Ксения надели ему на ноги чулки, приготовили столы в его келии, обшили их белым коленкором и положили на них бездыханное тело подвижника. Он умер телом, но души праведных в руках Божиих, и как сказал Господь во Своем Божественном слове "Прославляющаго Мя прославлю", так и исполняет Господь Свое обещание. Исполнил он его и над Своим верным рабом старцем Павлом. Он умер в глубокую ночь, а чуть только начало светать, весь город Таганрог и окружающие его деревни подвинулись, узнав о кончине Павла Павловича, как многие его называли. Слух о смерти его с быстротой молнии распространился везде. И повалил народ толпами в его убогую келию, чтобы увидеть его и приложиться к его праху. И так много народу шло, что невозможно было и во двор зайти, а двери его келии буквально ломились от большого стечения народа. Так были тронуты сердца людей столь великим покойником и горячей к нему любовью, что не желали расстаться с его телом. Целые дни и ночи готовы были люди стоять у его гроба без пищи и сна. По случаю необычайного стечения народа во дворе келии почившего снаряжена была полиция, которая по очереди впускала всех желающих приложиться к умершему старцу. Среди приходящих немало было больных, одержимых злыми духами, которые при гробе старца обнаруживали и проявляли припадки и другие неестественные действия: охали и кричали различными голосами, лаяли, как псы, и кукарекали, как петухи, и все тайные болезни этих несчастных были обнаружены. Обращаясь к нему, как к живому и прилаживаясь к его телу, больные кричали ему: "Павло Павлович, помилуй и помолись за нас". И многие из больных по вере своей получали у его гроба исцеление. Тело почившего подвижника стояло непогребенным три дня, и народу за эти три дня перебывало у его гроба столько, что нужно было считать тысячами. На третий день в три часа утра для большего удобства желающих приложиться, гроб с останками почившего был вынесен из келии во двор, и стояло тело его во дворе до восьми часов утра. Когда вынесли гроб из келии, то коленкор, которым были покрыты столы, мгновенно был разорван на части, и все наперерыв старались хоть малый лоскуток его взять себе для памяти о великом старце, многие же брали его по вере для исцеления своих недугов. Тогда живущие в келии послушницы, видя происходящее, и себе стали делать то же, но успели схватить только небольшие кусочки, - все было разобрано народом.

Когда гроб с телом усопшего стоял еще во дворе, то привели туда одну таганрогскую женщину по фамилии Бачиха. Она жестоко страдала припадками и была одержима злыми духами. Ее с трудом четыре человека влекли к гробу старца, она же сильно упиралась, кричала неестественным голосом и ежеминутно вырывалась из рук ее несших. Но когда ее приложили к телу, она сейчас же сделалась безсильной, как бы мертвой, так как по молитве старца враг вышел из нее, оставив ее чуть живой. Исцеленная тогда стала сама креститься с усердием и благодарила Господа и Его угодника, а те мужчины, которые ее подводили к телу, обернулись на восток и, молясь, говорили: "Слава Тебе, Господи, что Ты благодать Свою послал нашему Таганрогу".
Это исцеление больной припадочной женщины поразило многих из народа, видевших его. А одна послушница старца – Устинья, часто оскорблявшая его при жизни своим непослушанием, увидев это знамение благодати Божией от гроба старца и уверившись в его праведности, со слезами на глазах просила прощения у Господа и у старца Павла за то, что часто спорила с ним из-за пустяков. Тогда она вспомнила слова праведника, как он часто говорил им: "Хозяин квартиры не знае, хто у его во двори живет, а дивчата не знають, кому служуть". А когда умер старец, то все узнали, что за человек он был.
Когда хоронили старца Павла, погода была очень грязная и холодная, но народ на это не смотрел.

В восемь часов утра пришли из приходской церкви Св. Николая священнослужители –         о. Николай Шапошников и диакон Григорий Данников. Прибыл к тому времени и о. Антоний Попов со своим девичьим хором из села Николаевки.

Таганрогский Всехсвятский храм

Совершив во дворе над телом старца последнюю панихиду, подняли его гроб и понесли для отпевания в Кладбищенскую церковь к началу Литургии. Несли его по Екатерининской улице, улица эта в то время была не вымощенная, так что грязь была буквально по колени и много задерживала печальное шествие. Мешала также свободному шествию большая масса народа, который толпами теснился и окружал гроб своего любимца, желая быть к нему ближе и поминутно прилаживаясь к телу почившего. Тогда несшие гроб принуждены были поднять носилки высоко, и несли его над своими головами на ладонях, чтобы не замедлять хода, а нужно было успеть к началу Литургии. Многие из народа тогда влезли на заборы и крыши домов, чтобы хоть оттуда посмотреть в последний раз на святое лицо старца. Когда внесли гроб с почившим в Кладбищенскую церковь, началась Божественная Литургия, которую совершали соборно три иерея – вышеупомянутые о. Николай Шапошников, о. Антоний Попов и Иаков Досичев из Кладбищенской церкви. Кладбищенская церковь очень маленькая и не могла вместить и десятой части стекшегося на погребение старца народа: во время совершения Литургии в церкви был необычайный шум от великой тесноты, а также от множества больных и припадочных, здесь находившихся, которые сильно кричали, и сдержать их не было никакой возможности. Одни кричали: "Павло Павлович, помилуй", другие кричали: "Помолись за нас", хватали его за руки и тянули из гроба, лобызая их. Понятно, от такого шума и крика не было слышно ни возгласов священнослужителей, ни даже певчих, поющих службу, так что совершать службу и петь приходилось по-предметно. По окончании Литургии последовал чин отпевания, и затем гроб с останками почившего понесли к приготовленной для него могиле в одном квартале от церкви. Толпа народа все возрастала, и, когда его вынесли из храма, люди хлынули ко гробу, чтобы еще в последний раз приложиться и облобызать дорогой прах, и народ не давал ходу носильщикам. Пришлось нести гроб к могиле (саженей не больше 120-150) более часу. Народ так был тронут сердцем, что готов был до самой ночи стоять и прилаживаться, выражая тем самым свою любовь к старцу и почтение. Тогда многие, не могущие добраться до гроба, стали залезать на деревья, на памятники и на кресты, и смотрели с великим желанием на небывалое до сих пор в Таганроге печально-торжественное зрелище.

В три часа дня или позже гроб опустили в могилу и предали его земле, но народ и после этого до самой ночи оставался здесь, покланяясь у его могилы и молясь об упокоении его праведной души. Тогда исполнились слова почившего, которые он говорил своим посетителям: "Когда я умру, то соберется много мух и будут сидеть они и на домах, и на деревьях, и на заборах, и на крестах".
Видя многих больных и припадочных исцеленными, народ умилился сердцем и прославлял Бога, давшего благодать почившему старцу. И исполнилось тогда над старцем Павлом слово Господне: "Прославляющаго Мя прославлю".
Со дня его погребения и доныне Господь прославляет Своего раба, и могила его с того времени осталась незабвенной не только Таганрогом и его окружностями, но и отдаленными местами. Народ, посещающий могилу старца, служит там по нем панихиды, с призыванием имени Господня и старца Павла, берет землю с его могилы и чрез нее, по вере своей в праведника, получает исцеление душевных, а нередко и телесных своих недугов, наипаче же в лихорадочной болезни – такие люди носят на шее землю с его могилы. В благодарность за помощь, являемую старцем, люди приносят ему на могилу от своего усердия масло для неугасимой лампады у его гроба, свечи и ладан.

После погребения старца в продолжение сорока дней, и до году в его келии читался по нем неусыпаемый Псалтирь, а в Иерусалимском монастыре был по нем сорокоуст. В подражание тому, как старец каждый понедельник нанимал обедни, в Кладбищенской церкви каждый понедельник служили Литургию за упокой его души и панихиду. В последние же годы обедни по старцу Павлу служились два и три раза в неделю, и эти обедни, а после них панихиды, усердно посещаются народом, который не забывает старца вот уже несколько десятков лет. Да и как забыть такого великого благодетеля, по молитве которого многие и многие получили милость Божию. Из любви к старцу эти многие ежедневно посещают его могилу.
Кроме заупокойных литургий и панихид каждую неделю в понедельник, четверг и субботу, два раза в год совершается в келии старца торжественное всенощное бдение с молебном и панихидою по старцу, его родителям и благотворителям его келии. Совершаются эти службы в день его ангела 6 ноября. В эти дни бывает большое стечение народа со всех окрестностей, душ 500 и более. Народ накануне слушает всенощную, а в самые дни памяти старца слушает заупокойную Литургию и отправляется на его могилу, где бывает торжественная панихида и раздача милостыни народу в память старца, а затем народ опять приходит в его келию, где предлагается ему поминальная трапеза.

Вскоре после кончины благочестивого старца Павла один усердный его почитатель – подрядчик кирпичного завода Никанор Иванович (фамилия неизвестна), который еще при жизни старца купил место для его могилы, огородил его деревянной решеткой. Старец Павел при жизни своей хоронил здесь своих послушниц. Со дня его погребения в 1879 году до 1905 года на его гробе, как мы сказали, в известные дни, а когда и ежедневно, совершались панихиды, какая бы погода ни была – грязь ли, дождь или снег шел, - ни священники не отказывали, ни народ не переставал проявлять своего усердия к почившему, стоя зачастую в грязи по колени, иногда под проливным дождем, в метель и сильные морозы, и совершая заупокойные пения над своим дорогим покойником. Видя труд и усердие народа к Своему избраннику, Господь по молитве старца положил в сердце одному благочестивому человеку сделать хоть какую-нибудь защиту от непогоды посетителям старцевой могилы. Этот благодетель, именем Иван Никитич Ионикин, в 1905 году явился однажды на могилу старца отслужить по нем панихиду. В то время лил большой дождь, но несмотря на это, священник и послушницы старца, а также и народ стояли у могилы и совершали панихиду. Это обстоятельство навело Ионикина на раздумье, и в сердце его явилось сожаление, что место упокоения такого великого человека, несмотря на то, что его посещает множество народа, остается без призора и надлежащей подобающей ему защиты от непогоды осенью и зимой, а летом от солнца и зноя. Тогда он решил поставить на свои средства, хоть из дешевого материала, деревянную часовню. С этой цепью обратился за разрешением к подлежащему начальству, заявив об этом своем желании предварительно кладбищенскому священнику о. Александру Курилову и местному благочинному священнику о. Александру Баландину и заручившись поддержкою в этом деле гласного Таганрогской думы, заведующего кладбищем. Желаемое разрешение скоро было получено, и Ионикин приступил к постройке памятника-часовни. Сломав решетчатый палисадник, он в начале ноября месяца 1905 года начал, а к Рождеству Христову окончил постройку.

Часовня над могилой Старца Павла на Старом кладбище в г. Таганрог

Этот памятник-часовня, размером в длину 14 аршин и в ширину 10 аршин, имеет вид часовни с пирамидальной крышей, увенчанной крестом. В нем двери и 7 окон; посреди него находится могила старца Павла, имеющая вид гробницы с насыпанной в нее землей и в изголовье которой возвышается большой восьмиконечный крест с прибитым к нему распятием и вставленной здесь же лампадой, которая горит неугасимо. Внизу креста прибита жестяная досточка со следующей надписью: "Под сим крестом покоятся останки раба Божия старца Павла Павловича Стожкова. Родился в 1792 г. 6 ноября, скончался в 1879 г. 10 марта. Старец Павел Павлович Стожков родом был дворянин Черниговской губернии, Кролевецкого уезда, был сын Губернского канцеляриста, коллежского регистратора. Жил в г. Таганроге более 50 лет. Сначала занимался простыми работами и временами ходил в Северную и Западную страну на поклонение, а в последнее время занимался преимущественно благотворительными делами. Предстоящая сия могила сокрыла старца и отца, который был приятель странных, милостив для нищих и убогих и изувеченных калек. Таков он был в строгих подвигах самоотвержения весь свой временный век, смолоду и до старости лет был образ кротости и добродетелей предмет Христе! Нас грешных Искупитель, прими раба Твоего в Обитель".
Вся часовня-памятник внутри украшена иконами, пожертвованными благодетелями и почитателями почившего старца, пред которыми много лампад. Все место под часовнею занято могилами приближенных старца, его послушниками и послушницами, умершими при жизни старца и после его смерти. Внутри часовни имеются надписи похороненных там сподвижников старца Павла, а с левой стороны его могилы, также посреди часовни возвышается еще одна гробница послушника старца, упоминаемого в этой главе – старца Емилиана.
Часовня-памятник очень поместительна, так что в ней могут стоять человек 120-150, но в дни памяти старца она далеко не может вместить всех желающих, и тогда народ окружает со всех сторон, ожидая очереди войти и поклониться у его гроба. За такое усердие Ионикина к месту упокоения старца Господь, по молитвам его, даровал исцеление его жене Марии, которая несколько лет страдала припадками, а также и его дети болели тою же болезнью. Сам Ионикин рассказывал, какое он перенес страдание и горе из-за болезни жены и детей. "Бывало, приду с работы домой, жена моя и трое детей сидят оборванные чуть не догола, посуда перебита, везде в доме страшный беспорядок; когда на них находил припадок, то они без сознания не знают, что и делают; кричали страшными голосами, крякали, как лягушки, сычали, как змеи, и лаяли, как псы, а в настоящее время, слава Богу, по молитвам старца Павла, всего этого не стало; припадки прекратились, и все мое семейство совершенно здорово".

За великую любовь старца Павла к людям Господь воздал ему тем же. Памятник-часовня, где почивает его прах, сделался дорогим и как бы священным местом для народа, и место это он, по своему усердию, украсил св. иконами и приносит туда свои жертвы Богу за упокой праведной души. Приношения эти (деревянное масло, свечи и ладан, а также и милостыня) никогда не прекращаются, и над старцем Павлом воистину исполнились слова Господа нашего Иисуса Христа, какие он сказал в Святом Евангелии: "Ищите прежде Царствия Божия и правды Его и сия вся приложатся вам" (Матф. 6, 33), и еще: "Аще хощете, да творят вам человецы, и вы творите им такожде" (Матф. 7,12). Благочестивый старец Павел при жизни своей искал главного, именно Царствия Божия: все родительское имение свое, которого было больше 60000 рублей, он роздал бедным и в жизни своей не старался приобретать себе ничего, раздавая другим все, что приносили ему благодетели, однако никогда в своей жизни он не терпел нужды. Так, по неложному слову Божню, все земное приложилось ему в награду за его усердие и любовь к Богу и ближним. Как он в своей жизни старался делать всем и каждому добро, а наипаче заботился о спасении своих ближних, так после своей смерти он получил сторицею от тех, которых любил и которые воздают ему тою же любовью, тем усердием, какие старец проявлял в своей жизни. Любил старец при жизни своей жертвовать в храмы Божии, а также раздавать людям св. иконы, деревянное масло, свечи и ладан; так теперь и ему в место его упокоения приносит народ масло, ладан, свечи. Любил также старец возжигать пред Ликом Божиим и Матери Божией и Святых светильники, да не только сам любил это делать, но и людей учил тому же. Так теперь возжигаются народом светильники и в том месте, которое сделалось местом его вечного упокоения.

Оканчивая описание жизни подвижника Павла Павловича, нельзя не сказать, что жизнь эта поистине была замечательна. Замечательна тем, что жизнь свою старец вел не в пустыне или монастыре, а в большом и шумном городе, среди тысяч людей всякого звания и всех положений. Удивительно поэтому, что старец, живя среди них, умел сохранить в своем сердце неугасимую веру в Бога и воплотить в своей жизни те великие заветы Христа, которые начертаны в Божественном Его слове – воплотить среди того круговорота жизни, который, по словам песнописца, называется житейским морем, воздвигаемым постоянно напастей бурею. Да! Старец не только сохранил словеса жизни и исполнил их в своей жизни, но и другим указывал путь к тому же. Он вел народ ко Христу и вечному спасению. Да! Он был великий человек, по словам Спасителя: "Иже сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном". (Матф. 5, 19).

Канонизация святого блаженного Павла

20 июня 1999 года, в воскресенье, в городе Таганроге при многотысячном стечении народа прославляли не царя, не лихого казачьего атамана, не большевистского вождя, а человека, не облеченного званиями и регалиями, орденами и медалями.

Избранника Божия, снискавшего при жизни огромную любовь народа своими аскетическими подвигами, преданностью Богу, строгим стоянием в вере Православной и милосердием к ближнему. Молитвенника, заступничеством пред Господом которого и после его кончины люди по вере своей получают благодатную помощь во всех своих делах и исцеление от болезней.
Святой блаженный Павел – это замечательное имя и спустя 125 лет после отшествия великого подвижника от земной жизни ко Господу вызывает любовь верующих людей и упование на благодатную помощь, посылаемую Господом по его молитвам.

Более десяти тысяч верующих Ростовской области и юга России приехали поклониться блаженному Павлу в день его канонизации – прославления в лике святых, Для многих православных этот день явился самым значительным событием всей жизни. Для кого-то – точкой отсчета, началом по-настоящему духовной жизни – жизни во Иисусе Христе. Для кого-то – спасительным исцелением от духовных и телесных недугов.
В те краткие часы происходило нечто вневременное, имеющее отношение к самой вечности.
...Истекали последние мгновения ночи, когда многочисленные паломники и местные жители были уже на подступах к старому кладбищу, где в алтаре Всехсвятского храма возлегали обретенные 4 июня святые мощи блаженного Павла. Отсюда должно было начаться их перенесение в Свято-Никольский храм.
В 6 часов утра раздался колокольный звон – начиналась воскресная Божественная литургия во Всехсвятской церкви. Люди, не поместившиеся в храме, молились вовне на коленях.

По ее окончании ковчег со святыми мощами был возложен на плечи четырех священников Таганрогского благочиния и с пением «Святый Боже» медленно вынесен из храма.

Так, спустя 120 лет со дня преставления ко Господу святой старец Павел вновь шествовал по улицам ставшего ему родным Таганрога: от старого кладбища к Свято-Никольскому храму.

Блаженному Павлу Таганрогскому в XIX веке было известно о событиях, которых верующие конца XX века стали очевидцами. Ему было открыто Господом, что на кладбище после кончины он найдет лишь временное упокоение; что он будет прославлен как святой, и его честные мощи перенесут для поклонения в храм.

Незадолго до отшествия ко Господу старец все напевал: «Понесли Павла на могилу, а с могилы – да в собор».
Это пророчество святого Павла Таганрогского в ряду других засвидетельствовано в книге, вышедшей в 1911 году, спустя 32 года после преставления старца и за 88 лет до исполнения предсказанных событий.

В перенесении святыни участвовали все священники Ростовской епархии. Каждый имел возможность с тремя другими пронести на себе святые мощи определенное расстояние. Затем их сменяли следующие священнослужители по строгому порядку.
Шествие проходило очень организованно и стройно, несмотря на огромное стечение народа. Молитвами святого Павла этот жаркий пятидесятиградусный день не принес ни одного несчастного случая, хоть как-то связанного с канонизацией, при том, что люди, и пожилые тоже, провели под палящими лучами солнца в общей сложности от 6 до 10 часов. По рассказам участников шествия никто не чувствовал физической усталости, так велик был духовный подъем и воодушевление.
Тяжело приходилось лишь десяткам бесноватых, которые то и дело проявляли себя. Некоторые из них почувствовали свою одержимость именно во время перенесения честных мощей. Проявление демонской одержимости совершенно неожиданно обнаружилось в маленьком мальчике, который на глазах своих изумленных и вмиг растерявшихся родителей стал изрыгать мужским голосом мерзкие ругательства. (Позже с усилием приложенное к мощам несчастное дитя было исцелено, чему свидетелем стал ответственный в тот день по Свято-Никольскому храму иерей Тимофей Фетисов).
В это время в Свято-Никольском храме была совершена проскомидия. Вдруг тишину нарушил удар колокола – это звонарь заметил приближение шествия со святыми мощами к переулку Крепостному, который упирается в храм. Через несколько минут под погребальный звон духовенство, поющее «Святый Боже» подошло ко входу в храм. Впереди с мощами шли четыре митрофорных протоиерея. Владыка дал возглас на последнюю литию.
120 лет усердно поминали угодника Божия Павла его послушники и почитатели. Сколько в его память было совершено заупокойных служб! И вот последняя лития перед причислением старца Павла Таганрогского к сонму православных святых.
По окончании литии с пением «Вечная память» ковчег со святыми мощами был благоговейно занесен в храм и торжественно установлен в блистающую золотом раку.
Следом за архиепископом Пантелеимоном в храм смогли войти около 300 священнослужителей. Заполнившие все подступы к храму верующие остались молиться на улицах, благо всю службу можно было прекрасно слышать из мощных динамиков.

Архиерейское богослужение началось. На малом входе было зачитано архиерейское определение о канонизации святого блаженного Павла Таганрогского. На глазах у многих батюшек заблестели слезы радости и умиления. Донская земля прославляла своего родного молитвенника...

В это самое время на небе перед глазами всего народа явилось небесное знамение: вокруг солнца, стоявшего в зените над Никольским храмом, среди ясного неба появился большой радужный круг. Знамение продолжалось около часа. Десятки тысяч людей смогли не просто увидеть его, но и заснять на видео- и фотопленку.

Подобное чудо было явлено верующим во время перенесения мощей преподобного Серафима Саровского и когда прославляли преподобного Феодосия Кавказского. Вот как Господь видимо представил Свое благоволение к прославлению Своего угодника и посрамил злопыхателей старца, «неокуриловцев», которые, подобно бесноватым, почувствовавшим святость, со страниц некоторых газет изошлись пеной, пытаясь попрать Божий Промысел о канонизации. «Ибо, написано: погублю мудрость мудрецов, а разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор. 1,19-20). С еще большим воодушевлением по окончании литургии был отслужен молебен, на котором в первый раз прозвучали слова тропаря и кондака, величание блаженному Павлу Таганрогскому. Вслед за архиепископом Ростовским и Новочеркасским Пантелеимоном все духовенство приложилось к открытым святым мощам.

Владыка произнес отпуст и вышел к народу для слов поздравления. главы епархии ко всем собравшимся с поздравлениями обратились представители областной и городской власти.

И вот долгожданная минута: в храм стали входить люди, чтобы приложиться к мощам святого Павла.
Храм был открыт до поздней ночи, и все успели приложиться к святым мощам. По отбытии архиепископа Пантелеимона, работники милиции принялись, не допуская большого скопления, по очереди пропускать народ в храм к раке. У мощей в это время находились дежурный пономарь и священник, которые внимательно следили за порядком. Казаки аккуратно направляли приложившихся к двум выходам, где два священника Никольского храма помазывали всех маслом из лампады с раки, покоящей святые мощи.

Около ожидающих 16 часов с улицы в храм пришла весть – еще одно дивное знамение: на небе из облаков образовался крест над храмом. Говорят, кто-то видел и самого старца Павла...

У входа в храм сестры милосердия Ростовского и Таганрогского православных сестричеств поили водой. И никто из жителей Таганрога не мог поверить, что это простая таганрогская вода из колонки, обычно жесткая и невкусная, - настолько сладкой она была. И это также можно считать одним из чудес того дня. В памяти к событиям прославления старца, еще и еще раз понимаешь, что все произошедшее стало одним большим чудом, - чудом, совершившимся по молитвам помощника и покровителя южных пределов страны нашей, пред Господом заступника, блаженного Павла Таганрогского.

Свято-Никольский храм, где находятся мощи святого блаженного старца

 

Акафист святому блаженному Павлу Таганрогскому

Кондак 1
Богоизбранный наставниче и кроткий воине Христов, в благочистивей дворянстей семье Павла и Параскевы рожденный, в таинстве Крещения в честь Павла Исповедника Павлом нареченный, величающе прославльшаго тя Господа, воспеваем ти похвальная. Ты же, от юности богообщением в молитвах освященный, от всяких нас бед свободи зовущих:
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Икос 1
Ангелов Творец посла тя, святый отче Павле, Православней Церкви в прославление: родительское благословение на житие подвижническое испросил еси, во исполнение воли Божией богатое наследство бедным людиям и церквам раздал еси, по святым местам в Соловецкий монастырь к праведному Артемию Веркольскому, в Киево-Печерскую и Почаевскую Лавры стопы свои направляяй, второю родиной град Таганрог избрал еси, подвиг простаго ревностнаго жития до скончания дней земных там совершаяй. Мы же, дивящеся таковому о тебе промышлению Вседержителя, с радостию вопием ти:
Радуйся, простаго образа богоугодней жизни украшение;
Радуйся, смирением и кротостию покрывший свое дворянское происхождение.
Радуйся, простой крестьянстей одежды любителю ношения;
Радуйся, простонародным языком непрестанное молитвы теплой Богу возношение.
Радуйся, на хлебных ссыпках таганрогских в поденных работах чистоту совести стяжавый;
Радуйся, из любви Христовой святой храм Божий каждый день неопустительно посещавый.
Радуйся, иконы, серебрянные лампады, свечи, елей от трудов твоих в жертву приносивый.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 2
Видяще Господь чистоту помышлений сердца твоего, отче наш Павле, избра тя в оружие Свое в образ благочестиваго жития: ревностно потрудиться в храме Божием сподобил еси тя, в доме твоем вдов и девиц яко послушниц принимаяй, воздержанию, посту и всякой добродетели примером твоим научаяй. Да утверждаемые твоими молитвами и наставлениями с надеждею вопием Богу: Аллилуиа.

Икос 2
В соборе Успения Божией Матери на богослужениях в молитвах благодать Божию в изобилии стяжал еси, святче Божий, настоятеля протоиерея Иоанна видением Божиим удивляяй: в сияющем облачении, подобно архиерейскому, во время литургии дивно предстал еси пред ним, высокопреподобие твое ему открываяй. Мы же видяще Божие благословение на тебе с радостию вопием ти сице:
Радуйся, от юности ревнителю благочестия богоизбранный;
Радуйся, украсителю храмов Божиих отрадный.
Радуйся, душе своей внимавый;
Радуйся, уважение и любовь служащей братии обретый.
Радуйся, благородства духовнаго защитителю;
Радуйся, простоты и скромности, строгаго воздержания в пище ревнителю.
Радуйся, на всесильную благодать Божию упование;
Радуйся, огрубевших душ крестьянских врачевание.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 3
Сила Вышняго подвижническое служение твое воистину определила еси, святый блаженный отче наш Павле, сон короткий на скамье ночию себе позволял еси, для молитвы время сохраняяй, собранные в келии твоей хлеб, маслины, чернослив, мед, лимоны братиям и сестрам во Христе раздавал еси, строго по пути спасительному направляяй. Мы же видяще попечения Божия сия, со умилением вопием Богу: Аллилуиа.

Икос 3
Благоволил еси Господь явити Своего светильника миру тебе, блаженне отче Павле, истины ведение и дар прозорливости, дар нищелюбия в душе твоей утвердил еси. Сего ради поем Богу:
Радуйся, богослужений храмовых ревнителю верный;
Радуйся, носителю духа кротости добропобедный.
Радуйся, народа Божия на базарах в вере укрепителю;
Радуйся послушания в доме твоем строгий насадителю.
Радуйся, благословения Божия искати на всякое дело Духом наученный;
Радуйся, светом небесным напоенный.
Радуйся, теплый о нас молитвенниче;
Радуйся, в молитвенном подвизе непоколебимый наставниче.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 4
Тени злоречия не убоялся еси, святче Божий Павле, праздники церковные в молитвеннем подвизе и в тяготе плоти проводити призывал еси, ночи без сна проводяяй, с палкою в руках спящих блаженно со словами: А лыхо их батькови, духовно пробуждаяй. Мы же битву духовную зря, с радостию вопием Богу: Аллилуиа.

Икос 4
Видяще в душах чад твоих духовное нестроение, на молитву всех непрестанно призывал еси, гордость и самолюбие преодолеваяй и духовные благословения в наставление источаяй. Сего ради поем Богу:
Радуйся, чаще поклоны ложити Господу нашему Иисусу Христу чадам своим благословивый;
Радуйся, пяток почитати сугубо учивый.
Радуйся, воскреснаго дня и праздников церковных строгий почитателю;
Радуйся, спокойствию совести и чистоты душевней ревнителю.
Радуйся, читати акафисты Спасу и Пречистей Божией Матери любителю;
Радуйся, частого словословия святому образу Казанстей Божией Матери вершителю.
Радуйся, за усердие в молитвах и поклонах богомольцев бубликами и орешками, лимонами и франзолями угощавый;
Радуйся, в служении заказных обедень Сына Божия за грехи людей сугубо прославлявый.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 5
Боготечная звезда, пастве земли Таганрогския сущим явился еси, отче наш Павле, милосердию святаго Спиридона подражал еси, о гонимем духовнике твоем иеромонахе Вениамине теплые молитвы возносил еси, к терпению и несению скорбей его призываяй и милосердие Божие ему открываяй. Мы же, верою узревши истину в смирении несения креста, с радостию вопием ти: Аллилуиа.

Икос 5
Узревши людии страны Таганрогския великаго тя благочестия защитителя, святый блаженный отче наш Павле, истинным рабом Божиим пред Богом пребыл еси, Господу святыми молитвами угождаяй, дары небесные стяжал еси, ко спасению овец Христовых напрявляяй. Тем же мы вси, таковому твоему боголюбию дивящеся, вопием ти:
Радуйся, подвижниче богопрославленный и дивный;
Радуйся, чадам духовным к святым отцам северней страны Зосиме и Савватию молитвами покрывавый путь длинный.
Радуйся, паломниц подаренными бурками от ледянаго града и стужи избавивый;
Радуйся, послушание превыше молитвы и поста утверждавый.
Радуйся, к чистоте духовней и к хранению преданности святому Православию призываеши;
Радуйся, о любви Христовой пред искушаемым народом Божиим незримо вещаеши.
Радуйся, по праздникам работати всем запрещаеши;
Радуйся, людиям молитися Богу, ходити в храм, чаще говети, возжигати лампады пред иконами непрестанно научаеши.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 6
Проповедует святая Церковь подвизи и труды твоя, богоносный угодниче Христов, о славе Церкви Христовой ревновал еси, благодатию Святаго Духа нищих и убогих защищати наставляяй, научаяй тем люди твоя благодарственно пети Господу: Аллилуиа.

Икос 6
Возсиял еси светом истины земли многострадальней, святче Божий, просвещением народа Божия любовь ко Христу явил еси, милостыню подавати без жалости благословлял еси, подвизаяй тем люди твоя, воспевати Богу:
Радуйся, благочестия христианскаго попечителю;
Радуйся, врага рода человеческаго посрамителю.
Радуйся, притекающих к тебе неустанное окормление;
Радуйся, гонимых за правду Божию отрадное попечение.
Радуйся, сокрытый от тебе рубль в фальшивый преобразивый;
Радуйся, житием твоим многих на стезю покаяния приведый.
Радуйся, щедродательную десницу имевый;
Радуйся, всем острожникам познание Христовой любви чрез щедрое попечение явивый.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 7
Хотя веру Православную в отечестве своем в чистоте утвердити, святый отче наш Павле, теплую молитву ко Господу о ближних возносил еси, заповедь Божию о любви к ним исполняяй, о пище духовней для пасомых чад неотступное попечение имел еси. Мы же обряще вразумления сия, благодарно со слезами вопием Богу: Аллилуиа.

Икос 7
Видяще тя избранника Божия, блаженне отче наш Павле, духовные чада неизменно тя окружали еси, Господа славя, слова твои о Православии, о пастырях достойных святую Евхаристию совершати принимаяй. Мы же вси труды твоя поминающе, непрестанно воспеваем сице:
Радуйся, о служении в алтаре небесных ангелов верным открывый;
Радуйся, правду: недостойный пастырю не должен совершати Евхаристию, утвердивый.
Радуйся, недостойных пастырей связанными в служении познавый;
Радуйся, настойчивою молитвою грехопадения покрывати пред Господем наставлявый.
Радуйся, от споров о вере мирян отвращаеши;
Радуйся, быти добрыми ревнителями Православия благословляеши.
Радуйся, клевету и насмешки от маловерующих понесый;
Радуйся, словами о твоем сектанстве и раскольничестве в праведный гнев облеченный.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 8
Божию милость видим на тебе, отче наш Павле, в христианстем совершенстве от силы в силу восходил еси, дар прозорливости от Господа за великие подвизи приял еси, с усердием заповеди Божии исполняяй. Кто возможет понести труды твоя, яже совершил еси, Господеви поя: Аллилуиа.

Икос 8
Весь всем заступник явился еси, блаженне отче Павле, со святыми во Святей Руси просиявших, подвигами твоими прощение верным испросил еси, на похвалу подвизаяй пети Богу:
Радуйся, добрыми делами Богу угодивый;
Радуйся, даром духовнаго и телеснаго преображения послушницу твою удививый.
Радуйся, ложное подвижничество чрез порванный мешок обличивый;
Радуйся, отсутствие смирения с дырявым мешком сравнивый.
Радуйся, внутренних добродетелей возвышение;
Радуйся, тщеславия твердое уничижение.
Радуйся, стяжанию благодати Божией учителю;
Радуйся, сближению с Богом верных окормителю.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 9
Всякое естество ангельское удивися промыслу милосердия Твоего, Боже наш, яко даровал еси нам толико мудраго наставника, теплаго молитвенника о спасении душ наших пред престолом Твоим, Господи, попечителя. Мы же, обретя сокровища сия, со слезами радости вопием Богу: Аллилуиа.

Икос 9
Всего себе Господу Богу предал еси, святый отче наш Павле, мир Христов посреде людей утверждаяй, козни сатанинские любовию им открываяй, в молитвах долгих себя пред Господом смирял еси. Мы же, благочестивое житие твое зря, с любовию вопием ти:
Радуйся, ангельское и наше непрестанное удивление;
Радуйся, носителю Божия прославления.
Радуйся, щелкание подсолнечных семечек в празднословие вменивый;
Радуйся, от грядущего греха перваго мытарства верных удаливый.
Радуйся, несчастных и бедствующих молитвенный щит и ограждение;
Радуйся, послушнице, утопившей ведро на море, от несчастия избавление.
Радуйся, обвареннаго лица семилетней Анны чудное исцеление;
Радуйся спасительное крестное знамение в соннем видении на нея наложение.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 10
Спастися хотяй всем человекам, положи тя, святый угодниче Божий, в сонме святых новомучеников, исповедников и страстотерпцев во основание храмины Святей Руси, да вси в ней сущия вопиют Богу: Аллилуиа.

Икос 10
Наставниче был еси всем к тебе с верою прибегающим, святче Божий, Ростовския страны щит и ограждение и о чистоте Православней веры славное попечение. Мы же обетованное святыми угодниками духовное возстание Святей Руси в молитвах призываем и в покаянии вопием сице:
Радуйся, пред кончиною подвиг келейной молитвы принявый;
Радуйся, зло житием благочестивым поправый.
Радуйся мощи твои даровавый сердцам нашим во очищение;
Радуйся, Свято-Никольскаго храма града Таганрога предивное украшение.
Радуйся, образе мытарева смирения;
Радуйся, кроткий лик небеснаго прозрения.
Радуйся, сельскому священику благочистивое наставление;
Радуйся, пению церковному умиление.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 11
Пение благоуханное непрестанно Пресвятей Троице и Пречистей Деве Богородице возносяще, всеми помыслами, наставлениями, житием твоим, образом благочестия для послушниц твоих пребыл еси, немощным в укрепление, верным в благословение. Мы же, возлюбивше Бога за таковые милости Его к нам, выну зовем Ему: Аллилуиа

Икос 11
Богоизбранный светильник быв в житии, отче наш Павле, яко светозарное светило возсиял еси, кротость и смирение источаяй, смысл жития в мире дольнем всем жаждущим открывал еси, любовию на узкий путь несения креста направляяй. Тем же поем ти:
Радуйся, в словах: ты будешь великий человек, простому иеромонаху Дамиану тайну Божию открывавый;
Радуйся, будущему Патриарху Иерусалимскому и последнему твоему духовнику предстоящее служение Богу предсказавый.
Радуйся, о посмертии своем: мой куст никогда не будет пуст, сказавый;
Радуйся, на могилу свою всех скорбящих и обремененных призывавый.
Радуйся, с пением ангельским на небеса восшедый;
Радуйся, истину: честна пред Господом смерть преподобных Его, подтвердивый.
Радуйся, отец чадолюбивый, призванный верным во утешение;
Радуйся, величающим и подражающим ти благодатное ограждение.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 12
К тебе любовь Пречистей Девы Богородицы ведущи, блаженне отче Павле, во храме града Таганрога мощи твои благодать Божию источают, нетварным светом в лоно Церкви Христовой призывают, да сподобимся души очищения, да поем тобою благодеющему нам Богу: Аллилуиа. 

Икос 12
Поюще житие твое, святый отче наш Павле, Церковь земная воинствующая в наших душах славу небесную утверждает, устами верных чад своих славословием по Святей Руси тебе ублажает, в помощь всецерковнаго покаяния призываяй. Мы же с любовию пред Господом вопием ти:
Радуйся, благодатию Божией чад духовных ограждаеши;
Радуйся, праведным житием, крестным путем ко спасению души верных препровождаеши.
Радуйся, воине Христов, явленный нам в подражание;
Радуйся, молитвенниче теплый, спасительной благодати стяжание.
Радуйся, немощных духовное врачевание;
Радуйся, одиноким предивный собеседниче.
Радуйся, охранителю чад твоих смелый;
Радуйся, небывый человеком в мягки ризы облеченный.
Радуйся, святый блаженный Павле Таганрогский, угодниче Христов и молитвенниче предивный.

Кондак 13
О предивный угодниче Христов, святый блаженный отче Павле, приими малое сие моление наше в похвалу тебе от народа Божия приносимое. Призри на нас немощных, от Истины разделением удаленных, суетною многозаботливостию отчужденных, теплохладностию и маловерием зараженных, предстоя в небесней славе пред Престолом Царя царствующих, Господа нашего Иисуса Христа, молися о всех нас: проси, проси, святче Божий, да обрящем милосердие Его в день судный, в радости поюще Пресвятей Троице: Аллилуиа.

Сей Кондак читается трижды, а затем Икос 1 и  Кондак 1.

МОЛИТВА

О великий угодниче Божий, блаженный отче наш Павле, града Таганрога богодарованное предивное украшение! Призри от горния славы на нас в дни апостасии маммоной ослепленных, мутным зельем опоенных, сатанинскими забавами оглушенных, многозаботливостью ложной разделенных и от Господа, Спаса нашего, многими грехми удаленных. Молися о нас, святче Божий! Да сподобит нас Господь благодать для покаяния стяжати, в страхе Божием пред искушениями диавола в дни апостасии устояти, любовь и веру православную в житии своем умножати! Да сподобимся с тобою наследия Царствия Небеснаго – вечнаго познания творений Божиих и благостнаго славословия Пресвятые Троицы: Отца, и Сына, и Святаго Духа и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.